Великое море. Человеческая история Средиземноморья
Шрифт:
Ускоки стали Робин Гудами в хорватских народных эпосах, и, хотя их было мало, и они опирались на небольшие корабли, им удалось оттеснить Венецию в угол Адриатики. Это сделало их героями школы националистических, а затем социалистических историков в современной Югославии.6 Но не стоит относиться к ускокам слишком романтично. У них были свои патрицианские вожди, и они мало чем отличались от банд корсаров и разбойников как на христианских, так и на мусульманских берегах Великого моря. Термин "ускок" означает "беженец", и, как и барбарийские пираты, они были этнически разнообразны: в их ряды входили выходцы из венецианских колоний на Адриатике, Дубровника и Албании, а также итальянские моряки и иногда мусульмане-перебежчики. Некоторые из них были рождены Габсбургами, некоторые - османами, а некоторые - венецианскими подданными; со временем их происхождение несколько изменилось, так что в 1590-х годах значительная их часть происходила из далматинской глубинки за Задаром и Сплитом - района, подвергавшегося сильному давлению во время длительного земельного конфликта между османами
В Сене не было естественной гавани. Когда дул сильный ветер, известный как бора, корабли приходилось причаливать и крепко привязывать, чтобы их не разорвало. Но город был хорошо защищен крутыми горами и густыми лесами в его тылу.10 На пике своего влияния, между Лепанто и примерно 1610 годом, ускоки смогли установить форпосты в некотором отдалении от Сени, к югу от устья реки Неретвы, что не так уж далеко от Дубровника.11 Они были неисправимой кучкой. Если австрийские власти были в мире со своими врагами, это не мешало им нападать на венецианские или турецкие корабли, как только предоставлялась возможность.12 В 1590-х годах венецианцы не только не приветствовали ускоков как христианских беженцев от османов, но и продолжали относиться к ним как к опасным преступникам, блокируя Сень и казня большое их количество (хотя в 1596 году общее число вооруженных людей в Сени составляло всего около 1000 человек, а в целом - около 600).13 Венецианцы готовы были терпеть их только в том случае, если они соглашались отказаться от своих дурных наклонностей и лояльно служить на галерах Светлейшей Республики.14
Уже в 1520-х годах рейдеры из Сеня начали угрожать турецким кораблям в Адриатике. Венецианцы тоже были легкой добычей, поскольку охотно заключали договоры с турками, а также из-за периодических военных действий между Венецией и Габсбургами на словенских границах. Вначале ускоки довольствовались захватом грузов рыбы, вина, масла и сыра, перевозимых на местных лодках, но вскоре они перешли к нападениям на большие круговые корабли, направлявшиеся в Дубровник и Анкону, угрожая линии коммуникаций, протянувшейся по суше и морю от Тосканы до Константинополя.15 В 1599 году венецианцы были настолько раздражены ускоками, что отправили груз отравленного вина в воды, кишащие ускоками, захватили его и надеялись услышать, что ускоки все умерли от его употребления. Однако, поскольку они остались живы, уловка, очевидно, не удалась. Отношения с Дубровником также были непростыми. Рагузанцы считались коллаборационистами с турками, а отцы рагузанского города знали, что турки не потерпят сотрудничества между Дубровником и ускоками. Однажды рагузаны украсили одни из городских ворот головами казненных ускоков, делая ясный намек как ускокам, так и османам. Результат был предсказуем: в рагузанском отчете говорилось, что "они относятся к нам так же, как к самим туркам".16
Тем не менее, они проявляли больший интерес к грузам евреев и мусульман, чем к грузам христиан, и брали суда на абордаж только для того, чтобы конфисковать "неверные" товары. В результате вероятность того, что еврейские купцы получат страховой иск, была в семь раз выше, чем христианские. Мусульманам тоже приходилось несладко: капитан из Пераста, процветающего порта в Которском заливе, успокаивал своих пассажиров-мусульман, когда в 1581 году его корабль захватили ускоки, говоря, что присмотрит за ними, но он приплыл в Сень и пировал с ускоками, а его пассажиров поработили и увезли.17 Еврейские и мусульманские купцы, торговавшие из Италии, пытались использовать различные уловки. Маркировка грузов крестом была, пожалуй, слишком очевидной; ведение тайной бухгалтерской книги наряду с фальсификацией - еще одна уловка. Тем временем епископ Сенджа с радостью подтвердил, что христианские купцы, сотрудничающие с турками, особенно в торговле оружием, заслуживают отлучения от церкви - или, если читать иначе, не могут возражать, если святые воины из Сенджа захватят их груз.
