Внуки
Шрифт:
— Профессор! Сколько же километров от Минска до Берлина?
Под профессором разумели Виктора.
— От Минска до Берлина? — Он подумал. — По прямой около восьмисот!
— Э! Чепуха! — отозвался Евгений и презрительно сплюнул. — Пустяки! Проделаем в два счета.
— Вон идет фриц! Из наших!
Виктор поднял глаза. По узкой лесной дороге шел молодой немецкий солдат с повязкой Национального комитета «Свободной Германии» на правой руке. Это был новичок в их части, вероятно, он только что прибыл из лагеря для военнопленных
Виктору показалось знакомым это загоревшее до черноты лицо. Он поднялся, предполагая, что придется переводить, но тут ему крикнули:
— Профессор, он тебя ищет!
«Герберт», — мелькнуло в голове у Виктора. Конечно, Герберт Хардекопф.
Герберт, улыбаясь, подошел к Виктору.
— Виктор! Наконец-то! Здравствуй!
— Здравствуй!
Они пожали друг другу руки.
— Неужели не узнаешь? Я тебя тотчас же узнал.
— Как же! Узнаю, — сказал Виктор. — Когда ты прибыл?
— Сегодня. И сразу принялся тебя разыскивать.
— Дела твои наладились? Ты останешься здесь?
— Да, я получил назначение в гвардейский танковый полк имени Эрнста Тельмана. До чего же я рад, что попал наконец сюда.
Танкисты молча смотрели на двух немцев. Один, их товарищ, был в советской форме, другой, их военнопленный, — в форме солдата вермахта.
Евгений спросил:
— Профессор, кто этот фриц? Ты с ним знаком?
Виктор повернулся к своим советским товарищам, указал на Герберта и сказал:
— Товарищи, это мой родственник. Его зовут Герберт, и он останется у нас в полку…
— А! Родственник!
— Уже дедушка его был социалистом, — продолжал Виктор. — Боролся вместе с Августом Бебелем против немецкого кайзера.
— Социалист?
— Ого, Август Бебель! Хороший человек.
— Добро пожаловать, фриц!
— Социалист и коммунист вместе против фашиста!
Советские танкисты окружили Герберта, пожимали ему руки, приветствовали его. А он смеялся и радовался этой сердечной встрече и бормотал на ломаном русское языке:
— Товарищи, я… теперь… тоже… есть коммунист!
III
Виктор и Герберт бродили по лесу. Оба не знали, как начать разговор. Воспоминания и мысли беспорядочно теснились в голове. Виктор думал о своей последней встрече с Гербертом. Герберт тогда пришел к нему, чтобы предостеречь его от фашистских учителей и пимпфов. Со стороны Герберта это было очень порядочно. Служа в армии, он освободил партизан, которых ему, солдату вермахта, следовало караулить; он убежал с ними в лес, а позднее, в лагере для военнопленных, был выбран доверенным лицом от антифашистов. Да, все его поступки — поступки честного человека.
Герберт думал: «Его называют профессором. И правда, он сдержан, как профессор. Но он обратился в Национальный комитет с просьбой послать меня в его полк. Это очень хорошо с его стороны. Теперь
— Гамбург, должно быть, сильно разрушен, — сказал наконец Герберт. — Я читал фашистскую газету. Даже фашисты вынуждены признать это.
— Не только Гамбург, — возразил Виктор, — но и Кельн, Дюссельдорф, Любек, Бремен… И больше всего Берлин… Вот немцы и опять повстречались с войной на собственной земле.
— Опять? — спросил Герберт.
— Ну да, ведь этого не было с тысяча восемьсот тринадцатого года. С тех пор только наши соседи чувствовали, что значит война.
— Боюсь, что тети Фриды, твоей бабушки, уже нет в живых, — сказал Герберт.
— Кто знает? — пробормотал Виктор и про себя отметил: «О ней он думает, а о родителях не сказал ни слова».
— Твой брат призван?
— Отто? Да, он в артиллерии. Тоже был на Восточном фронте.
— Когда ты видел в последний раз бабушку, Герберт?
— Перед отправкой на фронт я зашел к ней.
— Она была здорова?
— Как всегда. Только очень расстроена, что опять война. Она-то и сказала мне, что ты в Москве.
— Ей было известно, что я прибыл благополучно?
— Да, это она знала.
Некоторое время они шли молча. Каждый думал о своем. Герберт искоса поглядывал на Виктора. Как он хорош в форме танкиста; ему очень идет шлем. Крепкий парень, хотя ростом и невысок; Герберт был почти на голову выше. Он был так рад встрече с Виктором, что с удовольствием обнял бы его, как обнял бы тетю Фриду, если бы увидел ее. Но Виктор очень уж серьезен и замкнут… Он, вероятно, холодно встретил бы такой взрыв чувств.
Несколько дней спустя гвардейский танковый полк имени Эрнста Тельмана вел ожесточенный бой с немцами. Прорвав фашистский фронт, он вышел, минуя Минск, на границу.
Заняв Брест, полк двинулся дальше и освободил последний квадратный метр советской земли.
Танк Виктора одним из первых достиг пограничной реки. Виктор вышел из своей машины и взглянул через реку на запад, в сторону Германии, Берлина, Гамбурга. Фашистские армии были отброшены к своему исходному пункту; теперь осталось еще и Германию освободить от ига фашизма.
IV
Фрида Брентен сидела в своем кресле и смотрела в окно. Перед ней была широкая перспектива. Если бы только не эти выгоревшие изувеченные дома! На одной стене, в четвертом этаже, повисла одинокая комнатка, точно птичья клетка. Вот уже несколько недель, как Фрида видит в развалившемся доме напротив газовую колонку; она висит на водопроводной трубе, и ветер раскачивает ее из стороны в сторону, точно маятник. Когда она сорвется? Кому упадет на голову? Почему полиция ее не снимает?.. Может быть, она еще годна к употреблению?.. Ах, стоит ли думать о газовой колонке, когда полгорода обращено в прах!