Вкус жизни
Шрифт:
– Источник сплетен быстро забудется, а смысл и дурная слава останутся, – объяснила суть «явления» Лера.
«Так и стоят у меня перед глазами юные, распахнутые миру, чистые глаза Эммы», – подумала Лена.
– Угар беспричинного дозволенного зла заражает, – расчетливо-непринужденным тоном заметила Инна.
– Ты прозорлива как Кассандра, – поняв ее тонкий намек, усмехнулась Эмма. – Никогда я не стану такой, как моя свекровь. А ее я просто игнорирую и не прощаю. И это, с моей точки зрения, самое сильное наказание.
«Эмма всегда была такая строгая, правильная, скромная. Обидчивое упрямство придает ее лицу отпечаток твердости или она на самом деле сделалась железной леди? Только зачем она сразу взяла
«Обычно ирония Эммы несла в себе скрытый или, по крайней мере, скрываемый характер. Это у Инны она прямолинейно била не в бровь, а в глаз без всякого камуфляжа. А теперь они поменялись ролями?» – удивилась Лиля.
– Мне никак не хотелось верить, что свекровины подвохи преднамеренные, что у нее искаженный взгляд на людей и их отношения. Но то были целенаправленные обманы и глумления, которые ни в какое сравнение не шли с тем, что я слышала из рассказов подруг. Она вытаскивала из себя все самые гадкие, самые низменные качества, приписывала их мне и умудрялась распространить на всех женщин. Тоже мне, эталон! Знала его мамаша толк в подлости. Я многократно пыталась поговорить с мужем, объяснить свою невиновность, но он уклонялся от давно назревших проблем или категорически защищал мать.
– Между правдой и мамой он всегда выбирал маму. Вот в чем корень всех твоих проблем. И в этом он видел свое право на ложь и на всё остальное, с этим связанное… – сказала Лера, глядя в окно, будто рассматривая что-то бесконечно удаленное. – Именно это понимали те девушки из общежития, которые хотели остеречь тебя от ошибки.
– А я не понимала, почему не складываются у меня отношения с мужем, ведь для меня семья всегда была на первом месте, во имя нее я забывала о своих амбициях. Мне не нужны были компании, если в них не было Феди. Я узнала, что свекровь оговаривала меня, когда у нас было уже трое детей. Мать преподносила сыну обо мне всякую гадость, а он с готовностью верил каждому ее слову и следовал ее советам. Так она успокаивала его совесть, умышленно подготавливая к распутству. Не обделена была фантазией. Кто знает, может, сюжеты черпала из собственного опыта? Исподтишка крысятничала и всегда смотрела на меня «с любопытством преступника, разглядывающего свою жертву». Мстила мне за что-то свое, мною незнаемое?
– В отдельно взятых государствах и между ними всегда шла глухая война дипломатий без героев, но с палачами, оружием для которых служил яд, кинжал, подставы. На работе и в семьях происходит то же самое, только способы «уничтожения» проще: ложь, оговоры, сплетни, принижение. И масштабы «разрушения» меньше, – усмехнулась Инна.
– Из разговоров по отдельным отрывочным фразам я поняла, что свекровь была страшно ревнива. Муж работал на заводе, а она со своей тогда еще здоровой и бойкой матерью оставалась дома «на хозяйстве». В каждой женщине, работающей в непосредственной близости от мужа, она видела соперницу. И когда он умер (сама обманывая мужа, будто больна, она не верила в его слабое здоровье), она почувствовала облегчение. На похоронах я не заметила особого горя в ее лице (траур никому не к лицу). И потом никогда о муже не говорила, даже в годовщину смерти и в дни его рождения. Будто и не был он в ее жизни вовсе, будто не был отцом ее детей. А ведь ей было что вспомнить о нем хорошего. Поразительно, но и сын не помнил даты рождения отца. Меня, привыкшую с максимальной точностью запоминать все подробности семейной жизни, злило такое беспамятство к хорошему человеку. Мне свекор сразу понравился. Мягкий, понимающий… но такой замученный…
– …А после него ты стала служить ей козлом отпущения, – подвела итог Галя. – В ней осталась безжалостная потребность на ком-то срывать свое зло.
