Век Екатерины Великой
Шрифт:
– Я обожаю вас всю от кончиков пальцев до всего остального, вы просто красавица – никто не может с вами сравниться.
– Послушайте, Сергей, вы же понимаете, что то, о чем вы мечтаете, неосуществимо. Понимаете ли вы, что подобная связь не просто опасна? Мы можем потерять все, что имеем. Даже жизни.
Салтыков грустно улыбнулся.
– Я знаю, что вы очень умны и дальновидны. Но доверьтесь мне! Я не допущу несчастья. У меня есть для того сила, воля, а главное, любовь к вам. Я все обдумал.
Екатерина пристально взглянула ему в лицо. Кажется, Салтыков говорил искренне.
Завидев Левушку Нарышкина, направляющегося в их сторону, она
– Мы с вами засиделись. Мне пора.
Салтыков тоже подскочил.
– Поговорим завтра.
Подошла Анна Гагарина и, немного выждав паузу, спросила:
– О чем здесь князь Салтыков так страстно с вами разговаривал?
– А вы не слышали?
Гагарина с иронией взглянула на Екатерину Алексеевну.
– Он хитер, сей Салтыков, говорил-то вполголоса.
Екатерина притворно-безразлично ответила:
– Предлагал принять участие в охоте вместе с Великим князем в Подмосковье. Я там ни разу не была, да и не хочется.
– Знаю, вас увлекает токмо скачка на лошади, – заулыбалась младшая Гагарина.
– Ну, так что? Поскачете? – спросила старшая.
– Еще не знаю. Но он так уговаривал, что может статься и соберусь.
Анна Гагарина, не спуская внимательных глаз с Екатерины Алексеевны, проговорила:
– Я вспомнила, как матушка нам с Дашей рассказывала, какая распутная была у него мать, первая подруга нашей императрицы Елизаветы Петровны. До того дошла, что приходила к гвардейцам в казармы. Оные гвардейцы благодаря ей очень помогли императрице при восшествии на трон. Поелику государыня ее крепко любит, поелику и сын ее Сергей так легко стал камергером Великого князя.
– Вот как оно все связано! – удивилась Великая княгиня.
Вечером, перед сном, она перебрала весь разговор со своим нечаянным обожателем.
Да, у него не имелось недостатка ни в уме, ни в манерах, ни в стати. Ему было двадцать шесть лет. И по рождению, пусть и от распутной матери, и по некоторым другим качествам, он мог считаться вполне притягательным кавалером.
С того памятного дня князь Сергей Салтыков постоянно преследовал ее. Встречаясь с ним почти каждый день, Великая княгиня не поддавалась всю весну и часть лета. Она не меняла вовсе своего обращения с ним, была такая же, как всегда и со всеми, видела его токмо в присутствии двора или некоторой его части. Друг Сергея, Левушка Нарышкин сослужил ему не один раз, дабы он мог увидеться с предметом своей страсти.
Князь Салтыков, вестимо, искал уединения с ней, предлагал совместные прогулки. Не упускал возможности подойти, коли вдруг никого не оказывалось рядом с ней. Екатерина играла его чувствами, и как-то раз, якобы желая отделаться от него, сказала:
– Граф, вам давно пора понять, что вы не туда и не к той обращаетесь.
– Отчего вы так полагаете, Ваше Высочество?
– А отчего вы полагаете, что сердце моего Высочества не занято в другом месте?
Но, как она и надеялась, оные и многие другие отказные слова никак не отбили у него желания преследовать ее, а наоборот, ухаживания его стали еще жарче. Вестимо, ей было приятно знать, что в нее влюблен первый красавец императорского двора. Екатерина задавалась вопросом, любил ли ее камергер Салтыков на самом деле. Определить оное ее неопытной и чистой душе было трудно. Но любезности и восторженное его отношение к ней весьма льстили.
Законный муж ее не вел себя любезно даже с теми, в кого он влюблен, а влюблен он был постоянно и ухаживал, так сказать, за всеми женщинами. Лишь та, которая являлась его законной женой,
Между тем Чоглоков пригласил Малый двор на охоту на свой остров. Вся молодежь во главе с Великим князем с удовольствием туда отправилась на лодках. Лошадей выслали вперед. Охота началась. Екатерина на своем сером коне вместе со всеми поскакала за собаками, краем глаза видя рядом своего поклонника. Сергей Салтыков, улучив минуту, когда все были заняты погоней за зайцами, подъехал к ней. Говорил, как всегда, о своей великой к ней любви. Екатерина на сей раз слушала его терпеливее обыкновенного, благо обстановка располагала.
Осенний прозрачный лес с перелесками и полянками во всей своей красе расстилался перед их взором. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь оставшиеся листья, играли бликами. Таинственное дыхание деревьев и шорох листвы навевали необычное, приятное настроение.
Салтыков принялся рисовать картину придуманного им плана касательно того, как скрыть их отношения глубокой тайной, говорил о том счастье, коим они оба могли бы наслаждаться. Екатерина молча слушала, тем самым вызывая все новые и новые страстные признания поклонника.
– Милая Екатерина Алексеевна, я прошу вас позволить хотя бы надеяться на то, что вы, по крайней мере, ко мне неравнодушны.
Екатерина неопределенно повела бровью, затем молвила:
– Разве я могу помешать игре вашего воображения?
Салтыков, бросив на нее обиженный взгляд, спросил:
– Екатерина Алексеевна! Одно ваше слово… Согласитесь, я не самый захудалый человек, среди тех, кто вас окружает, не так ли?
– Так ли, – засмеявшись, повторила его слова Екатерина.
Лицо Салтыкова просияло.
– Ну вот видите!
Великая княгиня расслабила удила коня, готовая тронуться с места.
– Уже много времени прошло, граф. Наверное, больше часа. Нас могут хватиться.
Салтыков не хотел уезжать.
– Да, хорошо, – медлил он, – сейчас поеду, но токмо скажите, что вы ко мне неравнодушны.
Екатериной и в самом деле овладело беспокойство, ей показалось, что их беседа длится бесконечно долго.
– Да! Да, но токмо убирайтесь! – вырвалось у нее.
Напряженное доселе лицо Салтыкова паки просветлело.
– Я запомню сие, – сказал он с улыбкой и пришпорил лошадь.
– Нет, нет, – крикнула ему вслед Великая княгиня.
И услышала в ответ торжествующее:
– Да, да!
Екатерина тронула поводья и медленно направилась в сторону трубящих рожков охотников, ругая себя за опрометчивость.
Вернувшись вечером в дом, находившийся на острове, уставшие охотники поужинали. Во время ужина поднялся сильный ветер с моря, вздыбивший волны столь сильно, что они поднялись до ступеней лестницы. Весь остров покрылся водою на несколько футов над уровнем моря. Все были принуждены оставаться у Чоглокова, пока не утихнет буря и не спадет вода, что продолжалось часов до двух или трех утра. В то время Сергей Салтыков нашептывал Екатерине Алексеевне, что нынче само небо благоприятствует ему, доставляя возможность дольше любоваться ею, и наговорил еще множество подобных вещей. Он и в самом деле выглядел счастливым. Она думала, что сможет управлять и его и своей головой и направлять их, а тут поняла, что и то, и другое весьма трудно, коли вообще возможно. Так, собственно, и оказалось: той же ночью Салтыков через окно проник в комнату Екатерины, благо ни фрейлин, ни Никитичны рядом не было, и сумел взять дотоле неприступную Великую княгиню.