Век Екатерины Великой

Волгина София

Орлов всегда с неподдельным восхищением наблюдал, как она работает.

– Ты знаешь свое царское дело так, словно всю жизнь оным занималась, – сказал он с легкой лестью.

– Нет, дорогой, – с грустной улыбкой опровергла она его предположение. – К подобным делам императрица Елизавета меня не допускала. Впрочем, покойный муж просил меня заниматься маленьким Голштинским герцогством. Там я кое-чему научилась. А теперь вот разбираюсь с текущими и запущенными государственными делами здесь. Главный делец, Петр Иванович Шувалов, умер, и не с кого теперь спросить.

Орлов

стоял в кабинете императрицы у второго, широкого стола, рассматривал карты. Екатерина сидела за столом поменьше, перебирала бумаги. Через час они должны были ехать к Шкурину, навестить маленького сына Алексея. Екатерина нервничала: на сей раз будет токмо третий случай, когда она увидит малютку. Она не раз размышляла о себе как о безобразной матери, коли может жить, оставив ребенка на чье-то попечение. Но каков же выход? Объявить народу, что у нее сын от Орлова? Навряд ли понравится простым православным людям известие о ребенке, рожденном вне брака.

Она сама здесь на птичьих правах. Когда цесаревна Елизавета учинила переворот, та имела полное право на трон, будучи по крови Романовой, а кто она, Екатерина? Узурпаторша в полном смысле слова. Паки императрица в душе поблагодарила государыню Елизавету. Ежели бы она не отобрала у нее старшего сына, Павла, то вряд ли она теперь смогла бы отдать младшего. А ныне – как будто так и надобно. Тайный ее ребенок спрятан надежно в достойной семье. Навещай его – и все! Конечно, она будет заниматься его судьбой, купит ему состояние, даст фамилию. Дальше же – жизнь покажет.

– Как я устала разбираться со всеми заговорщиками, подпольными моими друзьями! – сказала она раздраженно.

Орлов круто обернулся к ней:

– Заговорщики? Кто таковые?

Екатерина подняла на него усталые глаза:

– Те самые, которые возвели меня на престол. Я и ведать не ведала, колико их вокруг моей особы.

Орлов широко улыбнулся, открывая белоснежные ровные зубы:

– А ты, бедняжка, томилась, страдала от одиночества и страха. Колико раз жалилась, что кругом одна, хоть волчицей вой. – Он со значением посмотрел ей в глаза, сказал нежно, но с нажимом: – А я для тебя – единственный свет в окошке. Твой волк.

– Волчище, а не волк, – мгновенно парировала она.

Екатерина сразу поняла, что он намекал на то, что она никак не решится выйти за него замуж официально, но решила сделать вид, будто не поняла, что он имел в виду.

– Разве не таковое было время? Я с содроганием думала о ссылке в дальний монастырь, подобно Лопухиной, жене Петра Великого. Ведь сие так просто делается в России.

– Ну, у той Лопухиной мужем был Великий Петр, а у тебя какой-то телок. – Последнее слово Григорий Орлов произнес с видимым удовольствием: он никогда не упускал возможности поддеть лишний раз покойного императора.

– О чем ты? Перестань! Я не о том.

– Тогда о чем же, сердце мое?

– О том, что Бецкой, Пассек, Дашков и другие считают, что я недостаточно их отблагодарила. Годовой бюджет почти иссяк, а я все деньги и поместья раздаю, дабы успокоить их. Сам знаешь – токмо твоему

брату Алексею Григорьевичу пожаловано пятьдесят тысяч и деревни с восьмью сотнями крестьян. Федору Григорьевичу досталось почти столько же. О тебе я и не говорю. Все трое вы, вестимо, получили оные заслуженно, мне в радость было вас отблагодарить… Да, еще адмирал Иван Лукьянович Талызин! Господи, уж его-то услугу трудно переоценить! А я ему всего-то две тысячи выделила – и доволен.

Григорий согласно кивнул.

– А про орден Андрея Первозванного забыла? – напомнил он.

– Сию награду он заслужил! Он настоящий герой для меня! Страшно подумать: буде он не поехал бы в Кронштадт, не привел всех к присяге, а позже не арестовал бы присланного Петром генерал-аншефа, Петра Антоновича Дивьера… Нет, коли не помощь Талызина, все наше предприятие могло рухнуть. – Екатерина передернула плечами. – Страшно представить. Сам Господь Бог был с нами…

Григорий Орлов усмехнулся.

– Чуть комендант пригрозил пушками, так наш испуганный пострел, Петр Федорович, приказал развернуться назад.

– Господи, за Талызина благодарение Тебе, – занятая своими мыслями, Екатерина перекрестилась. – Вот он стоящий человек, скромен, без непомерных амбиций.

Екатерина помолчала, теребя брильянтовую серьгу в правом ухе. Григорий посмотрел на нее вопросительно.

– Я думаю, надобно скорее возвратить бывшего генерал-прокурора, честнейшего Якова Шаховского, хотя бы в Сенат. Как бы хотелось избавиться от нынешнего прокурора Глебова, однако вернуть Якова Петровича – слишком открытый намек на непригодность Глебова.

Григорий учинил сожалеющую гримасу.

– Стало быть, не надобно накалять между ними сношения. Подождем. Думаю, надобно найти Глебову другую замену.

Теперь Екатерина согласно кивнула. Выпятив губу, она внимательно смотрела на Орлова, на самом же деле не видя его, занятая своими мыслями.

– Что? – спросил Григорий.

Екатерина чуть тряхнула головой, сказала:

– Помнишь, я рассказывала тебе о Марии Симоновне Чоглоковой, моей гофмейстерине?

Орлов кивнул.

– Матери шестерых детей?

– Семерых. Так вот, она вышла замуж за оного Глебова, нынешнего генерал-губернатора. Ныне, сказывают, она весьма часто хворает, ходит с палочкой…

– Да-с.

Екатерина оглянулась на него.

– И что я так часто отвлекаюсь? Дай Бог ей счастья! А меня волнуют мои сподвижники.

Орлов насупился.

– Так-так-так, – он ободряюще глянул на Екатерину. – Вот что: я разберусь с офицерами, а ты со своей Дашковой реши.

Екатерина снова беспокойно зашуршала бумагами:

– А что Екатерина Романовна? Она умна, образована. И оное – ее главное достоинство. Остра на язык. Палец в рот не клади, откусит целую руку. Вот надобно кого-то отправить в Швецию официально сообщить о моем восшествии на трон. Дашкова весьма бы подошла для сей миссии, но она дама. Ан нет, принято посылать мужеский пол. Кого? Кто среди твоих друзей, грамотный, способен быть дипломатом? Посоветуй, свет мой, Гришенька.