Вкус жизни
Шрифт:
– Люди далеко не всегда поступают логично, на то они и люди, – покровительственно сказала Инна.
– Но хотя бы справедливо.
– Чего захотела!
«С Инной надо быть постоянно настороже. Говорит беспечно, а на самом деле, небось, злорадствует. Нельзя ей потворствовать. Только и ждет, чтобы на чем-то подловить», – усомнилась в ее доброжелательности Аня.
«Не сказать, что Дмитрий – удачное Лилино приобретение, – подумала Эмма. – Но пьющий муж, наверное, лучше, чем гулящий».
– Знаешь, сначала я стоически принимала муки. А он все глубже падал на дно житейского колодца.
– Ну, это уже ни в какие ворота не лезет, – возмутилась Аня. – Зачем он так?
– Чтобы жизнь Лиле малиной не казалась, – не без удовольствия ответила Инна.
– Потом поняла, что ни лбом, ни любовью его бездушие не протаранить, что его заверения и пьяные слезы – непременный атрибут любого алкаша, и ушла в глухую защиту. Мне его надо было пришпилить к своей юбке и водить за собой, как наседка цыпленка? Осточертели мне его выставляемые напоказ слабости. Ему надо было искать опору в самом себе, а он на меня надеялся. И вдруг мне стало смертельно противно… А как-то навел марафет и предстал передо мной как лист перед травой при полном параде. И вдруг на колени бух… этаким вот «макаром» каяться пришел, долговязый черт. Совсем «сошел с рельс». Ей богу. Ничуточки не вру.
А я думала: дудки тебе, не шестерка. Может, ты и чувствительный, да только не сердечный. Шифруешься под хорошего. Вино сначала размывает контуры совести, а потом и вовсе ее уничтожает… Не пой мне Лазаря. Хоть об стену головой колотись, не поверю, разгильдяй чертов… А он орал не своим голосом, мол, за жизнь не держусь, уйду, и концы в воду. Пугал. Попала я в переплет… Зачем обманывала себя да еще мучилась вопросом, как вдохнуть жизнь в нашу остывающую любовь? К нулю низвел наши чувства. Волна его слабостей и комплексов ее слизнула, одно душевное смятение внутри меня оставила. Тут и поняла, что надо жить не только не обижая, но и не обижаясь. Иначе пропаду, погибну и его не спасу.
– Доброта – это валюта, имеющая неограниченный ареал хождения. Но когда ее очень много, она тоже девальвирует, – сказала Лера.
– Мне советовали: «Не спасай. Пока не даешь ему упасть, он не научится подниматься». Так это верно только для ребенка. Бывало, явится пьяным по «самое не хочу» с глумливым выражением и «со следами дружеского мордобоя на лице», я и застываю в скульптурной позе. Отмываю его от грязи и крови, а он еще и выкобенивается. Дух целомудрия и смиренномудрия не посещал его нетрезвого. Огрызается, а сам боится… шкодливый пес. Бесценный мой, никчемный мой. Боялась, что сама задохнусь и погибну в этой зловонной жизни, черт ее побери. Мне нужна была помощь, а приходилось поддерживать мужа.
– Да еще с каким энтузиазмом, мол, за ценой не постоим! – усмехнулась Инна.
– Любящим людям не требуется мотивации для совершения добрых дел. И наград они не ждут, – сказала Жанна.
– У пьющих людей часто возникает целенаправленная, но неосознаваемая деструкция своей жизни, – вздохнула Лиля.
«Непоследовательно,
«В больших дозах Лилька невыносима. Похоже, сегодня она совсем отключила свое левое полушарие, на одном правом работает», – усмехнулась Инна.
– Поведение мужа постоянно держало меня в тревожном, опасливом напряжении. И ведь не пресечешь в судебном порядке, и суд общественности таким до фени. Уровень ненасытности в получении одних и тех же ощущений приводил меня в недоумение… ну, если бы разных… это я еще могла бы понять. И как я могла надеяться, что все утрясется? Бывало, говорю: «Ты же и меня дискредитируешь в глазах наших детей и соседей». Не понимал…
– Если дурак и слабак, то это пожизненно.
– Это уж точно. Мудрость с возрастом приходит не ко всем, – затвердила Аня мнение Инны.
– Дмитрий принимал твою заботу о нем как знак одобрения свыше, – горько выдохнула Эмма.
– Возлагала я на наш союз немало надежд. Мечтала увидеть жизнь чарующую, необыкновенную, только магия быстро рассеялась. Вот тебе и бдения в парках до рассвета. Вот тебе счастье, когда глаза автоматически ищут только его. Видно, любовь открывает свои тайны не для всех.
Лене вдруг стало смертельно скучно от монологов Лили. Она подумала грустно: «В молодости мы взахлеб спорили о писателях и художниках, а теперь иронично оцениваем свою жизнь и судьбы друзей… В больших дозах Лиля труднопереносима. И обо мне то же самое иногда можно сказать?.. Собственно, все эти воспоминания – необходимость разобраться прежде всего в себе».
– Быт способен задавить любые восторженные чувства, – незаслуженно кольнула Инна Лилю. Но та приняла эти слова на счет мужа и продолжала исповедоваться.
– Душу труднее отмывать, чем тело. А он не стыдился своей никчемности. Ни в чем не раскаивался. Зачем ему право на прощение и искупление? Только проверки на упрямство мог себе устраивать. Таким прямая дорога в преисподнюю. Подруга сказала, что в нем гремучая смесь русского отчаяния и безысходности с бездеятельностью.
«В ее словах такая тоска по счастью. О, как громко и горько звучит в ней какая-то тайная жестокая обида!.. Нет, другое было истинной причиной их развода», – поняла Лена. Но от расспросов удержалась.
– Теперь мне кажется, Дмитрий – обыкновенный циничный, изворотливый эгоист и слабак, и национальность тут ни при чем. Если у кого из мужчин и бывает лет в сорок кризис среднего возраста, то у него он был всю жизнь. И начался он уже через год после свадьбы. Сколько раз был на расстоянии вытянутой руки от мечты, но как я ни старалась расшевелить, помочь, подтолкнуть, он так и не решился схватить удачу за хвост. Не мог рискнуть, боялся не справиться. Не удалось его ни растормошить, ни заставить. А слова говорил обнадеживающие. И я сломя голову бросалась устраивать и налаживать его дела. Только оказался он необучаемым и трудновоспитуемым. Всю жизнь старался получить отсрочку от взрослой жизни. Проще плыть по течению, куда вывезет. Ни подъемов не переживал, ни чувства обновления. Рано его душа очерствела, оттого-то все и рухнуло у нас.