Ведьмы танцуют в огне
Шрифт:
— Ох, Зигфрид… — Хэлена покачала головой. Иногда любви бывает слишком много.
— Дуэль послезавтра. Ты должна пойти со мной и увидеть, как я задам этому…
— Нет! — Хэлена вырвала свою руку из его. — Ты болван. Ты даже не понимаешь, что ты наделал!
— Но я…
Однако она уже шагала прочь.
— Хэлена, вернись! Пожалуйста!
Молчание. Только цоканье каблучков по мостовой.
— Хэлена!
Горе и страх на лице Зигфрида вдруг сменились яростью. Наплевать! Насильник умрёт, и всё вернётся на круги своя. Послезавтра.
— Давай,
Дитрих как всегда считал себя лучшим во всём.
Они были на заднем дворе дома Байеров. Дом у Дитриха был в пригороде. Одноэтажный, со своим наделом, на котором родители Дитриха растили репу, капусту, морковь и многие другие овощи. Задний двор их был завален разным хламом: тут были и тележные колёса, и обрезки досок, заботливо сложенные в штабеля, и несколько прохудившихся вёдер, и кое-какой крестьянский инвентарь.
— Итак, — сказал Дитрих, — я тебя сейчас научу одному финту. Надеюсь, в дуэли он тебе поможет.
— Я не хочу сражаться с этим дураком, — ответил Готфрид. — Он либо сумасшедший, либо околдован. В любом случае тут дуэлью ничего не решить.
— Хватит сопли жевать, — оборвал его Дитрих. — Какая тебе разница, что там с этим сраным лейтенантом не в порядке? Он же не посмотрел, что ты раненый! Вызвал на дуэль. Значит нужно его заколоть и дело с концом. Следи за мной и попробуй отбить.
Он крутнул восьмёрку перед Готфридом, ударил по его шпаге так, что она отклонилась в сторону, потом плашмя ударил его по руке, поднял клинок по дуге вверх и аккуратно положил лезвие на шляпу Готфриду.
— Ну, как? — сказал он самодовольно. — Конечно, с первого удара башку ему может и не разрубишь, но он точно потеряется, а уж ты коли его в сердце.
— Ловко, — ответил Готфрид. — Мне бы, наверное, пригодилось.
— Ещё бы тебе не пригодилось. Теперь я тебе буду говорить, а ты делай. Сначала восьмёрка. Так. Потом, выходя из восьмёрки, шпага ударяет мою. Сильно, чтобы моя отклонилась, чтобы я потом не смог тебя атаковать. Теперь шпагу обратно и режь мне руку. Так! Теперь по дуге вверх. При этом левую ногу назад. Так! И руби меня по голове!
Готфрид наметил удар и опустил шпагу.
— Похоже на бой мечом, — сказал он.
— Так и есть, — кивнул Дитрих. — Я тут выпивал с одним ветераном, и он мне показал этот финт, а я уж его переделал под шпагу. Там ещё щитом нужно было как-то махать, но я позабыл. Ну, ладно, давай отрабатывать. Уверен, этот твой Зигфрид не сможет отразить такой финт!
— А ты? — с усмешкой спросил Готфрид.
— Да я дурак, что ли? Конечно, смогу! Это же я его, можно сказать, придумал.
Они отрабатывали финт и просто фехтовали до самого вечера, пока мать Дитриха, Хильдегарда Байер, не позвала друзей ужинать. Надо сказать, что Дитрих фехтовал лучше. Просто потому, что Готфрид боялся ранить друга, а вот друг, очевидно, от таких опасений не страдал, и пару раз едва
Готфрид с Дитрихом подошли ровно в назначенный час. В условленном месте, на вытоптанной поляне уже скучали Зигфрид Татцен и его секундант — мужчина с пивным брюхом и седеющими усами.
— Я вижу, вы, Айзанханг, тоже пришли без своей женщины, — холодно сказал Татцен. Ярость душила его, потому что Хэлена отказалась быть с ним на этой дуэли.
— Она не моя женщина, — холодно ответил Готфрид. — Об этом я и хочу с вами поговорить.
Зигфрид встал в стойку, ясно давая понять, что говорить не намерен.
— Понимаете, я даже не знаю той, чью честь вы тут пытаетесь защитить!
— Это потому что я вам не сказал.
— Так скажите!
— Хватит этой болтовни, — процедил Зигфрид. — Мы пришли сюда не для этого дерьма. Давайте уже начнём. Вы согласны или отказываетесь сражаться?
— Подождите, я же говорю, что всё не так…
— То есть, вы отказываетесь? — спросил секундант Зигфрида.
Готфрид опустил голову.
— Нет. Хорошо, я согласен.
Зигфрид перекрестился, и Готфрид последовал его примеру.
Они сбросили камзолы, оставшись в рубашках. Готфрид отдал Дитриху шляпу. Скрестили клинки, затем разошлись, отсалютовали друг другу и вдруг хищно напряглись, изогнулись, стали похожи на двух скорпионов, выставивших вперёд свои ядовитые жала. Они медленно кружили, сцепившись взглядами, покачивали шпагами, искали слабину в противнике.
Наконец Зигфрид Татцен решился — шаг вперёд, слабый удар снизу. Готфрид отбил эту проверку.
— Я в сотый раз говорю, что не понимаю, о чём вы!
— Ложь! — новый выпад, и снова Готфрид отбил его.
— Подожди, — прорычал он, укорачиваясь от выпада и делая шаг назад. — Я никого не…
На этот раз Зигфрид атаковал по-настоящему. Клинок свистнул слева от Готфрида и порезал ему руку. Готфрид отступил назад, на мгновение потеряв ориентацию, и тут Зигфрид атаковал снова. Ощутимый укол в живот. И выпустил бы Готфриду кишки, если бы он снова не отступил. Осталась лишь царапина, из которой кровь хлынула на белую рубашку.
Град ударов. Зигфрид перестал шутить и решил взяться за него серьёзно. Готфрид отступал, парировал, снова отступал.
И тут по левому боку потекло что-то горячее. Сначала Готфрид подумал, что Зигфрид всё-таки ранил его, но тут же понял, что это разошлась рана, нанесённая ещё в Эрлангене.
— Гога, давай! — крикнул Дитрих.
Контратака. Солдату пришлось отступить, защититься, и тут Готфрид сделал финт. Шаг вперёд, восьмёрка, удар по лезвию, шпага только чуть касается правой руки… и тут удар в лицо кулаком. От Татцена. Готфрид покачнулся. У него ещё не вполне зажил синяк на левой скуле, как появился ещё один на правой. Но не это главное. Зигфрид смог отбить его финт! Ещё раз Готфрид попробовал: восьмёрка, удар по лезвию… Но нет, Татцен отступил и контратаковал. На его правом плече начало расплываться кровавое пятно. Готфрид увернулся.