– Наверное, свекровь выбрала тебя объектом для мести, потому что видела в тебе всех женщин, когда-то
– Да, после ухода из жизни мужа от ревности свекровь не избавилась. Она перенесла ее на сына. И его воспитывала по своему образу и подобию недоверчивым и лживым.
…Почему-то пребыванием рядом с ней я тяготилась даже тогда, когда ни о чем еще не догадывалась. От часа непосредственного общения у меня мозги вспухали и, казалось, уже не умещались в черепной коробке. Мне в буквальном смысле плохо становилось. Съедала она меня как энергетический вампир. Как часто не хотелось идти домой на это лобное место. Из-за детей приходилось… Скажешь, полная чушь? Нет! Я чувствовала, как ее сила питается за счет моей, как она высасывает из меня соки.
– Ну уж я бы справилась с нею на раз! У меня не забалуешь, – зло вскинулась Инна.
Жанна на это усмехнулась одним уголком рта: «Мать есть мать… Это тебе не мужиков вышвыривать…».
– Я старалась быть для мужа лучшей, а он не ценил, потому что в его жизни я была одной из многих, и ему ровным счетом было наплевать на меня. Я его устраивала как мать его детей, как домработница. Жена для него – удобная вещь, которая безропотно подчиняется и всегда под рукой. Не скоро я поверила, что его радости на другой планете… А ведь далеко не ас был, даже напротив. И по жизни ничем особенным себя не обнаруживал. И вдруг раскрылся неожиданной стороной. Поначалу я думала, что он эмоционально незрелый, надеялась, что изменится. Бесполезно. Вот такое счастье я обрела в браке. А когда-то даже не причисляла его к числу своих поклонников.
– Ты молчала, может быть, только потому, что неосознанно боялась окончательно убедиться в том, что доставило бы тебе слишком большую боль. Твое смирение – убежденное отчаяние. Мыслящий человек прежде всего пленник собственного мнения о себе и своих делах, и это мнение куда больший тиран, чем суд о тебе других людей. Поверь, судьба определяется тем, что человек думает о себе. Ты искренне считала, что у тебя нет выбора, и сложила лапки в приниженном послушании. У меня на этот счет наметанный глаз. Ты до сих пор не раскаиваешься в своем благонравии?
«Эмма любила, искала его расположения, а просящий человек не может диктовать условий», – подумала Лена.
«Оправдывает свою слабость силой своего противника», – решила Инна.
Лене казалось, что Эмма никого не замечает и размышляет вслух уже только для себя.
– Окольными путями я первый раз узнала о его «фокусах», по сути дела, случайно. Но не поверила. Стала вызывать на откровение, а он хитрил, изворачивался. Люди с нечистой совестью всегда сильны по части поиска предлогов, уловок, способов оправдания. Проанализировав разговор, я поняла – лжет. Но опять не поверила сама себе. Я недодумывала до конца ответы на больные вопросы, не вгрызалась в свои проблемы, будто мне кто глаза отводил или туманом застилал. Уже на следующий день мои страхи казались мне бесконечно далекими, чужими. Я спускала свои эмоции на тормозах и даже корила себя за мнительность, мол, не пристало мне... тем более что когда я упрекала его, он сразу напускал на себя вид оскорбленной невинности. Он играл роль, а я верила. Так прошло еще несколько лет.
– Так ты точно не знала?
– Нет. Подозревала, холодок сомнений, конечно, закрадывался, но не верила. Тихий голос где-то внутри меня возражал: «Изменять такой идеальной жене?» Вот она, земная юдоль, колыбель любви… «и ныне, и присно, и во веки веков».
– Ну, зачем ты так, – неодобрительно покачала головой Мила. Ее жест не остался незамеченным Кирой. И Галя бросила на Милу испытующий взгляд. «У каждого свой способ доводить до сведения других свою точку зрения. И если на то пошло, Мила вполне однозначно высказалась», – машинально подумалось Лене.