Византийское миссионерство: Можно ли сделать из «варвара» христианина?

Иванов Сергей Аркадьевич

В целом, подводя итог миссионерским усилиям Византии в IX в., можно констатировать, что ее успехи скромнее, чем можно было рассчитывать. Хазарский каганат принял вместо христианства иудаизм, крещение Руси оказалось эфемерным, Моравия как была, так и осталась под юрисдикцией Рима, да и соседняя Болгария чуть не вышла из повиновения Константинопольской церкви. Причиной неудач стала крайне негибкая политика греков в новокрещенных землях: они насаждали там византийские обычаи, не считаясь с реальностьюКак мы увидим ниже, из этого опыта были извлечены определенные уроки [545] .

545

Возможно, какая-то активность среди варваров отмечалась в патриаршество Антония II (рубеж IX-X вв.); в панегирике ему говорится, что «он не хотел ограничивать свое милосердие одним городом, пусть даже таким [как Константинополь], но честолюбиво стремился распростереть его на всю землю, какую освещает солнце. Поэтому его дарующую милость руку познали и скифы, и фракийцы, и, наряду с прочими, обитающие в Азии мисяне» (P. L. М. Leone, «L’Encomium in patriarcham Antonium II Cauleam del filosofo e retore Niceforo», Orpheus , n. s., vol. 10 (1989), p. 419). Но о какой деятельности и по отношению к каким народам — можно лишь гадать.

X. Западная миссия

1

Выше мы несколько раз сталкивались с миссионерской активностью западных христиан, которые в IX в. оказались в состоянии конкуренции с Константинополем за право обращать варваров Центральной Европы. В целом миссионерство западной церкви исследовано неизмеримо глубже, чем византийской [546] . Ниже мы лишь в самых общих чертах обрисуем того соперника, с которым пришлось столкнуться грекам.

В первые века

христианства между западными и восточными богословами почти не было разницы в отношении к варварам [547] . Как и на Востоке, на Западе отсутствовала какая бы то ни было идея практического миссионирования [548] , а христианизация воспринималась как результат действия надмирных сил.

546

Последнюю литературу см.: A. М. Кузнецова, «Миссии латинской церкви: Опыт христианского Запада и Центральная и ЮгоВосточная Европа на рубеже второго тысячелетия», Христианство в странах Восточной , Юго–Восточной и Центральной Европы на пороге второго тысячелетия (Москва, 2002), с. 35—59.

547

Впрочем, практика разнилась уже тогда: западная церковь в ³ тот ранний период гораздо меньше претендовала на господство ^н ад «варварским» христианством, нежели церковь восточная (Mathi ^Se n, Barbanan Bishops , p. 667).

548

Как и восточные Отцы, западные не считали, что для обраще ^н ия варваров нужно знать их языки (см., например: Augustini «Sermo 267», PL. Vol. 38 (1845), col. 1230—1232, cp. 1236; cm.: F. Bovon, De vo ^c atione Gentium (Tubingen, 1967), p. 265—266).

Усиление варварских набегов на западную часть Империи вызвало у тамошних христианских авторов реакцию двоякого рода: одни считали, что пришлые дикари не так испорчены нравом, как римляне, и потому-то Бог и даровал им победу. Другие, напротив, воспринимали варваров как орудие дьявола.

Ни первыми, ни вторыми римский империализм не был изжит — он просто утратил актуальность с гибелью самой Западной империи. Может быть, именно поэтому даже поклонники варваров не пришли к необходимости миссионерства [549] , хотя и приближались к этому [550] . Даже Сальвиан из Массилии, совершенно изверившийся в римлянах, не мог себя заставить полюбить варваров и не пытался обратить их [551] . Развал Западной империи поколебал ту веру в провиденциальное предназначение Рима, которая на Востоке так и осталась непоколебленной [552] . Но именно это обстоятельство открыло для западных христиан возможность обращаться к варварам с проповедью веры, а не подчинения. Хотя пример Проспера Тирона и Исидора Севильского закладывал фундамент будущему западному миссионерству [553] , однако еще и в VI в. на Западе идея миссии к иноземным варварам выглядела экзотичной.