II
Эти события подтвердили общую тенденцию в политической и экономической жизни Венеции, наметившуюся с середины XV века: отход от большой левантийской торговли и интеграция города в жизнь Северной Италии. Помимо последствий пиратства, венецианцам приходилось справляться с последствиями нового пути на Восток, открытого португальцами в 1497 году. Сильное венецианское присутствие сохранялось и в Константинополе, где к 1560 году обосновались двенадцать купеческих домов, хотя их число значительно сократилось со времен расцвета средневековой торговли.18 Помимо патрициев, которые традиционно доминировали в левантийской торговле Венеции, активную деятельность вели и другие предприниматели, в частности евреи, обосновавшиеся в Венеции в XVI веке. Они представляли собой смешанную общину. Среди них были немецкие и итальянские евреи, которые занимались ломбардным делом по лицензии городских властей и должны были жить в "новой литейной мастерской", или Гетто Нуово, расположенной на севере города. По соседству с ними жили общины, более вовлеченные в средиземноморскую торговлю, в частности в сухопутную торговлю через Балканы в Салоники и Константинополь, - сефарды, разделенные (как и в Анконе) на "левантинцев" из Османской империи и "понентинцев", или западных жителей, в основном португальских марранов, которые большую часть своей жизни, по крайней мере внешне, были христианами. Понентинцы столкнулись с угрозой расследования со стороны венецианской инквизиции, но в итоге потребность Венеции в левантийских торговцах перевесила любые сомнения по поводу навязывания христианской ортодоксии.19 Прагматизм венецианцев проявился и в готовности правительства санкционировать возведение греческой православной церкви Сан-Джорджо-деи-Гречи, поскольку все остальные греческие церкви в Италии до этого момента были униатскими, то есть признавали папскую власть.20
Упадок Венеции" слишком легко отождествляется просто с упадком венецианской морской мощи.21 На самом деле Венеция оказалась удивительно приспособляемой в XVI веке. Это был период экономической экспансии в континентальной части Западной Европы, и венецианцы требовали свою долю доходов. Старые отрасли, такие как производство стекла, расширились, а производство
Перестройка Венеции (это более подходящее выражение, чем "упадок") позволила другим странам более свободно вторгаться в левантийскую торговлю. Уход Венеции был компенсирован оживлением коммерческой деятельности греков, которые обслуживали торговлю Османской империи в Эгейском море, а также между Малой Азией и Египтом.23 С другой стороны, приход англичан был побочным продуктом великого соперничества между королем Испании и королевой Англии, между католическим монархом и его протестантским противником. Елизавета испытывала искушение вступить в контакт с Возвышенной Портой, отчасти по политическим причинам - видя в "турке" соратника Филиппа II, - но также и из коммерческих побуждений. В 1578 году ее министр Уолсингем написал трактат о "торговле в Турцию", в котором высказал мнение, что настало время тайно отправить "меткого человека" к османскому султану с письмами от королевы Елизаветы. В 1580 году была основана Турецкая компания для развития торговли с османскими землями.24 Однако она также отражала новую агрессивность английских купцов на рынках, где традиционно доминировали итальянские купцы, издавна снабжавшие Англию экзотическими товарами. Повысив тарифы на венецианские корабли и их товары, королева ясно дала понять, что намерена отдавать предпочтение местным купцам в торговле со Средиземноморьем, хотя в 1582 году она все же возобновила соглашения с Венецией, и венецианские галеоны продолжали прибывать в Англию до конца ее царствования.25 Одной из целей англичан было Марокко, где торговцы Барбарийской компании заявили о себе еще до того, как Елизавета взошла на английский престол в 1558 году. Экспорт включал в себя вооружение, которое английские купцы с удовольствием считали возможным использовать против испанцев и португальцев.26
