Великое море. Человеческая история Средиземноморья
Шрифт:
Два "новых человека" хорошо задокументированы. Романо Майрано из Венеции начал свою деятельность в 1140-х годах с небольших торговых экспедиций в Грецию, действуя в основном из венецианской колонии в Константинополе.45 Затем он обратился к более амбициозным направлениям, включая Александрию и Святую землю. Его карьера иллюстрирует, как венецианцы взяли в свои руки морские пути, связывающие Византию с исламскими землями. Они также хорошо ориентировались во внутренней византийской торговле, поддерживая контакты между Константинополем и малыми греческими городами.46 К 1158 году Романо значительно преуспел, поставив 50 000 фунтов железа рыцарям-тамплиерам в Святую землю. Он был не просто купцом, он стал выдающимся судовладельцем. Его звезда еще только восходила, когда византийский император выступил против венецианцев, которых Мануил I подозревал в симпатиях к своему врагу - королю Сицилии, и которые, в любом случае, все чаще становились объектом недовольства греков из-за их могущественного положения в византийской экономике (или воображения, что они его занимают). Осознавая эту тенденцию, Майрано начал развивать свой бизнес в Венеции в конце 1160-х годов. После смерти первой жены он женился снова и оказался еще богаче благодаря богатому приданому новой жены. В сотрудничестве с Себастьяно Дзиани, будущим дожем, он построил самый большой корабль венецианского торгового флота, Totus Mundus или (по-гречески) Kosmos, на котором отправился в Константинополь. Отношения с императором, казалось, улучшались, и Мануил I даже издал указ, в котором объявил, что повесит любого, кто будет досаждать венецианцам. Но его целью было создать
К этому времени Майрано было уже около пятидесяти лет, и ему пришлось восстанавливать свой бизнес с нуля. Сделать это он мог, лишь вновь обратившись к патрицианской семье Зиани; сын покойного дожа Пьетро вложил 1000 фунтов венецианских денег в путешествие, которое Романо должен был совершить в Александрию. Романо взял с собой большой груз древесины, не обращая внимания на папское осуждение торговли военными материалами. Пока отношения между Венецией и Константинополем были настолько плохими, он отправлял корабли в Северную Африку, Египет и Иерусалимское королевство, торгуя перцем и квасцами. Он был готов вернуться в Константинополь, когда в 1187-9 годах новый император принял венецианцев на отличных условиях. Даже в преклонном возрасте Романо продолжал вкладывать деньги в торговлю с Египтом и Апулией, хотя в 1201 году у него снова закончились средства, и он занял деньги у своего кузена; вскоре после этого он умер.48 Итак, это была карьера, отмеченная взлетами и падениями, примечательная как своими успехами, так и катастрофическим крахом бизнеса и драматическим бегством в середине карьеры.
Еще одна неровная карьера была у Соломона из Салерно. Хотя он был родом из южной Италии, торговал он из Генуи, где, как и Майрано, был близок к патрицианским семьям.49 Он также имел личные связи с королем Сицилии, чьим верным подданным, или fidelis, он, как говорили, был. Он показал, что хочет считаться генуэзцем, когда купил землю за городом, и попытался заключить брачный союз между своей дочерью и одной из патрицианских семей; он отвернулся от Салерно. Он понял, что Салерно, Амальфи и соседние города были сильно потеснены более агрессивными торговыми городами - Генуей, Пизой и Венецией, и именно в Генуе он сколотил свое состояние. Он привез с собой из Салерно свою жену Элиадар, которая была еще одной заядлой торговкой, ведь в Генуе ничто не мешало женщинам вкладывать деньги в торговые предприятия. Соломон и Элиадар составляли грозную пару, окидывая взглядом все Средиземноморье. Как и Романо Майрано, Соломон был готов отправиться в самые дальние уголки в погоне за богатством. Золотые возможности манили его в 1156 году - в Египте, на Сицилии и на Западе. Летом того же года он решил воспользоваться более открытыми настроениями Фатимидов. Он согласился отправиться в Александрию от имени группы инвесторов, а затем проследовать по Нилу до Каира, где приобрести восточные пряности, включая лак - смолу, которую можно использовать в качестве лака или красителя, и бразильское дерево - источник красного красителя. У Соломона было много интересов, которые тянули его в другие стороны. В том же году он пытался вернуть 2 2/3 фунта сицилийской золотой монеты - огромную по тем временам сумму - у генуэзца, который скрылся с деньгами на Сицилии, пока генуэзские послы вели переговоры о заключении договора с ее королем.50 Он отсутствовал на Востоке почти два года, оставив Элиадара дома управлять трехсторонней торговой сетью, связывающей Геную, Фрежюс и Палермо.
