Вкус жизни
Шрифт:
– Мне кажется, этот твой Георгий – один из тех, кто сочиняет анекдоты о женах и тещах, он из тех, кто пытается представить свой тип мужчин нормальными людьми, – заметила Аня.
– …Как быстро в ежедневной круговерти пролетели годы. Вроде и не жила еще толком, а уже внуки большие, – вздохнула Лиля.
– Вот и поживи хоть сейчас в свое удовольствие, – сказала Инна.
– Как это, в удовольствие? – не поняла Лиля. – Это когда у внуков все хорошо?
Инна только плечами пожала.
«Мы, женщины, тоже делаем массу глупостей. Требуем искупления чужих грехов, а память о собственных держим
Счастье, ау…
– …Это не Христос, а несчастливые в браке женщины распяты на кресте за грехи мужчин. Всё у нас так: одни грешат, другие страдают, – подала голос Инна.
– Позволь мне усомниться в твоем выводе. Не только женщин обламывает жизнь. Вспомни прекрасные романтические произведения Александра Грина. А как-то я прочитала его поздние рассказы. Куда делся юношеский оптимизм? Желчь на страницах изливал. Не знаю, какие злые буйные метели мотали его душу. Сердце мое так и заныло. – Это Лена сказала.
«Инициатива в разговоре перешла к Лене», – обрадовалась Кира.
– Мне в этой связи почему-то пьеса Островского «Собака на сене» вспомнилась, – задумчиво произнесла Лиля.
– Мудрый писатель. Я его очень люблю, – заметила Кира, желая закрепить литературное направление в разговоре.
– Я тоже, – отозвалась Инна. – Но название этой пьесы мне не нравится. Она не столько о помещице, сколько о молодом человеке, который метался между желанием быть богатым и любимым. Каждая из женщин предлагала ему то, что имела: одна – чистую юную любовь, другая – деньги, а он не мог выбрать. Буриданов осел, марионетка! Если бы он мог жениться на богатой, то, однозначно, выбрал бы помещицу. Он юлил, вел двойную игру. Хотел и рыбку съесть… и колбаской закусить. Много я таких «любителей» повидала. Из каких только щелей не вылезали. А сейчас еще больше авантюристов, желающих поживиться или пожить за счет слабого пола.
– Тебе бы только классиков ниспровергать, – недовольно бурк-нула Лиля.
Аня слушала напряженно-вдумчиво, будто сверяя слова подруг со своим пониманием, и вдруг подала голос:
– Недавно я была в одной компании. После ужина спектакль смотрели. В нем женщина в ярости убила своего бывшего мужа. Наши мужчины вовсю возмущались жестокостью главной героини. И тут одна из присутствующих дам во всеуслышание сказала: «Муж сначала отобрал у жены бизнес, потом бросил ее, закрутив с молоденькой. Затем за украденные у жены деньги отвоевал с помощью адвоката их сына – вот она и сдвинулась мозгами. Следствие видите, а причину не хотите замечать? Не в «красную армию» ваши слова. Может объяснить вам, что первично, а что вторично? Только нечто подсказывает мне, что
Мужчины не выдержали нашего напора и вышли на лестничную площадку покурить. Они ни под каким видом не желали продолжения разговора, считали откровение той гостьи ущербным. Глумились, мол, не всякий страдающий полон благородства. Величия души от героини фильма ожидали. Я возмутилась: «С какой стати!» «Да вот с такой…», – ответили мне пренебрежительно, как какой-нибудь девчонке-школьнице. Оскорбили, особенно если принять во внимание тот факт, что я их гостья. Интеллигенция вшивая. Где их мужское великодушие?
– О чем это ты? Какое великодушие! Проветри чердак, – фырк-нула Инна.
– Вильям Блейк сказал: «Умными мы считаем людей, которые с нами соглашаются». А ты возразила, – спокойно сказала Лена.
Жанна вдруг подумала: «С Леной мило не пощебечешь, только выводы делает и черту подводит, словно приговор подписывает. А была улыбчивая, говорливая. Укатали сивку… А с внучком она «поет» или тоже изрекает?.. И Эмма той еще хохотушкой была. И ее жизнь обломала». Жанна вздохнула и прислушалась к разговору.
– …Грубили, стало быть, считали, что ничем не рискуют, – усмехнулась Инна. – Вот тебе еще один повод разобраться в своих друзьях. Наверное, до этой стычки всех их считала учителями в самом безукоризненном высоком смысле этого гордого слова. Раскусила, с кем имела дело?
– Они с ног на голову переворачивали ситуацию, а потом предприняли всё необходимое для того, чтобы мы разозлились и первыми перестали спорить. Но мы не сдавались… Я замолчала потому, что меня тошнило от неприкрытого уродства их пошлых фраз. Лицемеры! Они поставили под удар свою педагогическую квалификацию. Больше за весь вечер я с ними и словом не обмолвилась. Конечно, можно подумать, что это только видимость, внешняя форма, суть-то поглубже будет, – поспешила подправить и оправдать мужчин Аня. – Но все же, какая жуткая манера изъясняться! Пренеприятнейшая история.
А про себя подумала: «Я не настолько подвержена поиску истины, чтобы из-за нее портить себе жизнь. У меня уже нет наивных убеждений. Жизнь давно их отвергла... А жалко».
Никто не продолжил список знаменитых мужчин, пострадавших от житейских тягот, не высказался по поводу пьес великого драматурга и трагично закончившегося фильма. Никто не оценил Аниного геройства и не стал отягощать себя рассуждениями над ее сетованиями. Женщины погрузились в свои «глобальные проблемы». Только Инна буркнула негромко: «Кто бы сомневался».
– …Неуверенные мужчины ищут мягких, хозяйственных женщин, чтобы стоять грудью за их спиной, – ехидно прошлась по мужской психологии Инна.
А Лиля, похоже, опять завелась на почве воспоминаний:
– Обычные женские домашние будни – повседневная кабала. О, этот вопиющий тошнотворный быт! Но я каждый раз честно впрягалась в его оглобли. И что? Думала – помнишь, как у Роберта Рождественского? – моя забота «добротою наполнит тебя и меня».
– Вкалываешь, вкалываешь, а в пенсионный фонд ничего не отчисляется, – пошутила Жанна.