Во тьме

Браун Джонстон

Я внимательно слушал, что говорил Барретт. Я мог точно видеть, к чему клонит Специальное отделение со всем этим. Забираю информаторов домой. Даю им номер своего домашнего телефона. Они могли бы выдвинуть обвинение в том, что эти два высокопоставленных сотрудника БСО, Адэр и Спенс, нацелились как на меня, так и на мою очень пожилую мать. Сам Джонни Адэр сообщил мне о своем связном в Холивуде, который сообщил ему адрес моей матери. Я сообщил об этом официально, когда получил это сообщение от Адэра. Специальный отдел превращал это в очень серьезную угрозу.

Мои власти, безусловно,

отнеслись бы к этим угрозам и моей предполагаемой небрежности очень серьезно. Откуда им было знать, что «угроза» разрабатывалась Специальным отделом в присутствии убийцы из БСО с единственной целью исключить меня из уравнения? Это было бы смешно, если бы не было так серьезно.

Барретт начинал нервничать. Он слишком долго просидел в моей машине. Очевидно, он был очень напуган.

— Не говори этим мальчикам, что я предупреждал тебя об этом, Джонти. Выкиньте их из машины, — сказал он.

Я объяснил, что в драке нет ничего необычного, когда имеешь дело с офицерами Особого отдела вроде Сэма. Но никогда прежде на моей службе это не было таким зловещим, как сейчас. Чем бы все это закончилось? Как далеко готовы зайти эти люди? Сэму повезло, что Барретт был не очень умен. Он не подозревал, что его телефонные звонки прослушиваются. Я уже несколько раз предупреждал его о том, что нам стало известно о том, что все военизированные группировки прослушивают телефоны своих добровольцев, которых они подозревают в том, что они являются информаторами. Он мне не поверил. Это была его прерогатива.

Но сейчас для меня было жизненно важно, чтобы Барретт ненароком не предупредил Сэма о том, что он предупредил меня. Я сказал ему следить за тем, что он говорит по телефону, в течение следующих нескольких дней. Барретт собрался выйти из машины. Он сказал, что пойдет домой пешком от того места, где мы припарковались. Он хотел этого.

— Сэм говорит, что спалит меня, если я не буду на них работать. Что, черт возьми, означает «спалить», Джонти? — спросил он.

— Это означает, что он сообщит БСО, что ты работаешь на Специальный отдел, — ответил я.

Барретт был застигнут врасплох. Он уставился на меня в своей угрожающей манере.

— Понимаешь, что я имею в виду. Я знаю, как работают эти парни. Ты втянул меня в это, Джонти. Ты привел сюда этих парней. Вытащи меня из этого. Я на них не работаю. Я всегда это говорил, — добавил он.

Это было чистой правдой: Барретт всегда ясно давал понять, что не хочет связываться со Специальным отделом. Хотя он просто этого не понял. Он все еще думал, что я могу что-то сделать, чтобы помочь ему. Что я мог бы взмахнуть какой-нибудь волшебной палочкой и заставить Специальный отдел исчезнуть. Но сейчас я ничего не мог для него сделать. Он был в ловушке. Он был в железной хватке группы людей, которые могли быть такими же безжалостными, как и он сам.

Во многих отношениях Барретт это заслужил. Я не испытывал к нему жалости. Я, конечно, не мог ему помочь. Я намеревался посадить его в тюрьму пожизненно. Вот где место убийцам. Но теперь в центре внимания Специального отдела был я, а не Кен Барретт. Они отождествляли себя не с коллегой-полицейским, а с этим убийцей. Они решили «заняться мной». Очевидно, что они сделали

бы все возможное для достижения своей цели, не обращая никакого внимания на последствия для меня лично или для моей семьи. Я зашел с ними слишком далеко. Очевидно, я зашел в нашем расследовании уголовного розыска слишком далеко.

Барретту было бы гораздо лучше отсидеть свой срок за убийство Пэта Финукейна. По крайней мере, он был бы в безопасности. Но теперь у Барретта был новый хозяин. Он больше не подчинялся своему бригадиру БСО Джиму. Он больше не был игроком. Теперь он был простой пешкой в смертельно опасной шпионской игре. Он будет отчитываться только перед Специальным отделом. Они были бы гораздо более требовательными хозяевами. Пока он работал на них, они защищали его от таких людей, как я. Но Барретт заработал бы каждый пенни, который Специальный отдел вложил бы в его грязные руки. Он отправлялся «во тьму», где только Специальный отдел имеет контроль, и они ревниво его охраняют.

Прощальные слова Барретта, обращенные ко мне, были что-то о том, что он не хотел оказаться в мешке для трупов. Ему понадобится каждая унция его уличного коварства, чтобы просто остаться в живых. Мне пришлось бы заботиться о своей собственной заднице. Я задавался вопросом, действительно ли Сэм был бы настолько глуп, чтобы представить состряпанную угрозу со стороны БСО против моей матери и меня. Конечно, нет? Наверняка это была просто уловка, чтобы напугать Барретта?

Барретт знал об их маленьком подлом плане с четверга, 12 марта 1992 года, и сейчас было 16 марта. Мои власти не сообщали мне ни о какой предполагаемой угрозе со стороны террористов, ни о каком-либо ожидаемом «замесе». Возможно, Сэм и его дружки передумали. Мне это было не нужно. Никому это не было нужно. Я находился под достаточным давлением как со стороны республиканцев, так и со стороны лоялистов-террористов. Мне не нужны были эти бессмысленные домогательства со стороны коллег-полицейских. Что, черт возьми, это было такое, что они так стремились скрыть?

Я поехал обратно в участок на Теннент-стрит и сделал обильные пометки в своем дневнике. Я был в ярости. Каждая клеточка моего существа говорила мне перезвонить Сэму домой и спросить его, во что он играл. Но это послужило бы только для того, чтобы предупредить его о неожиданной лояльности Барретта ко мне. Сэм, скорее всего, заявил бы, что это была всего лишь уловка, чтобы напугать Барретта. Я был бы не в том положении, чтобы спорить с ним. Я устоял перед этим искушением. Я хотел получить ответы на зловещие выходки Сэма, но я знал, что мне придется подождать.

На следующий день был День Святого Патрика, государственный праздник и для сотрудников полиции. Сэм и его коллеги будут отдыхать. Как и я. Среда, 18 марта, покажет как обстоит дело. Мне придется подождать до тех пор и посмотреть. Я поехал в участок Гринкасл, чтобы сообщить Тревору новости. События приняли очень зловещий оборот. Теперь я сражался на третьем фронте против коллег — сотрудников КПО. Тревор выслушал мой рассказ об обвинениях Барретта. Если они были правдой, то, по крайней мере, теперь я был на шаг впереди Специального отдела. Это было очень завидное положение.