549

P. Brezzi, «Romani е Barbari nel giudizio degli scrittori cristiani dei secoli IV-V», II passagio dalVanticita al medioevo in Occidente (Spoleto, 1962), p. 577—578.

550

J. Vogt, Kulturwelt und Barbaren. Zum Menschheitsbild der spatantiken Gesellschaft (Wiesbaden, 1967), S. 55.

551

R. Hanson, «The Reaction of the Church to the Collapse of the Western Roman Empire in the 5th Century», Vigiliae Christianae , vol. 26 (1972), p. 277—278.

552

F. Dvornik, Early Christian and Byzantine Political Philosophy. Vol. И (Washington, 1966), p. 81—85.

553

W. H. Fritze, «Universalis gentium confessio. Formeln, Trager und Wege universalmissionarischen Denken im 7. Jh.», Friihmittelaltenscfa Studien, Bd. 3 (1969), S. 127—128.

Что касается папского престола, то он занялся миссией лишь в тот момент, когда окончательно эмансипировался от власти Константинополя. Первым папой–миссионером стал Григорий Великий [554] . Во всяком случае, у нас нет никаких данных о миссионерстве Святого Престола в предшествующий период [555] . В 597 г. именно Григорий послал миссию в Англию. Там римские монахи столкнулись с ирландскими.

2

Ирландские миссионеры совершили настоящий прорыв в деле обращения варваров. Около 590 г. ирландец Колумбан положил начало традиции индивидуального миссионерства. Ирландцы воспроизводили на континенте систему, существовавшую на их острове: сеть монастырей, не зависящих от епископов. Эта «аграрная» модель, никак не связанная с римской системой и централизованной церковной организацией, очень пригодилась в Германии. Роль ирландских миссионеров там хорошо заметна и на языковом материале [556] . Из структуры этого лексического пласта видно, что то была монашеская миссия. Колумбан принял доктрину полного невмешательства в политику. Когда король Теудиберт Авсгразийский просил миссионера молиться за его победу над Теудериком Бургундским, он отказался, сославшись на то, что Богу лучше знать, кому даровать победу [557] . Именно ирландцы, «люди ниоткуда», без политических лояльностей, вообще никак не связанные с римской имперской традицией и средиземноморским культурно–языковым снобизмом, имели наилучшие шансы обратить варваров, населявших лесные просторы к северу от Альп. Пешком (редко — на ослах), небольшими группами, подвергаясь разнообразным опасностям, они добирались до самых отдаленных районов Европы и даже бывали в Киеве. В Моравии и Венгрии ирландцы встречались с византийцами [558] .

554

A Seumois, La papaute et les missions au corns des six premiers siecles (Louvain, 1953), p. 75—123.

555

K. Baus, «Erwagungen zu einen kunftigen «Geschichte der chrisdichen Mission in der Spatantike (4. —6. Jh.)“», Reformata Reformanda. Festgabe filr H. Jedin / Hrsg. E. Iserloh, K. Repgen. Bd. I. (Munster, 1965), S. 36.

556

См.: L. Weisgerber, «Die Spuren der irischen Mission in der Entwicklung der deutschen Sprache», Rheinische Vierteljahrsblatter , Bd. 17 (1952), S. 14—33.

557

J. C. Russel, The Germanimtion of Early Medieval Christianity (New York — Oxford, 1994), p. 154—165.

558

Cm: L. Gougand, Gaelic Pioneers of Christianity (Dublin, 1923), p. 85.

Итак, концепция миссионерства как деятельности, независимой от государства, была рождена и развита ирландцами [559] , но подхватили ее монахи континентальной Франции, первым из которых стал аквитанец Аманд (ум. после 675 г.), «апостол фламандцев», лично ходивший и к славянам, и к баскам. Общей особенностью всех ранних западных миссий было то, что их целью считался не столько позитивный результат, сколько Добровольное самоизгнание. Аскет, настаивает Лиудгер в Житии Григория Утрехтского, должен ненавидеть свою родину.

559

Cm.: G. F. Maclear. Apostles of Medieval Europe (Freeport, 1972).

В Житии Бонифация Винфреда говорится, что целью миссии является добровольное мученичество [560] .

Вот как представлена мотивация героя в Житии Аманда: святой, «уповая, что сможет достичь пальмы мученичества, переправился через Дунай и… во всеуслышание проповедовал язычникам… Но увидя… что плод для него еще совсем не созрел и мученичества, которого он всегда желал, он отнюдь не достигнет, возвратился» [561] . И тем не менее сообщества ранних миссионеров не были «клубом самоубийц» — в их культурной среде существовала некая концепция миссии. Колумбан в своих планах опирался на карту, показанную ему ангелом, а его последователь Луп доставал «космографические книги» [562] . Позже из этого общего представления о миссии как самодостаточной и богоугодной деятельности родился особый жанр «миссионерского» жития, переживший на Западе большой всплеск в VIII-IX вв. (за 50 лет там было написано 12 житий). Особенно изобилуют деталями миссионерской работы Жития Лиудгера, Ансгария и Лебуина [563] . Здесь явственно заметен контраст с Византией, откуда до нас не дошло ни одного жития, в котором миссионерство героя среди варваров составляло бы основное содержание.

560

J. Leclercq, «Saint Liutger. Un temoin de Pevangelisme au VIII siecle», La vie spirituelle. 1960, N 2, p. 144—156.

561

Свод древнейших письменных известий о славянах. Т. 2 (Москва, 1995), с. 407.

562

Н. Lowe, «Wesdiche Peregrinatio und Mission», Popoli e paesi nella cultura altomedievale (Spoleto, 1983), S. 339—342.

563

I. Wood, «Missionary Hagiography in the Eighth and Ninth Centuries», Ethnogenese und Oberlieferung. Angewandte Methoden der Fnihmittelalterforschung / Hrsg. K. Brunner, B. Morte (Wien — Miinchen, 1994), p. 189, 199.

3

Империя Карла Великого усвоила весьма жесткий подход к христианизации варваров — активная проповедь централизованной церкви должна была подкрепляться военными акциями [564] . Перенял Карл и существовавшую в Византии практику «усыновления» князей–неофитов. Точно так же, как в Византии, на Западе мотивом для крещения варваров объявляется «смягчение их дикости».

Неизвестно, как стала бы развиваться западная христианизация, если бы не существовало такого надгосударственного института, как папский престол. Местные правители варварских государств очень быстро понимали, что церковь, подчиняющаяся чужеземному королю, проводит чужую политику — и стали обращаться непосредственно в Рим [565] . Конкуренция разных миссионерских институтов создавала на Западе принципиально иную ситуацию, нежели в Византии, где варварам предлагался один–единсгвенный путь, в конце которого зловеще просматривалась угроза политического подчинения. Так, посланцы Рима в Болгарии часто выигрывали у греков не только благодаря тактической гибкости, но и потому, что за спиной византийцев слишком угадывался политический интерес Константинополя. Однако и миссионеры Восточнофранкской империи имели (как мы видели на примере Великой Моравии, см. с. 159) в глазах варваров преимущество перед византийскими, у которых как раз никакого политического интереса не было. Так что надо искать более глубокую причину конечного исторического выигрыша западных миссионеров у восточных в Центральной Европе. Видимо, причина эта крылась в том, что на Западе пропасть между субъектом и объектом миссии не была столь непроходимой: хотя франки и переняли у греков понятие «варвар», оно не являлось конститутивным в их системе мировосприятия. Греки же слишком активно навязывали своей пастве представление о некоем высшем стандарте христианства, каковым могла быть только Византия. Невозможность организовать Византию за пределами ее самой и привела к поражению восточного христианства в Центральной Европе.

564

O. Engels, «Mission und Friede an der Reichsgrenzen in Hochmittelalter», A us Kirche und Reich. Studien zu Theologie , Politik und Recht im Mittelalter (Sigmaringen, 1983), S. 201—224, с богатой литературой.

565

A. Angenendt, «The Conversion of the Anglo-Saxons Considered Against the Background of the Early Medieval Mission», Angli e Sassoni al di qua e al di la del mare . Settimane di studio del Centro Italiano di studi sulValto edioevo. Vol. II (Spoleto, 1986), p. 755—781.

Глава VII. Византийские миссии x в.: аланы, венгры, Русь

I. Византийское христианство на Северном Кавказе

1

О том, как христианство пришло в северо–восточное Причерноморье, уже говорилось выше (см. с. 84 ел.). Первая церковная организация возникла там на основе греческого языка, который имел довольно широкое распространение в Абхазии. От VII-VIII вв. сохранилось некоторое количество греческих надписей, а, например, в Пицунде найдены буллы «Константина Авасга» и «Епископа Феодора» [566] .

566

Б. Р. Диасамидзе, Христианство в Западной Грузии (I-X вв.) Автореф. дисс. (Тбилиси, 1999), с. 71; Г. Ф. Дондуа, «Булла Теодора Епископа», Великий Питиунт. Т. 2 (Тбилиси, 1977), с. 341—342.

Видимо, в 40–х гг. VIII в., в результате упадка Византии, абхазская церковь начала сближаться с грузинской. К этому же времени относятся и контакты абхазов с Антиохийским престолом: патриарх XVII в. Макарий писал, что при его далеком предшественнике Феофилакте (744—750 гг.) «Давид» царь абхазский, послал в Антиохию для рукоположения во епископы много лиц… Они сообщили, что их страна сильно страдает от неимения такого лица, который бы рукополагал для нее епископов» [567] . Но когда именно абхазская церковь обособилась от византийской, точно сказать нельзя [568] . Грузинский язык окончательно заменяет греческий в качестве литургического языка Абхазии в X в. Если храм Симона Кананита (IX-IX вв.) еще несет на себе следы византийского архитектурного влияния, то позднее побеждает уже грузинское [569] .

567

П. Жузе, Грузия 17 столетия по изображению патриарха Макария (Казань, 1905), с. 9.

568

И. Ш. Агрба, Взаимоотношения Абхазского царства и Византии (конец VIII-X вв.). Дисс. (Москва, 1989), с. 194—198.

569

3. В. Анчабадзе, Из истории средневековой Абхазии (Сухуми, 1959), с. 148, 151—152.

Несмотря на все вышеизложенное, греческий язык продолжал использоваться в Абхазии. К IX-X вв. относятся греческие надписи в Симоно–Кананитском храме Нового Афона. В Анакопии найдена грекоязычная эпитафия от марта 929 г., выполненная «пресвитером Евстафием» в память о каком-то клирике, чье имя не читается на уцелевшем фрагменте [570] . В храме Св. Феодора Тирона (XII в.) в Новом Афоне сохранилась надпись «архиепископа Михаила» [571] . В отличие от Северного Кавказа, о чьей эпиграфике мы будем говорить ниже (см. с. 256 ел.), греческий язык абхазских надписей очень правильный, что свидетельствует о живых связях с Византией. Некоторые надписи (Константина Мономаха от 1046 г. [572] , фресковая из храма в Мокве от первой четверти XII в. [573] ) явно созданы греками. Все это доказывает, что во время миссионерских предприятий на Северном Кавказе, развернувшихся с X в., Византия имела прочную базу в Абхазии.

570

В. В. Латышев, «К истории христианства на Кавказе», Сборник ^а рхеологических статей , поднесенный графу А. А. Бобринскому (СанктЯетербург, 1911), с. 186.

571

Там же, с. 198.

572

Там же, с. 192.

573

Т. С. Каухчишвили, Греческие надписи Грузии . Автореф. дисс. Тбилиси, 1952), с. 16. Греческие надписи встречаются в Абхазии вплоть до 1580–х гг. (X. С. Бгажба, Из истории письменности в Абхазии Тбилиси, 1967), с. 8).