Венец из окровавленных костей
Шрифт:
— Отстань, — отмахнулся он от брата. — Ты хоть представляешь! У меня…я как будто заново рождаюсь! Только теперь не слабым младенцем, а мужчиной. — Он выхватил клинок из ножен и покрутил его на солнце.
— Держись рядом со мной, как сказал отец.
— Ой, нашелся, великий воин, зарубил парочку на болотах, и теперь великий воитель и защитник.
— Нет, но пущенный в тебя топор на себя приму.
Лицо Вогана вмиг стало серьезным. Наконец-то сошла глупая ухмылка:
— Ты действительно готов будешь погибнуть…за меня?
— Естественно. — Отмахнулся Хаг, обдирая мясо с голени пропаренной курицы. — Ты же наследник теперь. Тебе править всеми этими прекрасными людьми.
— А
— Я и не сомневаюсь. — Хаг улыбнулся. — «Только не уверен, что я не струшу». — Только сейчас Хаг осознал, что желание найти отца и отыскать его истину превышало любовь к брату. А для выполнения этого завета требовалось остаться в живых.
***
Воган не спал. Это было по его бессонному, но все еще, каким-то чудом бодрому лицу. Еще до восхода солнца он облачился в длинную кольчугу. Нцепил пояс с мечом, повесил за спину кожаный колчан, поупражнялся с луком. Проверил, как натягивается в облачении: сложнее. За этим занятием его и застали просыпающиеся воины, в том числе и Хаг. Он, в отличии от брата, спал прекрасно и не спешил облачатся. Хаг наблюдал, как Брен нацепляет круглый шлем со стрелочкой-наносником, закидывает круглый щит за спину, натягивает тетиву. Секунда и стрела попадает в самое сердце мишени. Еще пара секнд и следующая стрела попадает прямо в глаз нарисованой углем рожицы.
— Отличный выстрел. — Раздалось над самым ухом. — Не смотря на сковывание движений. Из него получится хороший воин.
Хаг посмотрел на стоявшего рядом тана:
— Да, и хороший вождь.
— Я готовил к этому Вейла. — Взгляд Хорна ушел куда-то вдаль. — Думал даже о тебе, но Воган…Он слишком добр, по-хорошему горяч и глуп. В Вейле есть жестокость — взращённая убийством матери и тобой. В тебе есть жестокость — взращённая моим братом, твоим отцом. Возможно, в тебе ее даже больше. А жестокость есть сила. Власть должны брать жестокие, иначе ее отберут. А то, что грядет…Впрочем, я еще не умер, может и смогу ему помочь. Проследи за ним. — Наказ прозвучал сто первый раз за этот день.
Воины Дунланга уже стояли во дворе в полном облачении. Хаг нацепил кожаную толстую куртку, сцепляющейся железными пуговицами. Поверх толстой кожи на груди были нашиты железные чешуйчатые бляхи. Этак крепкая куртка служила ему полновесным доспехом, хоть она и защищала слабее, но одевать что-то тяжелое в поход он не видел смысла. Как-то он уже отправлялся в те края, пару лет назад, во время очередного набега горцев. Своими глазами он видел, как тяжело было огромным мордоворотам, одетыми в железе пролезать по лесистым холмам и предгорьям. Тогда он лишь мельком видел Железноногого, и он производил впечатление огромного могучего гиганта, способным с секирами в обеих руках разбить всю горскую армию. Но к сожалению, или счастью, горцы не пришли, и битвы не случилось. Хорн тогда был расстроен, говорил, что если им не удалось загнать горцев на сое поле битвы, то они загонят их на свое. Что и произошло вскоре, через пару месяцев горцы сожгли несколько шахтерских поселений, охраняемых рейнскими солдатами.
Хагу подвели коня, он возложил на него круглый широкий щит, походный широкий плащ. Из вооружения он нацепил на себя короткий клинок, заточенный с одной стороны, которым было удобно колоть в плотном пехотном строю и топор, найденный ими у коня мертвого егеря из оврага — напоминание о стычке на болотах. Он вложил его в специальное кольцо на седле и тут же подумал, что у прошлого хозяина он лежал там же. По спине от осознания этого пробежал недобрый холодок. Перед глазами встал образ окровавленного коня рейнского егеря, шатающегося одиноко по лесу, ища спасения от пустоглазых пожирателей.
— Хаг! — Из тьмы его вызволил голос брата. — Ты чего? — он удивленно и обеспокоено смотрел на него, его рука сжимала плечо. — Не спи, мы все.
Хаг огляделся и действительно, пока он пялился на бок скакуна ополченцы и воины уже встали неровным строем. Их копья и секиры возвышались вверх, а над ними зрело изумрудное знамя. Хорн спустился с крыльца, обнял Брена:
— Люди волчьего предела, принесите домой весть о смерти горцев или не возвращайтесь вовсе! — Прокричал он. Толпа отозвалась громогласным воем. — Удачи, сынок. — Тихо шепнул Хорн наухо сыну.
— Сохрани его, — прошептал тан, обняв Хага.
Отряд волчьего предела вышел из крепости почти ровной змейкой. Головой этой змеи были всадники, хвостом пешие ополченцы. Хаг и брен ехали впереди рядом со старым воином отца — обильно лысеющим Кехтом. Тот, протиснувшись между братьями, завел старые боевые байки. В первую очередь, конечно же, о тане Дунланге. Ехавшие позади люди тана активно поддакивали.
— …как-то, зим десять назад, да, точно, десять, или одиннадцать, в общем, еще за рекой граф Кормак правил. — Он взглянул на Хага, тот не повел и бровью при упоминании рода, полностью вырезанным его отцом. — Так вот, тогда мы слехнулись с бандой муровингов, ублюдки начали грабить прибрежные форты, тогда там еще стояли таны, а не рейсике благозадые доходяги. Эти ублюдки пару лет назад сбежали из форта, как только заприметили пару муровингских кораблей. — Он усмехнулся, — а те даже и к берегу то не причалили. А что было бы, если к ним подошла орда горцев. — Он страшно захохотал. — Я прям представляю: кучи дерьма падающие из под ног рейнских рыцарей!
Никто не оценил его шутку. Многие уже сражались с горцами и здесь скорее понимали рейнцев, а те, кто шел впервые, еще больше оказались напуганными, услышав об обгаженных рыцарей. Для большинства ополченцев рыцарская рейнская конница было самым страшным явлением в их жизни. Затянутые в железные кирасы огромные всадники с полосатыми рисунками на щитами, звериными мордами на шлемах и огромными, пронизывающие человека на сквозь копьями — что может быть ужаснее? А теперь им говорят, что что-то страшнее все-таки есть.
Ехавший впереди Брен приостановил коня, вся колона замерла, Хаг, погруженный в мысли остановился позже остальных. Впереди колонны появилось трое всадников. По центру легко угадывался Вейл, он приветственно махал кольчужной ладонью. А вот двое рыцарей были совершено незнакомы. По правую руку ехал закованный в довольно потрепанную кирасу рыцарь, два черных грязных пера его закрытом шлеме подрагивали при каждом уступе лошаде. Рыцарь был великанского размера, правда, когда он подъехал поближе, Хаг поняло, что размер этот, в большей степени, находился в области живота. Слева же находился молодой кучерявый мечник, затянутый в красную грязную стеганую куртку. Лошадь молодого всадника была вьючена тюками, а из кольца на седле торчало копье с широким знаменем. В помятой тряпке можно было разглядеть двухцветное красно-синее поле с изображением черных кошачеобразных хищников — горных львов или еще кого. Видимо, это был оруженосец толстого рыцаря.