Ворожея: Лёд и Пламень

Смит Татьяна

— Отцепись от меня, нечисть проклятая, — визгливый, словно крик зайца, голос бил по ушам.

— Я на прошлой седмице мылся! — тут же возмутился домовой.

Вила вздохнула и вышла во двор. Схватив пробегавшего мимо коловершу за длинные уши, стряхнула с него Прошку. Тот кулем свалился на траву.

— А ну тихо, оба. Разорались, — голос ведьмы обещал им хорошую трёпку, духи притихли. Один прижал уши к спине, второй потирая седалище.

Ведьма приподняла коловершу, рассматривая его внимательно.

Тот замер и прикрыл глаза.

— И зачем явился?

— Силу почуял, но слабо пока, видать, ошибся двором, — буркнул тот. — Ну, аль не проснулась ещё.

Вила вздохнула и поставила духа на землю. И что с ним делать? Тот опасливо отодвинулся, но не сбежал, подергал носом, словно принюхиваясь: всё-таки силой пахло от неё.

— Ежели дозволишь, останусь пока, вдруг пробудишь силу-то, — наконец принял он решение.

Подумав, Вильфрида кивнула. Прошка недовольно сверкнул глазами, но говорить ничего не стал: знал, когда лучше промолчать.

Вечером после бани девушка устроилась на постели и наблюдала, как коловерша с домовым закуток за печкой делят: во все стороны только шерсть летела. Но она решила не вмешиваться: им долго ещё вместе жить. С этим закрыла глаза и погрузилась в сон.

“Она шла по тёмному лесу, над головой светила яркая, почти белая луна, от чего на тропинку ложились тёмные кривые тени. Вокруг ухало, выло, скрипело, наводило тоску и жуть нагоняло. Ей казалось, она идёт уже целую вечность и никак не может придти. Нельзя придти, если не знаешь, куда идешь. Она шла, касаясь рукой шершавых стволов, капель холодной росы на траве, лёгкой дымки тумана. Мир вокруг казался нереальным, а может, так оно и было?

Наконец впереди показалась поляна. Залитая белым мертвенным светом Луны, она словно светилась каждой травинкой. Посреди поляны спиной к ней стояла женщина, высокая, с длинными распущенными волосами цвета воронова крыла. Одета она была в длинное чёрное платье, перехваченное тяжёлым поясом. В её руках сверкал синеватым светом острый серп, лезвие которого покрывали руны. Бледная, почти белая кожа её рук казалась безжизненной, холодной.

Она повернулась к Виле. Её бледное лицо было лишено всякого выражения, а глаза светились холодным, неживым светом. Раздался голос, тихий, словно шелест опавших листьев, что гонимы ветром:

— Пришла? Я давно тебя жду.

— Зачем? — собственный голос казался ягине далёким, словно доносился откуда-то из тумана.

— Хочу предложить дружбу. Стань моей жрицей. Ты получишь силу, власть. Станешь самой могучей ведьмой на Руси. Разве не об этом мечтает каждая ведающая?

Мара, а это была она, подошла ближе и протянула руку. В какой-то момент Виле показалось, что плоти у неё нет и к ней тянется костлявая рука мертвяка, но наваждение прошло. От руки веяло могильным холодом.

— Не готова

пока принять, значит, что ж. Пойдём, покажу что.

Она взмахнула серпом и словно разрезала ткань Мироздания. Прореха зияла огромной чёрной дырой с рваными краями. Мара шагнула в неё.

— Идём же. Смелее.

Девушка всё же двинулась за ней. Края разрыва с лёгким хлопком сомкнулись. Вила резко обернулась, но вокруг была темнота, и лишь тусклый свет Луны позволял видеть очертания.

— Где мы? — Вила шла за богиней, стараясь не отставать. Под ногами что-то шуршало, хрустело.

— В подлунном мире, месте перехода в Навь. Войти сюда могут лишь мёртвые, — на этих словах Вила запнулась. — Боги и очень сильные ведьмы. Какой и ты можешь стать. Если поймать душу умирающего здесь, её можно успеть вернуть в тело. Я могу пробудить твою силу, служи мне верой.

— Только ты можешь? — уточнила будущая могучая ведьма.

— Нет, она может и сама пробудиться, но для этого должно произойти что-то ужасное. Но даже это не всегда пробуждает силу. Ты можешь просто погибнуть, — чуть раздражённо откликнулась богиня.

Вила задумалась. Возвращать умершего к жизни, конечно, дело доброе, но не вернётся ли он упырём или ещё какой нечистью?

Впереди показался берег озера. На острове посреди воды стояла избушка. Она была большой и крепкой, срубленная из толстых брёвен, которые почернели от времени. Высокие столбы поддерживали её, поднимая над землёй. Окна были большие и светлые. Крыша была покрыта дёрном, на котором рос мох.

Около избы паслись три лошади. Одна была белой, как снег, с длинной гривой и хвостом. Вторая была чёрной, как ночь, с блестящей шкурой. Третья была рыжей, как огонь, с густой и пышной гривой. Лошади были прекрасны.

Озеро было окружено густым лесом. Деревья были высокие и могучие, их ветви сплетались над головой, образуя непроглядный шатёр. Листья на деревьях были тёмно-зелёными, почти чёрными, а в воздухе витал запах хвои и сырой земли.

— Они могут стать твоими, — увидев интерес в глазах, произнесла Мара.

— Кто они? — Вила понимала, что это не просто кони.

— Ночь, Утро и День, три помощника Яги, той, что сильнее всех, той, что живёт на озере в Подлунном мире. Ты можешь стать ей.

Но Вильфрида не хотела жить здесь, одна, посреди чёрных вод озера. Она любила своё болото и свою избушку.

Мара вновь пошла вперёд, девушка, бросив ещё один взгляд на коней, поспешила следом.

Вскоре они вышли к реке, берега её поросли прекрасными цветами, вода была чистой, прозрачной, а на том берегу ярко светило солнце. Вила уже было шагнула на деревянный мост, изукрашенный резьбой, как холодная рука схватила её за локоть.

— Тебе туда рано.

— А что там? Где мы?