Великое море. Человеческая история Средиземноморья
Шрифт:
Константинополь пал под ударами Мехмета Завоевателя за год до заключения мирного соглашения. Все разговоры о сопротивлении туркам ни к чему не привели; более того, они все увереннее продвигались по Балканам. Уже в 1447 году Альфонсо пообещал помощь попавшему в беду королю Венгрии Иоанну Хуньяди. Альфонсо собрал обещанные войска, а затем отправил их вместо себя на войну в Тоскану. Однако он не был просто циником в отношении крестового похода против турок.30 Альфонсо наслаждался своим образом короля-избавителя и воина за Христа - нового Галахада, и эта тема нашла отражение в великолепных скульптурах его триумфальной арки в Неаполе. Он оказал горячую поддержку Скандербегу, великому албанскому повстанцу против турок, поскольку потеря Албании для османов привела бы к тому, что их флоты и армии оказались бы в пределах видимости южной Италии.31 Амбиции Альфонсо простирались вплоть до Кастеллоризо, крошечного острова к востоку от Родоса, который стал базой для морских операций арагонцев в глубине восточного Средиземноморья (сейчас это самое отдаленное владение Греции).32 Незадолго до падения Константинополя он вместе с греческим принцем Деметриосом Палайологосом разрабатывал планы захвата власти в Константинополе у последнего византийского императора Константина XI, а Альфонсо имел собственного наместника на Пелопоннесе. Эти грандиозные
Ваша светлость должны знать, что два генуэзских монаха нашего ордена предали нас, ибо по их совету злодейские генуэзцы отправили все эти корабли с большим количеством солдат, но с малым количеством груза. Предатели в нашем замке совершили подлое дело, сняв насечки с наших арбалетов и заменив их мылом и сыром.35
Поведение генуэзцев во время финальной осады Константинополя в 1453 году вызвало аналогичные подозрения.36
IV
К 1453 году, опираясь на сильную администрацию и преданность святому делу джихада, османы уже уничтожили соперничающие турецкие государства на побережье Малой Азии, в частности пиратскую крепость Айдын. Несмотря на крупное поражение от среднеазиатского военачальника Тимура (Тамерлана) в 1402 году, османы быстро возродились. К 1420-м годам они вновь стали активно действовать на Балканах. В 1423 году византийский император продал Салоники Венеции, но венецианцы, так долго мечтавшие о владениях, смогли продержаться в городе всего семь лет, прежде чем он пал под ударами войск султана Мурада II. Престолонаследие молодого Мехмета II разрешило спор между теми относительно осторожными советниками, которые выступали против быстрой экспансии, опасаясь чрезмерного расширения, и более авантюрной фракцией, которая видела в Мехмете лидера возрожденной Римской империи, контролируемой турками-мусульманами, которые объединят римско-византийскую, тюркскую и исламскую концепции правления. Его целью было восстановить и воплотить в жизнь, а не разрушить Римскую империю. Его греческие писцы издали документы, описывающие его как Мехмета, басилея и автократора римлян - титул, под которым были известны византийские императоры.37 Но его имперская мечта не ограничивалась Новым Римом; он стремился стать хозяином и Старого Рима. Практическая политика также привлекала его внимание к западным делам. Восстание Скандербега в Албании заставило султана осознать, что в традиционной политике, позволявшей независимым христианским вассалам править балканскими землями, есть недостатки. Даже те, кто получил мусульманское воспитание при османском дворе, как Скандербег, могли стать отступниками. Таким образом, османская власть нуждалась в прямом навязывании, и Османская империя продвигалась к берегам Адриатики. Скандербег умер в 1468 году, после чего албанское восстание утихло; к 1478 году Мехмет получил контроль над Валоной (Влорой) на албанском побережье, а в течение следующих нескольких месяцев он отвоевал у венецианцев город Скутари (Шкодер), над которым возвышался большой укрепленный холм Розафа.38 Дураццо, древний Диррахион, оставался в руках венецианцев до начала следующего века, а порт Котор (Каттаро), расположенный в глубине фьорда в Черногории, пользовался венецианской защитой; но остальная часть венецианского владычества в этой части Адриатики была сведена на нет.39
