Восхождение

Тыналин Алим

Дизель взревел на полных оборотах, выхлопная труба выбросила черное облако дыма, и тягач, вгрызаясь траками в раскисший склон, начал медленное восхождение, увлекая за собой тридцатитонную махину танка.

— Невероятно! — вырвалось у самого молодого военного. — Он тащит танк в гору по грязи!

Я кивнул, скрывая гордость за нашу разработку. Именно на этом этапе многие тягачи сталинградского тракторного завода проваливали испытания, не справляясь с нагрузкой.

Но наш дизель, модификация танкового мотора, обладал колоссальным

крутящим моментом на низких оборотах, что обеспечивало отличные тяговые характеристики.

Покорив подъем, машины двинулись к следующему препятствию, глубокому оврагу с крутыми глинистыми склонами. Здесь требовалось не только мощное тяговое усилие, но и особое мастерство механика-водителя.

Звонарев остановил тягач на краю оврага, выпрыгнул из кабины и вместе с Черепановым принялся внимательно изучать предстоящий маршрут. Они что-то обсуждали, указывая на отдельные участки спуска и противоположного склона.

— Что они делают? — спросил Берестов. — Почему не продолжают испытания?

— Рекогносцировка местности, — объяснил я. — В реальных боевых условиях водитель тягача должен уметь выбирать оптимальный маршрут. Одно неверное решение, и обе машины застрянут или опрокинутся.

Закончив осмотр, Звонарев вернулся в кабину. По его команде механик-водитель танка отцепил буксировочный трос, преодолевать овраг предстояло поочередно.

Тягач начал осторожный спуск, двигаясь боком к склону, чтобы избежать опрокидывания. Машина медленно сползала вниз, оставляя за собой глубокие борозды от гусениц. Достигнув дна оврага, Звонарев развернул тягач и направил его к противоположному склону.

Здесь начались первые сложности. Глинистый грунт, размытый дождем, не обеспечивал должного сцепления. Гусеницы начали прокручиваться, выбрасывая фонтаны грязи из-под себя. Тягач сбавил скорость, почти остановился, но двигатель продолжал работать на полных оборотах.

— Застрял, — констатировал Берестов. — Как и ожидалось.

— Не торопитесь с выводами, — возразил я. — Смотрите внимательнее.

Звонарев действовал хладнокровно и методично. Сдав немного назад, он направил тягач чуть правее, где склон был не таким крутым.

Опустил задний отвал, служивший дополнительной опорой, и снова дал полный газ. Тягач медленно, сантиметр за сантиметром, начал вползать на склон.

— Превосходная работа, — пробормотал я. — Именно так и нужно действовать в полевых условиях.

Покорив противоположный склон, тягач развернулся и спустил с кормы длинный стальной трос с крюком на конце. Теперь предстояло извлечь из оврага танк.

Танк начал спуск, повторяя маршрут тягача. Но на середине склона произошло неожиданное: гусеница соскользнула в размытую дождем колею, и тридцатитонная машина накренилась, грозя перевернуться.

— Вот это уже серьезно, — нахмурился Берестов. — В реальном бою потеряли бы машину.

— Для таких случаев и нужен тягач, — возразил я. — Смотрите,

что будет дальше.

Сухарев заглушил двигатель танка, имитируя полный выход из строя. По сигналу Звонарева Черепанов спустился в овраг, волоча за собой трос от лебедки тягача. Ловко закрепив его за буксировочные крюки танка, он вернулся наверх и запустил механизм лебедки.

Стальной трос натянулся, как струна. Тягач, надежно закрепленный отвалом и широкими гусеницами, несколько раз дернулся, но устоял. Лебедка медленно наматывала трос, постепенно вытягивая накренившийся танк в правильное положение.

— Мощная у вас лебедка, — заметил третий военный, до того молчавший.

— Усиленная, двойного действия, — пояснил я. — Способна развивать тяговое усилие до пятнадцати тонн. С ее помощью можно вытащить танк практически из любой ловушки.

Когда танк занял нормальное положение, Звонарев дал сигнал Сухареву запустить двигатель. Теперь обе машины действовали согласованно: танк карабкался вверх по склону своим ходом, а тягач подстраховывал его, удерживая натяжение троса.

Через несколько минут танк благополучно выбрался из оврага. Военные переглянулись с явным одобрением.

— Что дальше? — спросил Берестов, и в его голосе уже не слышалось прежнего скепсиса.

— Самое сложное испытание, — ответил я. — Искусственное болото.

Мы направились к участку полигона, специально подготовленному для проверки проходимости в экстремальных условиях. Глубокая яма, залитая водой и жидкой грязью, с топким дном из перемешанной глины и торфа. В нее намеренно загоняли технику, чтобы проверить возможности эвакуации.

Танк, следуя инструкциям, медленно заехал в топь. Как и ожидалось, он быстро увяз, погрузившись гусеницами почти по корпус. Двигатель заглох. В реальном бою такая машина считалась бы потерянной.

— Теперь посмотрим, на что способен ваш тягач, — сказал Берестов, явно заинтересовавшись.

Звонарев не стал рисковать, загоняя тягач в то же болото. Вместо этого он расположил машину на твердом грунте в десяти метрах от края топи.

Снова в дело пошла лебедка. Трос, прикрепленный к передним буксировочным крюкам танка, медленно натянулся.

Но на этот раз одной лебедки оказалось недостаточно. Танк сдвинулся лишь на несколько сантиметров, затем трос снова провис, вязкая хватка болота не отпускала тяжелую машину.

— Вот видите, — сказал Берестов. — Даже ваш хваленый тягач не справляется.

Я промолчал, наблюдая за действиями команды. Звонарев и Черепанов, похоже, были готовы к такому развитию событий. Они быстро извлекли из кузова тягача странную конструкцию. Нечто вроде деревянного щита, усиленного металлическими полосами.

— Что это? — заинтересовался самый молодой военный.

— Гусеничный удлинитель, — объяснил я. — Наша оригинальная разработка.

Которую я, конечно, позаимствовал их будущего.