Великая надежда
Шрифт:
— Нет, — крикнул Герберт, — нет, нельзя!
— Мамочка не разрешает, — съехидничал Курт.
— Каждый из нас должен и сам это понимать, — спокойно сказала Рут из комнатной темноты. — Если получил подарок на день рождения, его нельзя выбрасывать.
— А сегодня как раз мой день рождения, — подхватил Георг, — вы ведете себя невежливо. — Он всеми способами пытался увести остальных от окна. — Кто знает, будем ли мы в будущем году по-прежнему вместе. Может, это наш последний праздник!
—
— Пожалуйста, берите коврижку! — вне себя крикнул Георг. Если бы только Эллен была здесь! Эллен бы ему, наверное, помогла. Эллен бы их переубедила и увела от окна. Но ее здесь не было.
— Если бы мы это сделали! — настойчиво повторил Курт. — Если бы мы прямо сейчас это сделали! Терять нам нечего.
— Нечего, кроме звезды!
Эллен испугалась.
Туман пошел клочьями. Небо было как высокое сводчатое зеркало. В нем больше не отражались ни лики, ни очертания, ни границы, ни вопросы, ни страхи. В нем отражалась только звезда. Мерцающая, тихая и неумолимая.
Звезда повела Эллен сквозь сырые мрачные улицы, прочь от Георга, прочь от друзей, прочь от всех желаний, в сторону, противоположную всем другим сторонам, где бы Эллен могла с ними встретиться. Звезда увела Эллен от нее самой.
Она спотыкалась; широко расставив руки, она неуверенно брела за звездой. Она подпрыгивала и хватала, но ухватиться было не за что. Сверху не свисала никакая веревка.
Выходит, что бабушка была права, когда ее предостерегала?
«Горе тебе, если ты возьмешь звезду. Радуйся, что это тебя миновало! Никто не знает, что значит звезда. И никто не знает, куда она ведет».
Нет, это было невозможно узнать заранее, да и не нужно — нужно было только идти за ней следом, и этот приказ касался всех.
Чего тут еще бояться? Зачем все прорицатели, если есть звезда? Кто, как не она, обладает властью претворять время в нечто другое и прорывать стену страха?
Внезапно Эллен остановилась. Кажется, она пришла как раз туда, куда было нужно. Ее взгляд медленно оторвался от звезды и соскользнул по небу вниз до самых крыш. От крыш было уже недалеко до номеров и имен. Все было то же самое, они прятались от звезды.
Эллен стояла перед домом, в котором жила Юлия. Юлия, о которой не говорили — ее исключили из компании после того, как она сама себя исключила. Она не хотела принадлежать к ним, к тем, у которых на лице был написан страх. Они были обречены на неудачи. Уже тогда, на набережной, Юлия не хотела с ними играть. Она должна была носить звезду, но она ее не носила. С тех пор как вошел в силу приказ о звезде, она больше не выходила на улицу.
Юлия больше не желала, чтобы ее причисляли к
— Тебе не дадут визы, мне тоже не дали!
— Тебе не дали, Эллен. А мне дадут. Я уеду с последним поездом, с самым последним поездом!
С тех нор Эллен больше ни разу не видела Юлии. Юлия — это было имя непреходящей необъяснимой удачи, рядом с которым имя Эллен было именем непреходящей неудачи. Среди детей считалось предательством ее навещать. А недавно бабушка сказала: «Юлия едет в Америку. Тебе следовало бы с ней попрощаться».
— Попрощаться? Еще и прощаться? Может быть, еще и поцеловать, и пожелать ей всего наилучшего?
Эллен застонала и подняла воротник.
Еще несколько секунд — и она оказалась в объятиях Юлии и между множеством быстрых нежных поцелуев узнала, что Юлия несколько часов назад получила американскую визу.
Та самая Юлия, которой было уже шестнадцать, и она носила длинные шелковые панталоны и подбирала носовые платки непременно в тон платью.
И вот Эллен, бледная и окоченевшая, сидела на светло-зеленой банкетке, и пыталась удержать слезы, и поджимала под себя ноги, чтобы не испачкать разбросанной повсюду одежды.
У окна стоял дорожный сундук.
— Раньше я тоже часто играла в укладывание вещей, — с трудом выговорила Эллен.
— Играла! — воскликнула Юлия.
— Но теперь я уже давно не играю, — сказала Эллен.
— Почему ты плачешь? — удивленно спросила старшая девочка.
Эллен не ответила.
— Зеленые с белой оправой! — восхищенно сказала она вместо ответа и подняла с полу солнечные очки. — Ты возьмешь с собой молитвенник?
— Молитвенник? Странные вещи приходят тебе в голову, Эллен! По-моему, это зависит от уровня развития.
— Мысли почти всегда зависят от уровня развития, — пробормотала Эллен.
— Но зачем мне брать с собой молитвенник?
— Может быть… — сказала Эллен, — я просто подумала, а вдруг корабль потерпит крушение. Тогда очень кстати будет…
Юлия выронила носовые платки и испуганно уставилась на гостью.
— С какой стати корабль потерпит крушение?
— Ты не боишься?
— Нет! — сердито воскликнула старшая девочка. — Нет, я не боюсь! Чего мне бояться?
— Все бывает, — уже спокойнее продолжала настаивать Эллен, — бывает, что корабли терпят крушение.
— Может быть, ты мне этого желаешь?
Обе тяжело дышали. И прежде чем кто-то из них опомнился, они вцепились друг в друга и полетели на пол.
— Возьми свои слова назад! — Они почти закатились под рояль. — Ты мне завидуешь! Мне больше повезло на приключения!