Венецианцы относились к Скандербегу с неохотой, опасаясь, что поддержка мятежников поставит под угрозу их торговые позиции в Константинополе. Однако потерять побережье Албании означало заплатить тяжелую цену, и не только из-за его полезности как источника соли, но и потому, что венецианцам нужно было проплывать мимо албанского берега на пути из Адриатики. Дороги вглубь побережья тоже ценились, поскольку давали доступ к серебру, рабам и другим товарам из горных балканских глубин. Трудности усугублялись нападениями турок на венецианские военно-морские базы в Эгейском море: Лемнос и Негропонте попали в руки Османской империи. Понимая последствия, Возвышенная Порта (так часто называли османский двор) все же предоставила венецианцам торговые привилегии. Посыл был ясен: османы могли терпеть христианских купцов из-за границы, как это делали мусульманские правители по всему Средиземноморью на протяжении веков; но они считали неприемлемым территориальное господство венецианцев или генуэзцев в пределах Акдениза, или Белого моря.40
К концу своего правления Мехмет был полон решимости противостоять христианским державам в Средиземноморье. В центре внимания турок была штаб-квартира рыцарей-госпитальеров на Родосе, которую они занимали с 1310 года и откуда совершали пиратские набеги на мусульманские суда, а также получили контроль над несколькими прибрежными станциями в Малой Азии, в первую очередь над Бодрумом, чей замок госпитальеров был построен из камней великого мавзолея Галикарнаса. Родос также привлекал Мехмета как один из знаменитых городов древнего мира.41 Саксонский пушечный мастер по имени Мейстер Георг, проживавший в Стамбуле, предоставил туркам ценную информацию о расположении крепости, но в 1480 году оборона Родоса оказалась слишком прочной даже для массивных турецких пушек, отлитых лучшими специалистами. Ни одна из сторон не проявляла милосердия: госпитальеры совершали ночные вылазки и привозили головы убитых ими турок, которые проносили в процессии по городу, чтобы подбодрить его защитников. Разочарованные решительным сопротивлением, турки заключили мир с рыцарями, пообещав прекратить вмешиваться в турецкое судоходство.42 Султаны не забыли о своем поражении, но Родос еще сорок два года оставался собственностью рыцарей Святого Иоанна. Западноевропейцы также не забыли о том, что произошло на Родосе, поскольку это принесло некоторое облегчение в то время, когда турецкая угроза была столь серьезной. Сразу же после этого ксилографическая история осады стала бестселлером в Венеции, Ульме, Саламанке, Париже, Брюгге и Лондоне.
В то же время турецкие флоты угрожали Западу. Южная Италия была очевидной целью из-за близости к Албании и потому, что османский контроль над обеими сторонами входа в Адриатику заставил бы Венецию подчиниться воле султана. Венеция не хотела быть
Осада Отранто стала огромным потрясением для Западной Европы. Все христианские державы Средиземноморья предложили помощь против турок, в частности Фердинанд II, король Арагона и двоюродный брат Ферранте Неаполитанского. Исключением стала Венеция, заявившая, что слишком устала после десятилетий конфликтов с армиями и флотами султана. Турецкие рейды начали проникать во Фриули, область северо-восточной Италии, частично находящуюся под властью Венеции. На суше и на море турки были угрожающе близки, а венецианцы предпочитали умиротворение.44 Венецианскому консулу в Апулии посоветовали выразить свое удовлетворение христианской победой неаполитанскому королю устно, а не письменно; письменные послания часто крали шпионы, и Серениссима Репубблика опасалась, что султан может увидеть похищенное поздравительное письмо и обвинить Венецию в двуличии.