После возвращения с Востока Соломон устремился на запад, торгуя с Майоркой и Испанией, а также с Сицилией и своим старым любимцем Египтом, куда он вложил весьма значительные суммы денег. В одном из документов описывается заказанное им круговое путешествие, типичное для амбициозных предприятий того времени: "в Испанию, затем на Сицилию, в Прованс или Геную, из Прованса в Геную или Сицилию, или, если он пожелает, из Сицилии в Романию [Византийскую империю], а затем в Геную, или из Сицилии в Геную".51 Генуэзские патриции охотно вкладывали деньги в экспедицию Соломона в Египет, не обращая внимания на пункт в документах, который подразумевал, что корабль может быть продан в Египте. Ведь итальянцы не просто отправили древесину на верфи Александрии, они прислали целые корабли, готовые к использованию во флоте Фатимидов. Соломон находился на пике своего успеха; хотя он был чужаком, его дочь Альда была обручена с сыном могущественного члена клана Маллоне. У Соломона был собственный нотариус для записи его дел, а в документах говорится о "дворе Соломона", что говорит о том, что он жил в пышном стиле. Однако, как и Романо Майрано, он оказался во власти политических перемен, над которыми не имел никакого контроля. Подружившись с королем Сицилии в 1156 году, Генуя была вынуждена в 1162 году отказаться от выгодного союза, дававшего доступ к огромному количеству пшеницы и хлопка; германский император Фридрих Барбаросса дышал в затылок генуэзцам, и они чувствовали себя обязанными присоединиться к его армии вторжения, направленной против Сицилии. Ансальдо Мальоне разорвал выгодную помолвку между своим сыном и дочерью Соломона. Внезапно деловая империя Соломона и Элиадара стала казаться очень хрупкой.
Однако некоторые контакты с Сицилией все еще были возможны. В сентябре 1162 года, через несколько месяцев после ухода генуэзцев из Сицилии в Германию, Соломон принял посланцев видного сицилийского мусульманина ибн Хаммуда, лидера мусульманской общины Сицилии, который предоставил ему средства под залог горностаевой мантии, серебряных кубков и других изысканных товаров. Сицилийский арабский писатель красноречиво сказал об ибн Хаммуде: "Он не допускает, чтобы его монета ржавела". Он был очень богат: воспользовавшись обвинениями в нелояльности, сицилийский король оштрафовал его на 250 фунтов золота - огромное состояние.52 Подобные контакты позволяли Соломону оставаться в бизнесе, но условия для человека с его интересами и опытом были нерадостными. Ссоры между Генуей и иерусалимским королем препятствовали торговле в Святую землю, а доступ в восточное Средиземноморье осложнялся разрывом с королем Сицилии, чьи флоты контролировали проходы между западным и восточным Средиземноморьем. Как и другие генуэзские купцы, Соломон и его жена переключились с восточного на западное Средиземноморье и стали торговать с важным портом Буги на территории современного Алжира. Соломон, должно быть, умер около 1170 года. Его стремление закрепиться в генуэзском патрициате с помощью брачного союза было подорвано политическими событиями. Пока он и его наследники не войдут в ряды патрициата, его положение всегда будет неустойчивым. Земли, которые он приобрел за пределами Генуи, стоили всего 108 фунтов генуэзского серебра, и его богатство в основном строилось на наличных, займах, инвестициях и спекуляциях, в то время как богатство городской аристократии было прочно укоренено в городской и сельской собственности. Именно это давало им ту силу, которой не хватало таким людям, как Соломон из Салерно и Романо Майрано. И все же именно совместными усилиями патриции и купцы создали ту коммерческую революцию, которая происходила.
Пути через море, 1160-1185 гг.
I
Дневников
Путь из Марселя до Генуи по морю занял четыре дня.6 Генуя, писал он, "окружена стеной, и ее жители управляются не королем, а судьями, которых они назначают по своему усмотрению". Он также настаивал на том, что "они владеют морем". Он думал здесь не только о пиратстве, но и о торговле, поскольку упоминал их набеги на мусульманские и христианские земли (включая Византию) и был впечатлен добычей, которую они привозили. В двух днях пути находилась Пиза, но генуэзцы постоянно воевали с пизанцами, у которых, по его словам, в городе было "десять тысяч" башен, с которых они сражались друг с другом7.7 Он отправился в Бари, но нашел его опустевшим после разрушения королем Вильгельмом I в 1156 году (об этом подробнее позже).8 Он переправился на Корфу, который, по его словам, в это время также находился под властью сицилийцев, а затем, полный сил, отправился по сухопутным маршрутам через Фивы в Константинополь, вернувшись в Средиземное море только тогда, когда достиг Галлиполи. Оттуда он перебрался на острова Эгейского моря, а затем на Кипр, где был потрясен поведением некоторых "еретических евреев, называемых эпикурсинами [эпикурейцами], которых израильтяне отлучили от церкви во всех местах", поскольку их субботний день исключал вечер пятницы, но включал ночь субботы.9 Их присутствие - напоминание о том, что в восточном Средиземноморье по-прежнему процветает множество мелких сект: путешествуя по побережью Ливана, Вениамин столкнулся с более опасной сектой, исмаилитами-ассасинами, но ему удалось избежать их и добраться до Гибелле, одной из генуэзских баз в Леванте, управляемой, как он справедливо заметил, членом знатной семьи Эмбриако. Он был очарован обнаружением там древнего храма со статуей, восседающей на троне, и двумя женскими статуэтками по бокам. Это было свидетельством древних языческих обычаев, с которыми боролись древние израильтяне, но, по его мнению, есть и современные язычники: отправляясь в путь, он должен был миновать территорию воинов-друзов, которых он назвал беззаконными язычниками, якобы практикующими кровосмешение и меняющимися женами между собой.10
На определенном этапе своих путешествий Бенджамин добрался до Египта, и на него произвели большое впечатление портовые сооружения Александрии: здесь был маяк, который можно было увидеть за 100 миль, и купцы со всего мира: "из всех христианских королевств", включая Венецию, Тоскану, Амальфи, Сицилию, из Греции, Германии, Франции и Англии, из Испании и Прованса, а также из многих мусульманских земель, таких как Аль-Андалус и Магриб.11 "Купцы Индии привозят сюда всевозможные пряности, а купцы Эдома [христианства] покупают у них". Кроме того, "у каждого народа есть свой постоялый двор".12 Вениамин отправился в обратный путь через Сицилию, и его описание славы сицилийского двора будет упомянуто в следующей главе.