Все это не помешало англичанам попытаться разработать другие маршруты, которые бы полностью обходили Средиземное море, доставляя пряности в Северную Европу через северо-западный или северо-восточный проход, более холодный, но предположительно более быстрый, чем португальский маршрут вокруг Африки; в результате англичане стали участвовать в торговле Московией. Поскольку это не принесло искомых пряностей, они вернулись в Средиземноморье, используя сочетание пиратства и торговли, которым так прославились елизаветинские каперы; многие из тех, кто участвовал в Турецкой компании (вскоре ставшей известной как Левантийская компания), также вложили деньги в Мусковитскую компанию.27 Венецианцы были в мрачном настроении по поводу этих событий. Когда английские торговые суда проникали в турецкие воды, они лишали Венецию доходов, которые она традиционно получала от переправки английских тканей из Венеции на османскую территорию. Соглашение между английской королевой и османским султаном было плохой новостью. Венецианцы также не одобряли религиозную политику Елизаветы; Венеция вряд ли была самым искренним сторонником папства, но все же не желала отправлять официального посла в Англию до 1603 года, года смерти Елизаветы.28 И все же произошли некоторые события, от которых Серениссима только выиграла. Английские корабли стали заходить вплоть до самой Венеции, в результате чего город стал снабжаться основными северными продуктами, от которых все больше зависело его выживание, в частности зерном: торговля северным зерном росла по мере того, как в Средиземноморье переставали возделывать зерновые культуры, а их нехватка усиливалась из-за серии голодов, которые начали сказываться уже в 1587 году. Сушеная и соленая рыба из Атлантического океана также пользовалась большим спросом - stoccafisso ("бульонная рыба") стала и остается неотъемлемым ингредиентом популярной венецианской кухни.
Англичане и голландцы приезжали как покупать, так и продавать.29 Первоначально в центре внимания англичан была не торговля специями, такими как перец и имбирь, а продукты, выращенные на островах, находившихся под венецианским владычеством: Занте и Кефалония, в Ионическом архипелаге. С конца Средневековья англичане были одержимы смородиной, изюмом и кишмишем, и конкуренция с венецианцами за доступ к тому, что итальянцы называют uva passa, "сушеный виноград", стала причиной многих неприятных инцидентов. Английские купцы так успешно проникли на Ионические острова, что вскоре стали вывозить большую часть сушеных фруктов. Венецианское правительство пыталось запретить островитянам вести дела с иностранными купцами - запрет, на который жители активно жаловались и который они в основном игнорировали.30
Тем временем англичане не стеснялись нападать на венецианские корабли, особенно если те торговали с Испанией, которая поставляла шерсть, необходимую для их ткацких станков. В октябре 1589 года английский капитан поссорился с венецианским капитаном в гавани Корфу; итальянец вызвал англичанина на дуэль и назвал его наглой собакой. Когда венецианский корабль выскользнул из порта, английский капитан дерзко пустился в погоню. После короткой перестрелки итальянец решил, что с него хватит, и бросил корабль, но даже после этого английский капитан преследовал баркас на протяжении всего пути обратно в гавань Корфу. Эти пираты никого не уважали. В 1591 году английские пираты, получившие гостеприимство в порту Алжира, разграбили рагузское судно в канале между Балеарскими островами и Барселоной, когда оно шло на запад из Ливорно. Правители Северной Африки часто позволяли пиратам пользоваться своими портами, если те делились добычей с правителями Барбарии. Экипажи могли быть наполовину мусульманскими, наполовину английскими.31 Один английский изгнанник, Джон Уорд, взял под свое командование 300 человек; в 1607 году он запугал капитана венецианского галеона со специями, заставив его сдаться, и продал его груз в Тунисе за 70 000 крон, после чего захватил товаров на 400 000 крон.32 Раздраженные тем, что протестанты попали в руки инквизиции, английские пираты также оскверняли католические церкви на островах, принадлежащих Венеции.33