Вольные частные города. Больше конкуренции на важнейшем рынке мира
Шрифт:
Права человека
На редкость счастливое время, когда можно думать то, что хочешь, и говорить, что думаешь.
Можно ли защититься от произвольного изменения права, установив обязательные индивидуальные права? Идея неотъемлемых прав человека возникла сравнительно недавно. На протяжении тысячелетий считалось совершенно естественным, что рабы, крепостные и прочие нижестоящие обладали меньшими правами, чем, например, знать и буржуазия. Вплоть до середины ХХ века у женщин в большинстве обществ было меньше прав, нежели у мужчин, а в обществах, основанных на шариате, так обстоит и поныне [74] .
74
В частности, женщины наследуют меньшую долю, нежели мужчины (Коран, сура 4, аяты 12 и 175; изд. 1907 г.), и не являются полноценными свидетелями (2, 282).
Если всерьез принять золотое правило, станет ясно, что принцип абсолютных прав, положеных каждому индивиду, имеет смысл. Ведь если я утверждаю, что мне положены определенные права, то я должен признать их и за другим человеком, иначе он тоже сможет утверждать, что ему положено больше прав, чем
75
Исключения для преступных элементов, детей, а также слабоумных вполне оправданны.
76
www.ohchr.org/EN/UDHR/Pages/Language.aspx?LangID=ger
77
Ср., например, ст. 19–40 последней Конституции ГДР; www.documentarchiv.de/ddr/verfddr.html
78
https://de.wikipedia.org/wiki/Kairoer_Erkl"arung_der_Menschenrechte_im_Islam
79
Речь идет, на мой взгляд, скорее о борьбе идей/идеологий, чем о борьбе культур/цивилизаций (как считает Huntington 2006). Об этом говорит, например, тот факт, что и европейцы, выросшие в западной культуре, переходят в ислам, поскольку его авторитарное, но ясное мировоззрение явно больше им по душе. И наоборот, в арабском мире люди сознательно отходят от ислама, поскольку свободный западный образ жизни кажется им предпочтительнее.
80
Многие конфликты мировой истории объяснимы избытком молодых мужчин, Heinsohn 2006. Комбинация претензии ислама на мировое господство (Коран 61, 9; 8, 39) с агрессивной мужской молодежью, к сожалению, особенно опасна.
Есть, однако, и другая проблема. Права человека в правильном понимании суть права на оборону. Они защищают каждого от посторонних физических посягательств, а равно от посягательств на его жизнь, его собственность или ключевую сферу его свободы действий. А так как повсюду в мире существуют государственные монополии власти, которые уже обязались защищать данные позиции, права человека суть в первую очередь права на самооборону от всемогущего государства. Все бы хорошо. Но, к сожалению, дело зашло слишком далеко, отчасти настолько далеко, что фактически права человека обернулись своей противоположностью. Вместо того чтобы ограничиться правами на самооборону и свободы, доброхоты сконструировали так называемые права на участие, как, например, право на труд, право на бесплатное образование, право на достойное человека существование с жильем, одеждой, медицинским обслуживанием, «удовлетворительной оплатой труда» и т. д. Здесь совершенно не учитывается, что эти права могут быть обеспечены только за счет третьих лиц и только через всемогущее государство. Они находятся в прямом конфликте с правами на самооборону.
Если я не могу позволить себе «достойное человека» жилище, значит, его должен обеспечить мне кто-то другой. Кто и в отношении кого это осуществляет и кто решает, что именно составляет достойное человека существование? Судя по всему, это может быть только государство, которое таким образом посягает на права собственности и свободу действий своих граждан. Иными словами, основные права, изначально задуманные как право на самооборону, превращаются в полномочия на вмешательство, какими государство располагает в отношении своих граждан, а они не могут или не вправе от этого защититься. Стоит ли удивляться, что существование прав на участие стало всегдашней причиной борьбы за распределение. Новейшая идея безусловного основного дохода – всего-навсего логическое следствие того, что люди полагают себя вправе жить за счет других, не оказывая взамен никакой услуги. Такой расчет, конечно, не оправдывается. В конечном итоге его можно реализовать только за счет прилежных и талантливых, а потому создающих излишки, которые у них затем можно отобрать. Поэтому государству придется принуждать их к труду, чтобы обеспечить основной доход для других. В ином контексте подобные обстоятельства называют рабством. Однако же права жить за счет других не существует. Права, реализуемые за счет третьих лиц, на самом деле суть привилегии. Это ошибочный путь, ведущий к серьезным раздорам.
По-настоящему у человека есть лишь одно главное право, а именно право быть оставленным в покое, чтобы иметь возможность самому определять свою жизнь. Это право есть как право на самооборону, так и право на свободу. Все прочие права человека – либо легитимные его производные, либо нелегитимные привилегии за счет других.
Демократия
Каждый человек может публично заявить о своей заинтересованности в собственности другого и удовлетворить
Сколь бы различны ни были политические установки, в одном они едины: демократия – штука хорошая, для многих вообще единственная легитимная форма государства. Правда, каждый, видимо, трактует это понятие по-своему, ведь и Северная Корея называет себя демократией [81] . Демократия якобы означает, что допускаются разные мнения, соблюдаются права индивида, администрация связана с правом и законом, существуют права человека, – упомянем лишь эти несколько пунктов, с которыми постоянно сталкиваешься ныне в прессе.
81
Северная Корея называет себя Корейской Народно-Демократической Республикой.