II
В наши дни Бенджамина можно назвать антикваром. Он был очарован древними зданиями в Риме, Константинополе и Иерусалиме. Его стремление перечислить все еврейские общины, которые он встречал, сопровождалось вниманием к деталям и очарованием многими народами, с которыми он сталкивался. Когда он писал о Святой Земле, то, как не удивительно, превратил себя в путеводитель по еврейским святыням и могилам раввинов в Иерусалиме, Хевроне и Тивериаде, а христианские святыни оставил за кадром. Его личной целью путешествия, скорее всего, было посещение Святой земли в качестве паломника, но при этом у него постоянно всплывали и другие интересы. То же самое можно сказать и о Мухаммаде ибн Ахмаде ибн Джубайре, который писал примерно двадцать пять лет спустя.13 Он родился в 1145 году в Валенсии, но стал секретарем губернатора Гранады, который был сыном альмохадского халифа Абд аль-Му'мина. Несмотря на то, что он был отличным альмохадцем, губернатор любил выпить и настоял на том, чтобы ибн Джубайр попробовал вина. Ибн Джубайр смертельно боялся ослушаться своего господина и впервые в жизни выпил спиртное. Но как только правитель понял, как расстроился его секретарь, он семь раз наполнил кубок золотыми монетами.
Ибн Джубайр решил, что лучше всего использовать эти деньги для оплаты путешествия в Мекку, и отправился в путь в феврале 1183 года; он пробыл вдали от Испании более двух лет.14 В Сеуте он нашел генуэзский корабль, готовый к отплытию в Александрию. Первый этап пути пролегал вдоль побережья Аль-Андалуса до Дении, откуда судно отправилось на Ибицу, Майорку и Минорку, достигнув Сардинии через две недели после отплытия из Марокко: "Это был переход, поражающий своей скоростью".15 Это было также путешествие через политические границы: из Альмохадского Марокко на Балеарские острова, которыми правили извечные враги Альмохадов, сунниты Альморавиды, и до Сардинии, где господствовала пизанская морская власть. Однако угрозу представлял не человек, а природа. У берегов Сардинии разыгрался сильный шторм, но в конце концов корабль ибн Джубайра достиг Ористано на западе Сардинии, где некоторые пассажиры сошли на берег, чтобы взять припасы; один из них, мусульманин, был огорчен, увидев на рынке восемьдесят мусульманских мужчин и женщин, выставленных на продажу в качестве рабов16.16 Корабль Ибн Джубайра, воспользовавшись благоприятным ветром, вышел из гавани. Это было ошибкой. Поднялась другая буря, настолько сильная, что корабль не мог использовать свои гроты, и один из них был разорван сильным ветром вместе с одним из лонжеронов, к которым крепились паруса. Присутствовавшие при этом морские капитаны-христиане и мусульмане, прошедшие через путешествия и штормы на море, сошлись во мнении, что никогда в жизни не видели такой бури. Описание ее преуменьшает реальность".17 Но даже в такую плохую погоду они достигли цели - Сицилии, поскольку корабль следовал тем путем, который часто называют "маршрутом островов", - на запад, чтобы наилучшим образом воспользоваться течениями и ветрами.18 Если бы они продержались, северо-западные ветры зимы благоприятствовали бы их путешествию, но погода ранней весной была непредсказуемой, поскольку преобладающие ветры меняли направление.19 Они обогнули Сицилию, осмотрели Этну и направились к Криту, куда прибыли ночью примерно через четыре недели после того, как вышли из Сеуты. Оттуда они переправились через Ливийское море в Северную Африку, и 29 марта вдали показался Александрийский маяк. Все путешествие заняло тридцать дней, что было не так уж и много по сравнению с путешествиями, описанными в письмах Генизы.20