Византийское миссионерство: Можно ли сделать из «варвара» христианина?
Шрифт:
Лишним свидетельством пассивности византийского клира является исландская сага об Олаве Трюгвассоне. Ее рассказ о крещении Владимира под влиянием варяга Олава не имеет исторической достоверности — зато адекватно передает представления эпохи. Согласно саге, Олав во время своего пребывания в Византии «встретил там славных проповедников и хорошо верующих, которые научили его правильной вере и Божественным заповедям. Затем встретил он превосходного епископа… и просил он епископа отправиться с ним в Гардарики (Русь. — С. И.)и провозгласить там имя Божие языческим народам. Епископ обещал поехать, если он (Олав) изъяснит до него, чтобы не противились хевдинги, но подчинились ему и оказали помощь в крещении» [710] . Олав отправляется на Русь, ведет долгие дискуссии о вере с князем «Вальдемаром» и другими русскими, наконец «тинг» (собрание) решается на принятие христианства. «И когда это было исполнено, то собрался он отправиться прочь и в те земли, что лежат близ Ирланда, и оттуда взял хорошо обученных священников. И тогда приехал епископ Палл из Грикланда и проповедовал веру при поддержке Олава, и крестил он конунга и княгинювместе со всем их войском» [711] . Вряд ли рассказ о епископеПалле имеет под собой фактическую базу, скорее всего в нем как-то отразилось книжное представление об участии апостола Павла в крещении Руси [712] . Новот приписанная этому миссионеру второстепенная роль весьма характерна.
710
Т. H. Джаксон, Исландские королевские саги о Восточной Европе (с древнейших времен до 1000 г.) (Москва, 1993), с. 148.
711
Там же, с. 180.
712
Там же, с. 208.
Первым митрополитом
713
Hongimann, Studies , p. 148—157, ср. возражения: F. Dvornik, The Making of Central Europe (London, 1949), p. 179.
714
Cm.: A D. Stokes, «The Status of the Russian Church, 988—1037», The Slavonic and East European Review, vol. 37 (1959), p. 436, там же ли–Тература.
715
См.: А Поппэ, «Митрополиты и князья Киевской Руси», в кн.: Подскальски, Христианство, с. 448.
Каково бы ни было, в конце концов, имя первого митрополита, это имя все равно останется единственным фактом, известным нам из жизни русской митрополии в самый «миссионерский» период ее деятельности. Впрочем, данный пробел стараются восполнить поздние источники. Самый главный из них — Никоновская летопись, созданная в посгвизантийское время. Конечно, там очень много вымысла и анахронизмов, и все же нельзя исключить, что летописец опирался если не на древние источники, то по крайней мере на традиционные представления о том, как выглядела первоначальная византийская миссия. «Того же лета (990 г.) иде Михаилъ митрополитъ Киевский и всея Руси в Новгородъ Великий съ епископы Фотия патриарха, даде бо ему Фотий патриархъ шесть епископов на помощь… з Добрынею и съ Анастасом… и многия люди крести, и церкви въздвиже, и презвитери постави по градомъ и по селомъ… Того же лета приидоша отъ греческихъ царей послы о любви. В лето 6499 (991 г.) иде Михаил мтирополит по Русской земле и до Росгова, с четырма епископы Фотея патриарха, и з Добрынею и съ Анастасом, а друзии епископи Фотиевы въ Киеве пребываху И учаше митрополитъ всехъ съ епископы веровати въ едино! го Бога… и научи и наказа богоразумию и благочестию ицо~гихъ, и крести без числа людей… В лето 6500 (992 г.) ход Володимеръ въ Суздальскую землю и тамо крести всехъ. Боже съ Володимеромъ два епископа Фотея патриарха» [716] .
716
«Патриаршая или Никоновская летопись», Полное собрание 0е' ских летописей. Т. 9 (Санкт–Петербург, 1862), с. 63—64.
Еще любопытнее другое сообщение Никоновской летописи: «Того же лета (6498, т. е. 990 г.) посла Володимеръ философа, нарицаемаго Марка Македонянина в Болгары… «Ты лее иди к нимъ и проповежь имъ слово Божие яко да веруютъ въГоспода… и да крестятся божесгвеннымъ Его крещениемъ и съ нами единоверии, и единосъветни будут, и небесных благ получать. Аще ли же не восхотятъ просветитися Божием крещением, да не брань сотворять о семъ… азъ же не сотворихъ имъ брани»… Философъ же иде въ Болгары, и много глаголавъ имъ слово Божие, они же безумиемъ своимъ обьюродеша, он же възвратися къ Володимеру въ Киевъ, и много чесгвованъ бысть отъ него и отъ всехъ похваленъ. Того же лета приидоше из Болгаръ къ Володимеру в Киевъ четыре князи и просветишася божесгвеннымъ крещениемъ; Володимер же чествова ихъ и много удовольствова» [717] . Хотя ни в каких современных источниках не упоминается ни Марк Македонянин, ни миссия к волжским болгарам, этот рассказ в целом представляется весьма праводподобным, тем более что результаты миссии Марка показаны без малейшего преувеличения. Сама возможность того, что, едва крестившись, Владимир принимается за распространение веры среди других народов, подтверждается многими другими случаями, когда новокрещенные варвары фазу приступалик собственноймиссии (см. с. 58). Быть может, загадочного Марка Македонянина следует признать византийским миссионером, достигшими со своей проповедью наиболее отдаленных от Империи областей» [718] .