Непосредственная опасность дальнейшего нападения на южную Италию исчезла после смерти Мехмета в мае 1481 года. Ему было всего сорок девять лет. В последующие годы западные правители, такие как Карл VIII Французский и Фердинанд Арагонский, сделали войну с турками центральным направлением своей политики. Оба этих правителя считали, что, контролируя южную Италию, они смогут получить в свои руки ресурсы, необходимые для большого крестового похода, и использовать Апулию как удобный плацдарм для нападения на османские земли, которые теперь лежали так близко; оба они также имели спорные претензии на трон Неаполя, несмотря на наличие местной династии арагонского происхождения. Вторжение Карла VIII в Южную Италию в 1494-5 годах принесло ему власть над Неаполем, но его положение оказалось неустойчивым, и вскоре он был вынужден отступить. Венеция теперь чувствовала угрозу со всех сторон. Крестовые походы против турок могли только поставить под угрозу движение через воды, обращенные к Османской Албании. Поэтому в конце XV века Венеция установила контроль над рядом апулийских портов, чтобы гарантировать свободный проход через проливы.45 В 1495 году венецианцы, на фоне кровавой резни и жестоких изнасилований, захватили Монополи у французов; затем они убедили короля Неаполя Ферранте II без кровопролития предоставить им Трани, Бриндизи и Отранто и удерживали их до 1509 года. Королю нужны были союзники, а им нужна была продукция Апулии, экспортировавшей зерно, вино, соль, масло, овощи и селитру для своих пушек.46 Однако потеря Дураццо турками в 1502 году лишила Венецию важнейшего пункта прослушивания на албанской стороне проливов. Они только что построили новые укрепления, которые сохранились до сих пор. Средиземноморье становилось разделенным на две части: османский Восток и христианский Запад. Один из очевидных вопросов заключался в том, какая сторона, скорее всего, победит в этом противостоянии; но другой вопрос заключался в том, какая христианская держава будет доминировать в водах западного Средиземноморья.
V
Между этими двумя мирами было наведено несколько мостов. Османский двор был очарован западной культурой, что вполне объяснимо претензиями на власть над старой Римской империей; в то же время западноевропейцы стремились понять турок и продолжали приобретать экзотические восточные товары.47 Художник Джентиле Беллини отправился из Венеции в Константинополь, где написал знаменитый портрет Мехмета II, который сейчас висит в Национальной галерее в Лондоне.48 Давление на Запад редко ослабевало (в основном когда султаны обращали свое внимание на Персию), но османы понимали важность создания нейтральной территории между своими землями и Западной Европой, купцы которой могли бы попасть в контрастные миры западного христианства и турков. Такой территорией стала небольшая, но оживленная торговая республика Дубровник, известная западным европейцам как Рагуза. Ее истоки, как и у Венеции и Амальфи, лежат в группе беженцев от варварских вторжений, которые заняли скалистый мыс в южной Далмации, защищенный стеной гор от набегов славян. К латинским рагузанам вскоре присоединилось славянское население, и к концу двенадцатого века город был двуязычным: часть жителей говорила на диалектах южных славян, а часть - на далматинском, романском языке, близком к итальянскому; по-славянски жители были известны как дубровчане, "те, кто из леса". Хотя они заключали договоры с напористыми сербскими и боснийскими князьями во внутренних районах, рагузанам нужны были защитники, и они нашли их в лице норманнских королей Сицилии, а затем Венеции, которая укрепила свои позиции в Южной Далмации после Четвертого крестового похода 1202-4 годов.49
После того как венгерский король отвоевал Далмацию у Венеции в результате своего вмешательства в войну 1350 года между Венецией и Генуей, город перешел под венгерский сюзеренитет (с 1358 года).50 Это позволило рагузам создать собственные институты и торговую сеть без особого вмешательства извне. Появился торговый патрициат, способный извлечь выгоду из доступа к внутренним районам Боснии, богатым серебром и рабами; Дубровник стал главным центром в регионе для покупки соли.51 Спрос на серебро в восточном Средиземноморье всегда был высок из-за отсутствия местных поставок, и рагузанские купцы добились определенных успехов в византийских и турецких землях на Востоке.52 Дубровник смог извлечь большую выгоду из новых возможностей после Черной смерти. Местная торговля процветала - действительно, без пшеницы, масла, соленого мяса, вина, фруктов и овощей, которые регулярно перевозились в Далмацию из Апулии, ни Дубровник, ни его соседи не смогли бы выжить; даже рыба импортировалась из Южной Италии, как бы маловероятно это ни казалось в приморском городе.53 Здесь было очень мало земли, пригодной для выращивания чего-либо. Писатель XV века, Филипп де Диверсис, объяснил основные черты своего родного города: