Вильям Шекспир
Шрифт:
Но уже съ первыхъ лтъ XIX вка пренебреженіе къ сонетамъ замняется отношеніемъ діаметрально-противоположнымъ, начало которому положилъ знаменитый поэтъ Вордсвортъ. Онъ восторженно отозвался о поэтическомъ значеніи сонетовъ, a кром того усмотрлъ въ нихъ автобіографическій отпечатокъ и считалъ, что "этимъ ключемъ отпирается сердце поэта".
Съ легкой руки Вордсворта интересъ къ сонетамъ становится заразительнымъ. Многіе десятки изслдователей съ жаромъ отдаются заманчивой задач замнить недостатокъ фактическихъ данныхъ объ интимной жизни Шекспира изученіемъ этой якобы лтописи его сердечныхъ переживаній. Но страстность интереса къ сонетамъ внесла въ изслдованіе ихъ столько легкомыслія, легковрія и тенденціозности, что до извстной степени вопросъ о сонетахъ становится на одну доску съ фантазіями пресловутаго Шекспиръ-Бэконовскаго вопроса.
Въ основномъ,
Въ основ очень заманчивой автобіографической теоріи лежитъ совершенно правильное наблюденіе, что сонеты Шекспира — не простое собраніе отдльныхъ стихотвореній. Каждый сонетъ заключаетъ въ себ, конечно, нчто законченное, какъ цльное выраженіе одной какой нибудь мысли. Но если читать сонетъ за сонетомъ, то несомннно видно, что они составляютъ рядъ группъ и что въ предлахъ этихъ группъ одинъ сонетъ какъ-бы является продолженіемъ другого. Такъ, первые 26 сонетовъ убждаютъ какого-то молодого, знатнаго и очень красиваго юношу жениться, дабы не пропала его красота и продолжала бы жить въ его дтяхъ. Рядъ сонетовъ прославляетъ этого юношу за то, что онъ оказываетъ поэту просвщенное покровительство, въ другой групп идутъ горькія стованія на то, что другіе поэты завладли покровительствомъ высокаго патрона. Въ отсутствіе поэта покровитель завладлъ его возлюбленной, но онъ это ему прощаетъ.
Съ разными перерывами обращеніе къ знатному юнош заканчивается въ 196-мъ сонет, посл чего начинаетъ фигурировать смуглая дама, съ черными какъ смоль волосами и черными глазами. Эта бездушная кокетка измнила поэту и завлекла его друга.
Но кто-же такой вельможный юноша и кто бездушная кокетка?
Тутъ-то въ большей или меньшей степени и начала работать фантазія изслдователей и, перемшивая достоврное съ полнйшимъ произволомъ въ буквальномъ толкованіи поэтическаго символизма, въ конц концовъ совершенно дискредитировала автобіографическую теорію. Изъ умренныхъ изслдователей и обогатившихъ шекспирологію цнными соображеніями приверженцевъ автобіографической теоріи можно назвать Гервинуса, Ульрици, Фэрниваля, Свинбэрна, Доудена и среди русскихъ ученыхъ отчасти Н. И. Стороженко. Яркимъ-же образчиковъ увлеченій этой теоріи можетъ служить огромная глава о сонетахъ въ книг Брандеса.
Съ поражающимъ легкомысліемъ Брандесъ развилъ и разукрасилъ догадки одного изъ новйшихъ изслдователей и издателей сонетовъ Тэйлера (Tyler, 1890), который, принявъ давно высказанное нкоторыми предположеніе, что въ юнош-покровител Шекспиръ вывелъ красавца-фаворита Елизаветы графа Пемброка, усматриваетъ кром того въ «черной» дам послднихъ сонетовъ извстную своими похожденіями придворную даму Мери Фиттонъ. И вотъ, пользуясь чисто-литературными пріемами сонетовъ, Брандесъ далъ цлый романъ о связи Шекспира съ Фиттонъ и въ горькомъ чувств, оставленномъ ея измной, видитъ источникъ мрачнаго періода шекспировскаго творчества начала 1600-хъ гг. Чтобы показать полную выдуманность этого романа, помимо того, что въ подтвержденіе его нтъ ни одного положительнаго факта, совершенно достаточно указать, что мнимый оригиналъ «черной» дамы, Мэри Фиттонъ на отыскавшемся дйствительномъ портрет ея — свтлая блондинка.
Научное значеніе иметъ теперь только взглядъ на сонеты, какъ на одно изъ проявленій литературной моды, эпидемически овладвшей литературными кружками въ конц XVI в., подъ вліяніемъ знакомства съ литературою итальянской и французской. Впервые высказанный въ 1850 г. извстнымъ издателемъ Шекспира Чарльзомъ Найтомъ (Knight), этотъ взглядъ затмъ получилъ поддержку со стороны такихъ высокоавторитетныхъ, a главное научно-осторожныхъ шекспирологовъ, какъ Стоунтонъ, Дайсъ (Dyce) и Деліусъ. Изъ новйшихъ сочиненій установленіе тснйшей связи между сонетами Шекспира и сонетной литературой того времени блистательно проведено въ самой авторитетной въ настоящее время біографіи Шекспира, принадлежащей Сидни Ли (1898). Сравнительное сопоставленіе сонетовъ Шекспира съ сонетами другихъ англійскихъ сонетистовъ, особенно Даніэля, съ полною очевидностью показало, что множество мотивовъ, поэтическихъ мыслей и сравненій Шекспиръ заимствовалъ у своихъ предшественниковъ съ тою же легкостью, съ какою онъ заимствовалъ
Всего характерне, конечно, что вся знаменитая «черная» дама, съ ея «черною» измною и проклятіями поэта по ея адресу цликомъ взята изъ сонетовъ извстнаго Филиппа Сидни, который въ свою очередь, взялъ ее y сонетистовъ французскихъ и итальянскихъ.
