Ворожей Горин – Посмертный вестник
Шрифт:
— Слушаю и повинуюсь, — улыбнулся я, закрыл глаза и вышел из тела.
Несмотря на общую усталость, накатившую на меня после ухода моих гостей, мне предстояла долгая и кропотливая работа по чистке памяти сестренки.
По обычным земным меркам прошло буквально полчаса, но там, за пределами земного бытия, я провозился с сознанием сестры, по ощущениям, не менее трех часов. Делал я это далеко не в первый раз, а потому сам процесс шел абсолютно штатно. Удивило меня другое — как оказалось, многое из того, что я уже чистил ранее из ее памяти, каким-то образом небольшими разрозненными порциями там сохранилось. Как именно могла уцелеть эта информация, я не
Вымотался я изрядно. Веркина голова — это тот еще Клондайк сумасбродных идей и конспирологических теорий, одних только версий убийства наших родителей там штук сорок. Как оказалось, она посвящает этому вопросу почти все свое свободное время. Разумеется, в эту ее сферу психики я заглядывать не стал. Во-первых, по причине того, что банально не хотел делать из Верки свою марионетку, думающую так, как мне угодно. А во-вторых, это просто было неэтично, все равно что подсматривать за ней в душе. Это ее мир и ее жизнь. Ее психика именно так отреагировала на смерть наших родителей, и она с этим живет уже несколько лет. Да, все это грустно и печально. Да, возможно, это станет для нее и для меня проблемой в будущем, но это и делало мою сестру тем, кем она являлась. Это все равно что взять и вычеркнуть из моей головы все упоминания о женском поле. Да, я стану лучше, и может, даже чище, но это буду уже не я. Мы — это концентрат не только наших положительных черт и качеств, но также и всего того говна, что в нас живет и копится с самого нашего рождения. Грубо? Согласен, но это факт. И не мне разбираться с Веркиными тараканами, а ей самой.
Именно поэтому я не стал заглядывать еще глубже в сознание и память своей сестры и ограничился лишь чисткой любого упоминания мира Ночи и меня в нем. Уж чему-чему, а этой информации в голове моей сестры делать нечего.
Остаток выходного дня мы с Веркой провели душа в душу. Заказали пиццу, скачали на торренте какой-то сопливый фильм, а после еще долго обсуждали его незатейливые сюжетные ходы. Я даже проникся таким домашним уютом. Всегда бы так, а не это вот все…
Спать легли пораньше. Мне завтра нужно было в ординатуру заскочить и получить материалы для экзамена — как-никак, я переходил на второй год обучения. Священник был прав, экзамены у нас через неделю уже. Попутно нам нужно было закрыть все текущие дела и передать свои палаты ординаторам первого года, которых уже прислали из нашего института постдипломного образования. Трое наших всадников апокалипсиса — Шпага, Курица и Борщ — уже успели разобрать этих несчастных и вовсю примеряли им кликухи и обидные прозвища. Не отставала от них и наша Жаба. Доктора прощупывали новобранцев на предмет психологической устойчивости, и что-то мне подсказывало, что не все из новичков пройдут это испытание. В группе новеньких был как минимум один мажор, не привыкший к такому обращению, и два не самых уравновешенных на первый взгляд ординатора. Выглядели эти двое довольно безобидно, я бы сказал, даже болезненно, а посему им я отводил главную роль терпил и их же считал первыми кандидатами в жалобщики. То есть эти первыми побегут жаловаться руководству ординатуры на тот ужас, который творится у нас в больничке.
В общем, дел было невпроворот, и в мыслях о них я быстро отключился от реальности. Утро меня приласкало теплым солнечным лучом и бодростью. Ран
Из дома мы вышли на пару с котом — Василий наотрез отказался сидеть в четырех стенах и ждать у моря погоды, мотивировав свое желание сопровождать меня тем, что без него я бы слежку полиции за собой никогда не обнаружил. А теперь на нас еще и вурдалачье сообщество косо смотреть будет, так что без его глаз и нюха мне никак не обойтись.
И да, я совсем забыл о том, что мне так и не удалось стереть из памяти капитана Вилкиной все упоминания о мире Ночи. Большой проблемы в том не было — я сильно сомневался, что прагматичная и приземленная девушка-следователь поверила в то, что я ей наплел в кофейне. Скорее, она сейчас уверена в том, что я дурачок нестабильный. Другой вопрос, зачем в таком случае шарахать меня и моего кота электрошокером? Неужели она почувствовала опасность? В нормальном мире душевнобольных лечат, а не истязают током. Ранние этапы становления психиатрии как науки не в счет — там не только током лечили, но и до лоботомии дело доходило. В современной психиатрии дела обстоят иначе, во всяком случае, я на это очень надеюсь.
Взвесив все за и против, я пришел к выводу, что мой кот прав по всем пунктам. Без него мне было гораздо труднее выживать в этом странном мире Ночи.
— Ладно, пошли, — кивнул я ему, — куда ж я без тебя?
Перед выходом я еще раз аккуратно заглянул в комнату к Вере, убедился, что сеструха спит без задних ног и, мысленно поцеловав ее в щечку, вышел из дому. Неделя обещала быть трудной.
Веру разбудил телефонный звонок.
— Да, — заспанным голосом ответила девушка, толком не разглядев, кто звонит.
— Доброе утро, Вера, — сухо поприветствовал ее мужской голос в трубке.
— Ой, привет…
— Без имен, ты же помнишь уговор… — предупредил ее голос.
— Ой, да, прости, не сориентировалась со сна.
Девушка наконец проснулась и только сейчас поняла, насколько важным был этот звонок.
— А ты чего звонишь в такую рань?
— А ты ничего не помнишь?
— В каком смысле?
— Вера, просыпайся уже, ты узнала меня?
— Да, узнала.
— Точно?
— Точно, точно… Как их там? Ах, эти, «лепреконы».
— Все, верю, — ответил голос, услышав условное слово. — Итак, что вчера было, помнишь?
— Ну, да… Утром я завтрак готовила, потом спала, потом в интернете сидела. А после пришел Гриня и мы чудно провели вечер. Пиццу ели, фильм какой-то скучный смотрели. Потом спать пошли.
— И никого постороннего в квартире ты не видела?
— Эмм… нет, — девушка смутилась. — Блин, что, опять?
— Опять, Вер.
— Кто-то был?
— Был.
— Черт! — выругалась младшая Горина, а затем, собравшись с мыслями, ответила. — Я поняла. Сейчас проверю и перезвоню.
— Давай, жду звонка.
Экран телефона погас — абонент на другом конце дал отбой.