Великий диктатор. Книга третья
Шрифт:
— Спасибо вам, молодой человек, — поблагодарил меня старший Верн и протянул две визитки. — Если вы в Париж, то созвонитесь со мной или с Жюлем Этцелем-младшим в любое удобное для вас время. И мы поговорим об издании вашего «Неверленда» во Франции.
После чего, попрощавшись, эта парочка удалилась, оживлённо о чём-то беседуя на французском.
Повертев в руках полученные визитки, я вздохнул и спрятал их в портмоне. Как бы мне не хотелось попасть в знаменитое издательство, но без ведома Ээро Эркко я это делать не собирался. Вернусь в Гельсингфорс, отдам визитки ему и пусть он сам договаривается.
……
В
— Смотри, Матти! Ну не красотка ли?
Обойдя мобиль по кругу, я понял, что из изначально нарисованного «фольксвагена-82», неведомо какими путями и эволюциями он стал очень походить на своего собрата из семидесятых моего мира — «фольксваген-181».
— Сису-Ф (Sisu-F)? — удивился я, прочитав шильдик на капоте, расположенный под звездой в подкове — нашим логотипом.
— Это, — несколько смутился мужчина, но ответить не успел.
— Это, Фрида, — пояснил мне подошедший дед. — Я ему разрешил.
— Да я что? Я не против. Красивое имя для автомобиля, — пошёл я на попятную, наблюдая как разглаживается напрягшееся было лицо моего главного автомобильного конструктора.
Ну, назвал автомобиль в честь своей жены. Да и бог с ним. Женюсь, тоже тогда назову какой-нибудь автомобиль в честь уже своей супруги. И отвертеться на заводе не смогут. Прецедент уже был.
— Как характеристики? А куда колесо запасное убрал? — мне было очень интересно узнать, что у него получилось, но нас, начавших обсуждение устройства машины, прервал дед и заставил грузить багаж.
— Ой! Совсем забыл! Вам, херра Хухта, письмо от херра Бергрота, — Расмуссен передал устроившемуся на заднем диванчике деду увесистый пакет. — Три дня назад пришло.
— Ты только не гони. А то я толком ничего и не смогу прочитать, — заворчал дед, как только мы выбрались на дорогу за пределы Гавра.
— Да здесь приличная дорога. Почти вся асфальтированная, — попытался успокоить его Расмуссен.
Дорога вдоль Сены, и вправду, была вполне приличной, и наш водитель редко где сбрасывал скорость ниже сорока вёрст в час. Пока ехали, обсуждали с ним новый автомобиль, проблемы с охлаждением двигателя и механизмов стеклоподъёмников, которые Йорген установил на новый автомобиль.
Это простейшее устройство я воспроизвёл ещё в прошлом году. Но возникли проблемы с его регистрацией, поэтому в производство он пошёл уже в моё отсутствие.
— Эдвин пишет, — прервал наш спор о диаметре глушителя дед Кауко. — Что этот американский инженер, который на нас раньше работал и которого ты хотел пригласить на завод…
— Генри Форд?
— Да, он.
Меня как обухом по голове приложили. Как же так? А как же теперь США без автомобиля его имени будет жить? Да и конвейер он ещё не придумал. Вернее, я его придумал. Вернее, украл. У нас уже почти на всех предприятиях он введён. И даже кое-кто из конкурентов что-то подобное начинает косплеить.
Из задумчивости меня вывел бесцеремонный толчок в плечо от Йоргена Расмуссена. Оказывается, пока я предавался грустным размышлениям, мы уже миновали дорожную таможню и въехали в пригороды Парижа, и инженер, которому надоело молчание, решил привлечь моё внимание к каким-то объектам в небе. Вначале я принял их за аэропланы, но, подъехав ближе, понял, что это дельтапланы, о чём и спросил у нашего инженера.
— Это Армас Лённбум. Глава Гельсингфорского планерного клуба. Мы его с собой позвали. Теперь он звезда Парижа номер один. Все газеты только про него и пишут. Он сначала сам летал. А затем учеников взял из местных. Дельтапланы стали все кому не лень делать. Даже несколько человек побились на своих самоделках, но власти почему-то не запрещают полёты.
— А наш Том уже летал здесь, в Париже?- спросил сзади дед.
— Да. Два раза. Но аэроплан — это сложная машина, а на планере, как пишут в газетах — может каждый. Вот поэтому Армас и герой всего Парижа теперь.
— А ведь большой город. Не меньше Лондона, — продолжил разговор дед. — Далеко нам ещё? И где выставка проходит, и где нам размещаться?
— Выставка в центре города. В старом королевском дворце (Palais Royal). А для жилья мы особнячок сняли неподалёку. На пересечении улиц Форж и Кэр. Там чем хорошо — двор вместительный и забор большой. Можно всё, привезённое с собой, хранить. И Фриду есть где поставить, — и он с улыбкой погладил рулевое колесо автомобиля.
Глава 7
Глава 7
Официально аэронавигационная выставка должна была открыться в декабре 1908 года, но к моменту начала работы автомобильного салона больше половины экспонатов уже были выставлены, и зал открыли для посещений. По центру зала были размещёны макеты дирижабля Шарля Ренара и воздушного шара братьев Монгольфье. А вот на балконах установили два аэроплана. На левом находилась биплан-этажерка братьев Райт, а на правом — наш гидроплан «Чайка» (Lokki).
И по сравнению с нашим красавцем аэроплан Райтов смотрелся детской поделкой, собранной из говна и палок. Ну, по крайней мере, мне так казалось. Кроме гидроплана Том Рунеберг привёз и второй самолёт, на котором и совершал свои полёты. Эта модель уже была с четырёхколёсным шасси и могла взлетать с грунта.
В отличие от оригинального двухколёсного «de Havilland» я нарисовал Рунебергам шасси как у двухместного «Ваузена». Таким они его и сделали.