Но можетъ быть убдительне и сильне всякихъ ученыхъ доводовъ противъ любовной теоріи происхожденія сонетовъ Шекспира говоритъ простое эстетическое чувство. Какъ восторженно ни относиться къ ихъ художественнымъ совершенствамъ, нельзя однако отрицать, что это произведенія очень разсудочно-отточенныя и условныя. И вотъ думается: Шекспиръ, безсмертный пвецъ любви и страсти во всхъ ея видахъ, такъ потрясающій зрителя изображеніемъ чужой любовной горячки, неужели-же онъ собственное глубокое горе выразилъ бы въ такихъ холодныхъ, придворно-галантныхъ формахъ?
Отвергая автобіографичность мнимаго романа Шекспировскихъ сонетовъ, научно-осторожная критика нимало, однакоже, не думаетъ отвергать автобіографичность нкоторыхъ отдльныхъ чертъ ихъ. Такъ, напр., въ той горечи, съ которой Шекспиръ говоритъ о пренебреженіи къ актерскому званію, конечно, сказалось личное чувство. Точно также вполн реальное лицо герой «мужскихъ» сонетовъ. Не прибгая ни къ какимъ аллегоріямъ, Шекспиръ весьма опредленно прославляетъ молодого знатнаго покровителя своего и мецената. Онъ его не называетъ по имени, но мы знаемъ, что около 1594 г., когда возникаютъ первые сонеты, y Шекспира былъ одинъ только покровитель Соутгэмптонъ, и все, что говорится о немъ въ сонетахъ, вполн совпадаетъ съ біографическими данными о молодомъ граф. Если Шекспиръ говоритъ о своемъ покровител въ такомъ нжно-восторженномъ тон, что невнимательные издатели XVIII в. усмотрли тутъ любовное объясненіе женщин, то это потому, что такова была манера сонетнаго жанра. Къ тому же слова «любовь» (love) и «возлюбленный» (lover), такъ часто попадающіяся въ "мужскихъ сонетахъ" Шекспира, въ то время имли значеніе просто дружбы. Такъ Брутъ въ переводахъ "Юлія Цезаря" начинаетъ свою рчь возгласомъ: "Римляне! Сограждане! Друзья", a въ подлинник вмсто «друзья» употреблено "lover".
XIII
Трудность установить хронологію Шекспировскихъ пьесъ
Установленіе хода драматической дятельности Шекспира представляетъ чрезвычайныя затрудненія вслдствіе того, что мы тутъ лишены главнаго въ такихъ случаяхъ пособія — точной хронологіи. Вс обычные пріемы распознаванія, взятые въ отдльности, не приводятъ къ достоврнымъ результатамъ, и только комбинація цлаго ряда признаковъ даетъ извстную почву для распредленія шекспировскихъ пьесъ по времени ихъ возникновенія.
Самое основное литературно-хронологическое пособіе — дата появленія даннаго произведенія въ печати — по отношенію къ Шекспиру можетъ повести только къ крайне ошибочнымъ заключеніямъ. Самъ Шекспиръ, вообще совершенно равнодушный къ литературной слав, никогда не заботился объ изданіи своихъ пьесъ и кром "Венеры и Адониса" да "Лукреціи" ничего самъ не печаталъ. Да это и не было въ литературныхъ нравахъ тогда — самому печатать драматическія произведенія. Когда Бенъ-Джонсонъ издалъ собраніе своихъ драмъ, надъ нимъ посмивались и увидли въ этомъ мелочную суетность.
A главное — печатать свои драматическія произведенія всего мене входило въ интересы Шекспира, какъ члена извстной труппы. Такъ какъ всякая понравившаяся публик пьеса является источникомъ подчасъ очень крупнаго дохода того театра, на которомъ пьеса была поставлена, то покупавшая пьесу дирекція не только не стремилась длать ее общею собственностью путемъ напечатанія, а, напротивъ того, тщательнйшимъ образомъ скрывала рукопись отъ хищничества издателей-пиратовъ. Т, однако, прилагали самыя ухищренныя старанія, и если не удавалось воровски добыть рукопись, прибгали къ помощи весьма многочисленныхъ тогда скорописцевъ. Скорописцы по многу разъ и по нсколько человкъ ходили на представленія облюбованной пьесы и такимъ образомъ добывали текстъ, конечно, полный всевозможныхъ ошибокъ и прямыхъ безсмыслицъ, надъ разгадкою которыхъ такъ много пришлось биться позднйшимъ издателямъ.