717
Там же, с. 58—59. Еще дальше идет Степенная книга: «Владимир… умысли… яко да не токмо в Рустей земле, но и в безбожных Татарехъ проповедана будет православная вера… и посла избраннаго философа именем Марка Македонянина в Болгары ко СрацынаМ··· еще же Агаряне Измаильтяне и Бесермени зовутся и Татары… че' тыре князя сарацинских пришли в Киев и крестились, и печенеясский князь Кучюг крестился (Книга степенная игарского родословия Ч. 1 (Санкт–Петербург, 1908), с. 111—113).
718
А. Карпов (Владимир [см. прим. 117], с. 332) считает это лицо Умышленным, а сам эпизод — проекцией гораздо более поздней, Уже русской практики.
Но все это, повторим, сомнительная информация из позднего источника. Первое же имя киевского митрополита, которое известно нам достоверно, — это Феопемпт. Он был впервые упомянут под 1037 г. и фигурирует в нескольких современных источниках [719] .
Глава VIII. Византийские миссии XI в.
Одиннадцатый век, в отличие от других столетий, оставил нам довольно много парадных императорских портретов. Одно из этих изображений представляет особый интерес для нашей темы (рис. 2). На рельефе из слоновой кости изображена Пятидесятница: апостолы, как это обычно и бывает на иконах такого типа, сидят за подковообразным столом — но интересная особенность данного экземпляра в том, что в середине этой «подковы», изображенной в виде арки, стоит василевс в церемониальном облачении, с лоросом, и беседует с несколькими людьми, одетыми в экзотические платья и в тюрбанах. Очевидно, это варвары. Все они оживленно жестикулируют. Этот рельеф передает идею императора как главного миссионера — его «равноапосгольносгь» выражается в том, что на него, как и на апостолов, снизошел дар «говорения на языках», но не в эсхатологическом, а в самом буквальном смысле, т. е. в виде способности убеждать иноземных язычников в преимуществах христианства [720] .
719
Hongimann, Studies , p. 129.
720
R.Staats, «Missionsgeschichte Nordeuropas. Eine geistesgeschichdicheEinfuhrung», Rom und Byzanz im Norden. Mission und GlaubenwecJisel im Ostseeraum wakrend des 8. — 14. Jh./ Hrsg. M. Muller-Will. Bd. I(Stuttgart, 1997)? Bd. I,S. 14—17, fig. 1. Другие, более поздние примеры иконографического мотива «император–миссионер» приведены Н. Озолиным в книге «Православная иконография Пятидесятницы» (Москва, 2000), с. 163171, однако данный, самый ранний образец остался ему неизвестен·
Это укоренение миссионерских символов, конечно, никоим образом не меняло имперской риторики «варварства». пример, болгары, давно крещенные в византийское православие, по–прежнему воспринимались, во–первых, как недочеловеки [721] , а во–вторых, что еще гораздо интереснее, как не вполне крещенные. В панегирике Иоанну Мавроподу знаменитый ритор и историк Михаил Пселл воздает хвалу его дяде: «Ему была вверена апостольская доля [722] и он с блестящими упованиями был послан из главного города [Константинополя] к тем скифам, что прежде именовались кочевниками, а позже назывались болгарами. И он не обманул надежд тех, кто его послал, до такой степени, что даже превзошел их, совершенно преобразив весь народ для Бога, ничуть не хуже [Фомы] Дидима, [крестившего] всю Индию» [723] . Речь тут идет о Льве Пафлагонском, , т. е. первом греческом архиепископе Болгарии, занявшем престол в 1037 г. [724] Разумеется, Пселл не мог не знать, что Болгария была крещеной к моменту приезда туда Льва целых полтора века. После этого мы уже не удивимся, не найдя у Пселла в его рассказе о руссах ни малейшего намека на то, что это христианский народ [725] . Но, как станет ясно из дальнейшего, не все византийские интеллектуалы относились к обращению варваров столь презрительно.
721
Ср. их описание в Житии Афанасия Афонского (И. Помяловский, Житие преп. Афанасия Афонского(Санкт–Петербург, 1895), с. 109—111).
722
Болгарский перевод этих слов как «вярвал в апостольско наследие» ( Грьцки извори за българската история.Т. 11 (София, 19б5)>с. 117) является неверным.
723
724
См.: В. Тъпкова–Заимова, «Дюканжов списък», Старобългар и' стика,т. 24 (2000), № 3, с. 43; ср.: . , ° (, 1982), . 25.
725
Michel Psellos, Chronographie/ Ed. E. Renauld. (Paris, 1926), VI.90 —&
К XI в. у Византии не осталось иных соседей–язычников, кроме кочевых народов Малой Азии и Причерноморских степей. Это отражается и на характере греческой миссии. Она начинает обращаться преимущественно к номадам и одерживать легкие победы, которые сменяются столь же скорыми поражениями. Так, печенежский вождь Тирах, будучи разгромленвизантийцами в начале зимы 1048 г., «вместе с приближенными ста сорока людьми был приведен к императору. Тог принял еголасково и, крестив и возвеличив величайшими почестями, содержалего в роскоши» [726] . Основная миссионерская работа начиналась, когда византийские священнослужители выезжали по просьбе варварских правителей прямо на место. Летом того ясе 1048 г. вождь другого печенежского племени «Кеген, прибыв в столицу, вступил в переговоры и был приветливо и гостеприимно принят императором. Пообещав и сам принять святое крещение, и убедить сделать то же самое своих спутников, он был возведен в достоинство патрикия, а также получил три крепости из числа возведенных на Истре и много стадиев земли. В дальнейшем его числили среди друзей и союзников ромеев. Более того ( ’), он, как и обещал, принял святое крещение, как сам, так и те, кто был с ним, — был послан некий благочестивый монах Евфимий, который устроил Божественную купель возле Истра и всех оделил святым крещением» [727] .
726
Scylitzas, р. 459.
727
Ibid., р. 456—457. Ср. Е. Malamut, «L’image byzantin des PetchUegues», BZ yBd. 88 (1995). О крещении Кегена см. ниже, с. 296.
Из высказываний Михаила Пселла можно заключить, что столь же скептически, как и к христианству оседлых варваров, он относился к перспективам обращения кочевников — но вот его собственный друг и корреспондент Иоанн Мавропод, напротив, выступил чрезвычайным энтузиастом крещения номадов. В 1048 г., на день св. Димитрия, он произнес в присутствии императора панегирик, который заслуживает того, чтобы подробно его процитировать:
«…Пусть вопиют восток и запад, север и юг. Всем концам света стало известно величие Бога, и все народы возвещают необоримую и непобедимую мощь Сильного. [При этом] одни из народов уже склоняют головы под ярмо благочестивого и человеколюбивейшего царства , другие — на подходе , третьи — ожидаются … Варвары [печенеги] много раз предпринимали частые грабительские набеги на Западе [Империи], но кончилось это ничем иным, как заключением договора о Подчинении и обещанием службы ( < ). [Это случилось] после того, как они узнали более сильного и твердо поверили в то, что противостоящий его власти и царству сражается против самого Бога. Поэтому отсюда заспешили «ноги благовествующих«[И с52. 7] [728] . (…) Дивлюсь я, что это за такие странные люди, огку. да они, что за диковинный язык, на котором они изъясняются ? И кто столь невероятным образом укротил дикий облик, зверские души и причудливого видаповадки ? И кто, полностью все переделав, придал им большее человекообразие ? Кто привел к Богу народ, который Его не знал? Кто ввел внутрь церкви и города [бывших] врагов Бога и императора? Разрешите мне сказать в этой речи несколько слов и о самих [варварах]: они были племенем, лишенным веры , племенем, как вы все знаете, нечестивым и беззаконным, скифами по роду, кочевниками по средствам существования , дикими по нраву, гнусными и нечистыми по условиям жизни . Кто-нибудь мог бы сказать, что они ничего иного и не достойны— они не знали ни словесности, ни законов, ни религии, не были организованы ни вкакой вид государственности, не были связаны никакими узами единомыслия. (…) В нынешние времена они множество раз пытались вредить нашей [державе], пересекая Исгр, по другую сторону которого они обитают. Не [729] знали ведь эти люди — а скорее звери, а не люди! — нынешнего положения там, [не знали], что держава [наша] уже не человеческая, но [полученная] от Бога, божественная ипребывающая втаком положении, что попросту не может претерпеть зло. Прозорливость императора быстро прерывала иостанавливала их набеги, которые оканчивались либо ничем, либо очень малым ущербом, поскольку она имела небесное соратничество» [730] . Дальше оратор описывает последний набег «скифов» через замерзший Дунай, приготовления императора к столкновению с ними, ужас ромеев при виде размеров вражеского войска и их упование на Божью помощь.
