Величайшая Марина: -273 градуса прошлой жизни
Шрифт:
– Просто гуляла, – короткий ответ, во время которого Алма старалась не выдать дрожь во всём теле, – А где Курт?
– Он уже давно ушёл в свою комнату. Как всегда, до трёх ночи будет заниматься чем-то своим.
– Понятно.
– Алма, где ты так замёрзла? – вдруг голос стал более удивлённым и встревоженным.
– В смысле? – она изо всех сил старалась сохранить в тайне свой поход в горы, и не понимала, откуда женщине стало известно о том, что ей холодно, – с чего вы взяли?
– С того, что твоя кожа
– Ну, … может немного замёрзла, – сдалась девушка.
– Алма, я не буду тебя пытать и расспрашивать. Пойдём в столовую. Надеюсь, ты любишь кофе, – она улыбнулась.
Пройдя вслед за мисс Стронций в уже знакомую ей комнату, Вашингктон легко опустилась в ближайшее кресло.
– Я сейчас. Если что, то на спинке кресла висит плед, – и Маргарита испарилась в соседней комнате.
Алма подумала о ней, о её муже, и внутри что-то стало странно тянуть, и мучить. Асцел напоминал ей кого-то.
– Как погуляла? – услышала вдруг девушка, и увидела, что перед ней в воздухе зависла перламутровая чашечка с напитком, по запаху, безошибочно, кофе!
– Не плохо, Маргарита. И спасибо, за кофе. Вы очень добрая и гостеприимная, – с этими словами руки сами сняли с воздуха чашку и поднесли к губам.
– Я стараюсь хорошо относиться к людям… к тем, кто много для нас делает.
– …А что я такого делаю?
– Ты просто рядом, – женщина опустилась в кресло напротив, – Хорошо, что приехала вместе с Куртом. Знаешь, думаю, один бы он не стал этого делать.
– Я тоже. Очень сложно нарушать правила в одиночку, … кажется я порчу его, – при этих словах с губ Алмы сорвался лёгкий смех.
– Нет. Ты ему помогаешь. Спасибо тебе, девочка, – сказала Маргарита, так, как умела говорить только она: шёпотом, медленно, с каким-то особым напряжением в голосе, – знаешь, в этом году мы с ним просто разрываемся, – он невесело улыбнулась и отвела глаза.
– Это потому, что Асце… мистер Стронций уехал в Лигу?
– Почти… – она поджала губы на минутку, а потом продолжила, – Алма, я всегда была за него, но против Йова, а теперь одно противоречит другому совершенно.
– Подождите-ка, – выдохнула девушка, – эта Лига… она принадлежит Йову, а не нам!
– Ты не знала? Я думала, что Курт сказал тебе.
– Эм… нет. Нет, он ничего не говорил об этом. Вы тоже на стороне Йова.
– Пока нет?
– Пока?
– Пойми, я больше люблю Асцел, чем ненавижу Йова.
Алма мысленно не находила себе места. Семья одного из её лучших друзей стала её врагом. Она должна презирать тех, кто на стороне мага, разрушающего её семью, а она наоборот помогает.
– Не молчи, скажи что-нибудь, – умоляюще прошептала Маргарита.
– Что сказать? Я ничего не знаю. Странный день. Будто я уже далеко не на земле. Я теряю
– Александра?
– Ещё один мой лучший друг, Александр Галлий. Он бросил академию в этом году и отправился в нашу Лигу.
– Он очень хороший человек?
– Да. Безумно хороший. Он всегда был ряжом со мной, когда это нужно… особенно в первый год, когда я была не собой, помните? Мы тогда с Куртом не очень хорошо общались, и Алекс никогда не позволял
кому-то обидеть меня или сделать больно.
– Курт изменился. Теперь он постоянно говорит о тебе, о твоей силе.
– О моей силе? Силе магии? – «он не забыл», вспыхнула фраза в голове девушки.
– Знаешь, Асцел переметнулся на сторону Йова не просто так…
– То есть?
– Знаешь. Достаточно давно, когда ему было около двадцати лет, у него был брат.
– Брат?
– Да, брат. Его звали Виктим Стронций, у них была разница в десять лет, Виктим младше. А с Асцелом мы тогда, как раз, недавно поженились. И вот однажды Виктим пропал. Его нашли не сразу, через пять дней, убитым, причём самым обычным способом – стилетом, даже не магией. А потом выяснилось, что Йов, как раз, собирает армию для борьбы с эльфами, оборотными, теми, кто не владеет такой видимой и ощутимой магией. Асцел посчитал, что, таким образом, сможет убить того, кто виновен в смерти его брата.
– Он судит об этом только по кинжалу, который мог использовать и настоящий маг?
– Я понимаю тебя, но и его тоже. Тогда это была одержимость, так считать, теперь это привычка, это уже навязчивая идея.
– Маргарита, он совершает ошибку! Не надо идти на сторону врага и убивать всех, чтобы наказать одного.
– Я пыталась, уже поздно. Прости, – прошептала она. Глаза женщины, в сумраке, сверкнули влагой, однако, она так и не заплакала.
– За что вы извиняетесь?
– Курт прав, я не смогу находиться долго одна, сделаю выбор, и, пока что, он не в лучшую сторону… Это не радует и меня! Но говоря об этом выборе, мне представляется полное его отсутствие!
– Маргарита… – Алма встала и подошла к ней, присев рядом с её креслом, – я не обвиняю вас ни в чём, как и Курта, и Асцела. Я не отвернусь от вашей семьи…
У девушки стучало в голове, при выделении наружу этих слов. Словно голова – это колокол, огромный, который забыли, а потом вновь зазвонили в него с новой, ныне неизвестной силой. И он содрогнулся. Изнутри вновь больно ударили. Оглушили. По толщине пошли трещины. Так долго звон ничто не выдержит, но, сколько простоит она? Снова удар. Очередная паутина трещин покрыла сознание Алмы. Голове надоело понимать слишком много!