Вельяминовы - Дорога на восток. Книга 2
Шрифт:
— Въезжаем в Варенн, ваша светлость — раздался голос Робера. «К постоялому двору заворачивать?».
— Да, — отозвался Джон: «Вы из кареты не выходите, я с Робером обо всем позабочусь. И детей не надо выпускать».
Мария-Антуанетта покраснела и со значением взглянула на Марту. «Я вас провожу, ваше величество, — та улыбнулась, — и девочек с собой возьмем. А маленький пусть спит».
На чисто выметенном дворе было пусто. Робер, распрягая лошадей, сказал слуге: «Мы совсем ненадолго. Коням воды дай, и позови хозяина своего, где там он у вас?»
— В погребе,
— В самый обед заехали, — незаметно поморщился Джон. «Ладно, сейчас быстро все купим, и отправимся отсюда восвояси».
— Чего изволите, сударь? — кругленький человечек вытирал руки о передник. «Комнаты, стол?»
— Нет, нет, — Джон улыбнулся. «Нам всего лишь кое-какой провизии и вина в дорогу. Пойдемте, я расплачусь, а мой кучер донесет ящик. И покажите, где у вас умывальная — со мной дамы, — он обернулся на жену, что, держа за руки девочек, выходила из кареты.
— Мари, — капризно позвала та, — что ты копаешься. Возьми все, что нужно, и быстрее. Хозяин поклонился: «Сейчас я вернусь, у меня свежие колбаски, паштет, утка…, Останетесь довольны».
Джон посмотрел на ливрею Робера: «Отлично, пистолета совсем не видно. И мой тоже незаметен. Пальбы мы тут, конечно, поднимать не будем, незачем. Так, на всякий случай».
Они ушли вслед за хозяином, и не обратили внимания на открывшуюся дверцу кареты. «Хоть подышать смогу, — решил Людовик, выходя во двор. «Надо сбросить с себя это…, эту болезнь…, я же взрослый мужчина, я король…»
Он вспомнил бесконечную зиму в Тюильри, когда, бывало, он даже не поднимался с постели. За закрытыми дверями опочивальни что-то говорили, до него доносился раздраженный голос жены, ему приносили на подпись какие-то бумаги. Он лежал, свернувшись под меховым одеялом, глядя на трепещущие в сумерках огоньки свечей, отчаянно желая закрыть глаза и больше никогда не просыпаться.
— Надо жить, — твердо сказал себе Людовик. «Ради семьи, ради детей…, Луи-Шарлю всего шесть. Мне надо вырастить мальчика. Потом он взойдет на трон, а я отрекусь от престола. Уеду в Версаль и буду там читать книги. Интересно, что случилось с экспедицией Лаперуза? Уже третий год от них ничего не слышно». Он прислонился к карете: «Это ведь я поддерживал Лаперуза, Лавуазье, французскую науку — а вовсе не эти крикуны из Национальной Ассамблеи».
— Ваш счет, месье Друэ, — поклонился слуга человеку, сидевшему у окна, в компании мужчин с трехцветными кокардами.
Тот поковырялся щепочкой в зубах: «Надо выпить последний бокал за то, чтобы Франция, наконец, избавилась от сословия паразитов!»
— Для почтмейстера вы очень революционно настроены, месье Друэ, — смешливо заметил кто-то из его собутыльников.
Друэ, — низкого роста, коренастый мужчина, — грохнул большим кулаком по столу. «Так оно и будет, помяните мое слово!». Золотое экю, что он бросил на счет, подскочило. Почтмейстер, уставившись в окно, прошептал: «Не может быть!».
— Доставайте
Друэ вышел во двор, так и держа монету с профилем короля. Он положил руку на плечо невысокому мужчине, в ливрее лакея. Мужчина, грубо усмехаясь, спросил: «Луи Бурбон»?
— Меня зовут Фредерик Лантье, месье, — робко ответил тот, — я камердинер его светлости герцога Экзетера. Мы тут проездом, в Брюссель.
Друэ скорчил недовольную гримасу. Махнув рукой мужчинам, что сгрудились в дверях трактира, он крикнул: «Обознался!». Из окошка кареты высунулась белокурая, растрепанная голова. Маленький мальчик, потирая заспанные глазки, радостно сказал, потянувшись к Людовику: «Папочка! Мы уже приехали?»
Марта застыла. Она бесцеремонно взяла королеву за острый локоть: «Не смейте туда ходить. Сейчас дождемся девочек, тут есть черный ход, — женщина кивнула на калитку, — выберемся через него. Дойдем до Монмеди, окольными тропами».
Мария-Антуанетта, стояла, не двигаясь, глядя на мужа. Он держал на руках Луи-Шарля. Ребенок, сонно улыбаясь, оглядывал вооруженную толпу, что собиралась вокруг них.
— Там мой муж, — дрожащими губами выдохнула королева. «Мой сын…Я не могу, Марта, не могу их бросить…»
— А тут ваша дочь, — жестко ответила женщина. Обернувшись, увидев девочек, что выходили из умывальной, она приложила палец к губам и незаметно кивнула на калитку. «Пистолет у меня за чулком, — вспомнила Марта, — драгоценности в корсете у королевы. Надо будет какие-нибудь обноски украсть, в первой же деревне. Я их выведу, ничего страшного».
— Папа! — внезапно крикнула Мария-Тереза. Вырвав руку Элизы, девочка бросилась к карете. Марта сцепила, зубы и успела удержать королеву за подол платья. Грубая шерсть затрещала. Она услышала выстрел.
— Что происходит? — спокойно спросил Джон, опуская пистолет. «По какому праву вы задержали моих слуг и моих детей, господа? Отпустите их, дайте нам уехать».
— По праву революционной законности! — брызгая слюной, ответил почтмейстер Друэ. «Это Бурбоны, семейка паразитов, а вы — он наставил на Джона оружие, — их укрываете! За такое полагается гильотина! Взять их! — скомандовал мужчина, и вскрикнул — пуля оцарапала ему щеку.
— Вообще, — спокойно сказал Робер, так и стоя над ящиком с провизией, — я стреляю без промаха, месье, но для вас сделал исключение. Оставьте в покое моего хозяина.
Маленький Луи-Шарль разрыдался: «Не стреляйте! Это папа и мама! Не стреляйте в них, вы плохие!»
— Все понятно, — Друэ вытер кровь со щеки. Он, внезапно усмехнулся: «А я не буду делать исключений, месье».
— Мама, — прошептала Элиза, — мамочка…Месье Робер…, как же так…Что будет с их величествами, с папой?
Марта все смотрела на труп охранника, — с разорванным пулей горлом. Он упал рядом с ящиком. По утоптанной земле двора растеклась лужица темной, густой крови. Луи-Шарль и его сестра плакали, цепляясь за руки королевы. «Джон, — подумала Марта, — Господи, что с ним…»