728
Здесь опять игра слов: в Библии стоит единственное число и означает оно «благовествующего» — но это же слово у Мавропода стоит во множественном числе и значит оно: «проповедующих Евангелие».
729
Исправляем стоящее в тексте , обессмысливающее всю фР а»зу, на .
730
Johannis Euchaitensis«Quae super sunt», Abhandlungen derKoniglichen settschaft der Wissenschaften zu Gottingen , Bd. 28 (1881), № 182, p. 143—144.
«Войско, — продолжает Иоанн, — двинулось на врага, и результаты Божьего соратничества не замедлили выявиться… Столкновение было грандиозным, на кону стояло все. Крест Христов одержал решительную победу… Случилось великое избиение варваров… Словно подвергшись удару урагана, они тотчас пали духом и, далеко отбросив руками оружие, простерли их же в мольбе, взывая к милости [нашей] державы варварскими и неразборчивыми голосами (… ). Но она явилась [варварам] настолько быстро и была явлена им [до такой степени] сверх всяческого ожидания, что теперь они стоят вместе с нами на удивление всем лицезрящим, с\овно превращенные из диких зверей в кротких людей, приведенные от своей прежней уродливости и странности к нынешней приветливости и радушию . Однако самое прекрасное и приводящее к наибольшему изумлению то, что они из нечестивых и неверных [превратились] в благочестивых и верных, едва только удостоились купели нетления. Это случилось как благодаря боголюбию [нашей] державы, так и по Божию человеколюбию. Сам [император] отметил их светом благодати, а от первозданного Духа получили они сей [новый] облик и преображение . Так умеет Бог усгроять человеческое спасение, так правитель [умеет], победив врагов, защитить [их], спасая против их воли, приводя к славе не знающих [об этом], научая богопознанию с помощью подарков и почестей. И вот племя беззаконное стало племенем святым , новый Божий народ получился из того, который был издавна нечестив. Вновь действует призвание языцев , вновь вера получила чудесное приращение, и Евангелие смогло добраться до краев земли . Так император приводит безбожников к своему Богу, так Бог подчиняет императору врагов и всячески отводит любое нападение На него… О православнейший из императоров… пасущий избранный [народ] Израильский, о предводящий, словно овец, этот свой угрюмый народ … взгляни, как все они Добровольно со всех ног бегут к святому Сиону, к вере, этой Лагери городов, к твоему новому Иерусалиму, основателями и зиждителями которого являетесь Бог и ты… Сегодня он принимает твоих подданных… десятки тысяч сбегаются со всех краев земли, словно по сигналу… в общее прибежище всей вселенной. Оно принимает в себя города и страны, бесчисленные племена народов, которые неизреченным промыслом предал в твои руки Тот, кто подчиняет тебе народ твой, народ воистину «выдающийся» [Исх. 19. 5], очень, очень умножившийся, словно звезды на небе и песок на берегу морском» [731] .
731
Ibid, р. 145—146.
Мавропод был из немногих, кто верил, что печенеги действительно могут, несмотря на свою варварскую природу, совершенно переродиться под воздействием крещения. Господствовал противоположный взгляд. Так, уже знакомый нам Пселл в своем панегирике по тому же самому поводу высказывается довольно сдержанно, уподобляя печенегов ветхозаветному племени гаваонитян (II Цар. 21), которым удалось сделаться частью Израиля исключительно благодаря обману. Впрочем, он все же не может не восславить крещение язычников [732] . А вот Михаил Атталиат, описывая обращение печенегов, не считает нужным скрывать свои чувства: «[Они] дали в качестве заложников своих вождей и предводителей и, таким образом разыграв подчинение , благодаря этому удостоились снисхождения… Император возымел цель отослать этих вождей, дабы они, может быть, вразумили единоплеменников. Случилось ему удостоить их божественной купели нового рождения и наградить величайшими почестями. Он превратил их в замирителей надвигавшейся войны и вернул назад, отдав каждого его собственному племени. Именно тогда он впервые узнал, что тщетно пытатьсяотбелить эфиопа и что кормить змею — то же самое, что благодетельствовать злому: ни у одного из них [оказанная им] милость не смогла вызвать благосклонности. Оказавшись среди своего народа, они стали невоздержно заниматься всем тем, к чему их побуждает и подстрекает обычай» [733] .
732
Michaelis Pselli Orationes panegyricae/ Ed. G. Dennis (Stuttgart1994), IV, 177—187.
733
Michaelis Attaliotae HistoHa(Bonnae, 1853), p.30.20—31.28.