Ничто из этого не соответствует действительности. Слово «демократия» пришло из греческого и означает просто «власть народа (населения государства)» [82] , а именно в том смысле, что решения принимает большинство имеющих право голоса представителей народа. Правильным переводом было бы, следовательно, «власть большинства». Без такой понятийной ясности не обойтись [83] . Ведь неясность языка – свидетельство неясности мысли. Тот, кто использует слово «демократия» как синоним для всего благого, истинного и прекрасного в государстве, не в состоянии ни назвать ошибочные развития, ни противодействовать им. Власть большинства в первую очередь означает, что большинство может принимать решения и навязывать свою волю меньшинству – в принципе неограниченно, во всех аспектах жизни. Столь неограниченная демократия способна отнять у индивидов и меньшинств жизнь, собственность или свободу. Об этом свидетельствуют и казнь Сократа [84] , и изгнание американских индейцев из восточных штатов [85] , и то, что бывшие собственники в многочисленных социалистических «народных демократиях» были лишены гражданских прав, а равно и события вокруг Арабской весны, когда грянули восстания против тамошних диктаторов. В Египте, например, согласно опросам [86] подавляющее большинство респондентов высказалось за введение демократии, но и за введение шариатских законов, позволяющих забрасывать камнями нарушителей супружеской верности; 84 % даже считали, что отход от ислама надлежит карать смертью. И это тоже демократия.
82
https://de.wikipedia.org/wiki/Demokratie
83
Еще Конфуций предупреждал, что самое важное в государственности – называть вещи своими именами: «Если язык не безупречен, человек говорит не то, что думает. Если же сказанно не то, о чем ты думал, останется не сделано то, что надлежит сделать».
84
В данном случае создание большинством правового положения, согласно которому есть возможность приговорить человека к смерти за «пагубное влияние на молодежь» или «неуважение к богам». Ср. Taghizadegan 2009, 24.
85
Переселение индейцев на территории к западу от Миссисипи было одним из ключевых пунктов предвыборной борьбы и одной из главных причин победы Джексона в 1828 году. Предвыборное обещание, что новые земли навечно останутся в собственности индейцев, позднее также не сдержали.
86
www.katholisches.info/2011/02/das-demokratische-agypten-fordert-todesstrafe-fur-konvertiten/
Вот почему сама по себе неограниченная демократия, невзирая на то что ее сила позволяет обеспечить мирную смену власти, не есть подходящее средство гарантировать мирное и процветающее общежитие разных людей. Только («либеральное») правовое государство, гарантирующее личные и экономические свободы, не просто устанавливает власть права, но дает индивиду права, действующие и в отношении большинства, и в отношении правителей. Но либеральное правовое государство может существовать и без демократии, например в конституционной монархии. В демократии оно оказывает благотворное воздействие лишь до тех пор, пока наличествует приниципиальная готовность его сохранять. Поскольку же, как указано выше, большинство может от него отступиться и полностью изменить конституцию, в конечном счете никакую демократию эффективно ограничить невозможно [87] . Опыт последних 200 лет показывает, что все попытки такого рода терпели неудачу.
87
Так называемые вечные клаузулы тоже сохраняются лишь до тех пор, пока суверен не издаст новую конституцию, где они уже отсутствуют.
Наши общественные устройства суть договоры за счет третьих лиц, и в демократии эта проблема проявляется особенно отчетливо. Система функционирует хорошо, пока государство ограничивается защитой жизни, свободы и имущества граждан и ни во что больше не вмешивается. Однако неизбежно возникают конфликты и кризисы, если государство, используя свою монополию власти, преследует политические цели, выходящие за пределы защиты свободы, жизни и имущества граждан. Увы, в силу принципа минимума именно такое его поведение популярно у большинства. Принципы же, согласно которым тот, кто что-либо финансирует, определяет и использование средств и каждый платит лишь за то, что заказывал, суть элементарные и разумные развития принципа взаимности. Их едва ли не институционализированная отмена в демократических системах препятствует долговременной стабильности. Потому-то демократии склонны двигаться лишь в одном направлении, а именно в направлении большей централизации, большего коллективизма и большего вмешательства во все большее число жизненных областей. Причем ориентируясь на препочтения середнячков, которые повсюду составляют большинство. Демократия дает большинству право навязывать другим свои взгляды, хотя эти другие их не разделяют. В конечном счете «замахнуться на большую демократию» означает – политизировать все сферы жизни и все частные решения.
На свободном рынке ресурсы мало-помалу переходят к умным и умелым, от чего в итоге выигрывают все, но в демократии ничего подобного не происходит. Тот, кто платит миллионные налоги, создал сотни или даже тысячи рабочих мест, обладает ровно одним голосом. В точности как тот, кто всю жизнь кормится от государства, нигде толком не учился и не прочел ни одной книги. А так как согласно кривой нормального распределения в любом обществе больше посредственных и слабых, нежели первоклассных умельцев, в демократии эти посредственные и слабые со своей позицией одерживают верх. На рынке же они успеха не достигают, а если и достигают, то весьма ограниченного. Отсюда вывод: всякая массовая демократия, прямая ли, парламентская ли, рано или поздно неизбежно развивается в социальное государство со всеми указанными последствиями. Перераспределяющие системы, однако, уже почти не поддаются изменению, так как число тех, кому они выгодны, в итоге всегда превышает число фактических плательщиков. Финансовый крах государства в таком случае всего лишь вопрос времени.