Венесуэла - страна напрасных надежд
Шрифт:
– У меня есть бахилы, - шепчу я и снова тянусь к кошельку.
Плевать на деньги, плевать на все деньги мира, я отдам все до копейки, лишь бы мне разрешили быть здесь.
– Пустите, - кричит Оля, - это моя мама, пустите ее!
И что-то яркое, до болезненного острое пронзает меня насквозь. Как цветок лотоса, который вдруг расправил лепестки. И царапает, раздирает в кровь, и вместе с тем лечит.
Оля никогда не называла меня так. А я никогда не просила об этом. С самого начала между нами была дистанция, как у моей мамы и ее свекрови, как у меня и матери Стаса. Это казалось правильным, потому
Но получается, что смогла. Что у бедной девочки и не было никогда настоящих родителей, что растили ее кто угодно: бабушка, воспитатели в Детдоме, соседи, улица. И только сейчас она нашла свою маму, а я, наконец, обрела дочь.
– Да, мама, еще вопросы?
– Рычу я и легко, как пушинку, отталкиваю врача в сторону. Залетаю в кабинет, в темную маленькую комнату, где на кушетке мечется в агонии моя девочка, моя доченька. Хватаю ее за руку, целую холодные, дрожащие пальцы и шепчу: - все будет хорошо! Все будет хорошо!
А потом больничную тишину разрывает самый громкий, самый важный звук на свете.
Звук бьющегося сердца.
– Живой, - облегченно выдыхает врач, и, прильнув к экрану, басит: - ну, привет, человек. Давай знакомиться.
Глава 31
– Я уже выспалась, и вообще отдохнула. Ой, а вы все это время тут сидели? Оно ж неудобно, где только такие стулья жесткие берут. Хотите вы пока приляжете на кровать, а я вот… посижу, - тараторит эту глупая, невозможная девчонка.
Как было тихо, когда она спала. Оля отключилась сразу после укола, и продрыхла три часа, пропустив и заселение в палату, и капельницу, и мой разговор с врачом.
Последний сообщил о том, что у невестки сильный тонус и ее нужно госпитализировать в больницу. Здесь она и прокапается, и сдаст все отсутствующие анализы и отоспится. Возможности посовещаться с Олей не было, она натурально уснула на кушетке, и я решила за нее сама. Договорилась о персональной палате, оплатила ее в кассе больницы и еще столько же не в кассе, а на руки врачу, чтобы Оля ни в чем не чувствовала дискомфорт. Привычка всегда носить с собой наличные деньги очень выручила сегодня. И все решилось так, как я и мечтать не могла.
А сейчас одна маленькая заноза пытается все испортить:
– Нет-нет, я позову медсестру и вам здесь установят кровать, вы же не можете сидеть так долго, у вас спина будет болеть, - Оля дергается, не замечая капельницы у себя на руке, - ой, а это когда успели? Это лекарство какое-то, да?
Я мягко глажу ее по голове, чтобы хоть как-то успокоить.
– Да, Оля, лекарство. Тебя положили на сохранение, так что ты проведешь здесь неделю или около того. Палата у тебя индивидуальная, с личной душевой. Кормят вкусно, но мы будем возить свою еду, домашнюю. Вон там холодильник и микроволновка, очень удобно. Я уже написала Коле, какие вещи нужно привезти, но ты подумай, я наверняка что-то забыла. Ноутбук тебе нужен? А твоя косметика? Я перечислила стандартный набор, все, что и сама брала в больницу, так что ты не обижайся, если чего-то не хватает.
Губы Оли бледнеют:
– Сюда приедет Коля?
– Я не говорила
– Заслужил, очень заслужил - еле слышно пищит Оля.
– Тогда… почему ты не сказала ему о беременности? Ты хотела… - слова даются мне с трудом, но я весь вечер думаю об этом, и не могу не спросить, - ты хотела избавиться от ребенка?
– Что? – Глаза Оли в ужасе округляются, - нет, Боже, конечно, нет! Я… - Она приподнимается на локте и старается опереться спиной о подушку, прислоненную к изголовью кровати, - я сама не знаю. Мам, я, правда, не знаю. Мы ведь с Колей совсем друг другу не подходим, просто люди из разных миров, и я не говорю сейчас, что один мир плохой, а другой хороший. Но, когда он начал ухаживать за мной, я и не думала, что это выльется во что-то серьезное. Он старше, богатый, и семья у вас такая… вон, в театры по выходным ходите. Сначала мне казалось, что он так за меня вцепился, потому что я ему не даю… ну то есть… - краснеет она, - ну вы поняли. Короче, думала, может инстинкт охотника у него или что-то такое. А потом я забеременела, и я клянусь, это действительно вышло случайно.
– Я тебя ни в чем и не винила, - мягко напоминаю я.
Согласна, Олина беременность была для всех нас неожиданной и такой… поспешной, но я видела, как горят Колины глаза и даже подумала, что если это и случайность, то точно не для него.
Оля снова вздохнула.
– Он когда узнал о малыше, он же совсем весь изменился. И сразу побежал в ЗАГС, а потом делать ремонт в своей квартире. И все было хорошо, вот только, как бы это сказать. Наверное, у него тот самый охотничий инстинкт пропал. Я дома, с нашим сыном, никуда не денусь. Появились друзья, с которыми он не знакомил меня до свадьбы. И ладно бы они, но с друзьями были их жены, и только тогда я поняла, насколько пролетаю мимо вашего круга.
– Оль, ну ты выдумываешь.
– Бросьте. Все эти женщины с перештопанными лицами, накачанными губами, они как будто рождены с одной только миссией – вынести ближайший пункт Вайлдберриз. И говорить они могут только о кремах и сыворотках. А их мужья о крипте и качалке. Господи, знали бы вы, как мне было с ними скучно. И как страшно, потому что я видела, что Коле нравится все это. И инвестиции и женщины с силиконом вместо сердца.
– Ты уверена? Он никогда не проявлял интереса к таким.
– Не знаю, - качает Оля головой, - правда не знаю. Просто я заметила, что стала невидимкой в нашем доме. Я пыталась соответствовать всем тем дамам, но у меня ничего не получилось. И потом я узнала, что беременна. На этот раз не настолько неожиданно, но, если честно, не совсем вовремя. Я планировала рассказать обо всем на дне рождении вашего мужа, но случилось то, что случилось. А Коля полностью занял сторону отца и очень расстроил меня этим. Если он сейчас винит во всем женщин и так попустительски относится ко мне, то что станет, когда он узнает о беременности? Когда поймет, что теперь я точно никуда не денусь. У меня ведь нет никого, кто мог бы за меня заступиться, случись со мной то, что случилось с вами.