Восхождение
Шрифт:
Я принял документы, ощущая их историческую значимость. Мой эксперимент по созданию «красного капитализма» начинался официально, с благословения высшего руководства страны.
— И еще, Краснов, — Орджоникидзе понизил голос, хотя в кабинете находились только проверенные люди. — Сталин интересуется подробностями проекта «Второе Баку». Подготовьте докладную записку лично для него. С картами, расчетами, сроками. Он хочет знать все детали.
— Будет исполнено, товарищ нарком, — ответил я, поднимаясь. — Докладная записка будет готова к завтрашнему утру.
— И не забудьте про
Выйдя из кабинета наркома, я почувствовал странную смесь воодушевления и тревоги. План начинал работать, механизм запускался, но впереди ждало множество препятствий. И главное из них — непредсказуемость Сталина, даже при его кажущейся поддержке.
Ночь окутала Москву плотным весенним туманом. В моем рабочем кабинете горела только настольная лампа, освещая листы бумаги, исписанные мелким почерком. Стопка карт и схем громоздилась рядом, ожидая приложения к основному документу.
Остатки ужина, недопитый стакан чая и черствый бутерброд, стояли на краю стола. Я работал без перерыва с момента возвращения от Орджоникидзе, диктуя Головачеву текст докладной записки для Сталина. Мой секретарь, преданный и исполнительный, записывал под диктовку, иногда задавая уточняющие вопросы.
— Пятый раздел, Семен Артурович, — произнес я, массируя виски. — «Прогноз добычи на пятилетку». Запишите. «При условии выделения необходимых ресурсов и внедрения новых технологий, в частности турбобурения, добыча нефти в районе „Второго Баку“ достигнет следующих показателей: 1932 год — один миллион тонн, 1933 год — три миллиона тонн, 1934 год — семь миллионов тонн, 1935 год — двенадцать миллионов тонн, 1936 год — двадцать миллионов тонн».
Головачев прервал запись, с сомнением взглянув на меня:
— Леонид Иванович, не слишком ли оптимистичные цифры? Двадцатикратный рост за пять лет…
— Именно так, Семен Артурович, — твердо ответил я. — Мы начинаем с нуля, поэтому процентный рост выглядит фантастическим. Но абсолютные цифры реальны при правильной организации работ.
Головачев кивнул и продолжил запись. К двум часам ночи основной текст докладной записки был готов. Двадцать страниц машинописного текста, дополненные графиками, диаграммами, картами и расчетами. Исчерпывающий документ, отвечающий на все возможные вопросы вождя.
— Утром отдайте машинистке для окончательного оформления, — сказал я, складывая бумаги в папку. — К десяти часам документ должен лежать в приемной Сталина.
Головачев собрал свои записи и удалился, оставив меня наедине с мыслями. Я подошел к окну, вглядываясь в туманную московскую ночь. Где-то там, за пеленой тумана, находился Кремль, где завтра решится судьба моего проекта.
Докладная записка содержала не только информацию о «Втором Баку». Я включил в нее раздел о танковом проекте, подробно расписав успехи в создании Т-30 и перспективы разработки сопутствующей техники, бронетранспортеров, самоходных артиллерийских установок, инженерных машин на том же шасси.
Особый раздел посвящался новейшим технологиям нефтепереработки, в частности, каталитическому крекингу и производству высокооктанового
После нескольких часов беспокойного сна я проснулся от звонка телефона. Настенные часы показывали половину десятого утра.
— Товарищ Краснов? — раздался в трубке знакомый голос секретаря Сталина. — Товарищ Сталин ознакомился с вашей докладной запиской и ожидает вас в своем кабинете в одиннадцать часов.
Даже через телефонную трубку чувствовалось удивление секретаря. Обычно Сталин не реагировал так быстро на документы и не назначал встречи в срочном порядке.
В приемной вождя царила атмосфера напряженного ожидания. Несколько человек молча сидели на стульях вдоль стены, избегая смотреть друг на друга.
Кто-то нервно перелистывал газету, другой изучал портфель с документами. Товстуха, секретарь Сталина, невозмутимо работал за столом, иногда поднимая глаза на входящих.
Ровно в одиннадцать дверь кабинета открылась, и вышел высокий военный в форме. Товстуха кивнул мне:
— Товарищ Сталин ждет вас, товарищ Краснов.
Кабинет Сталина, как всегда, поражал масштабами и одновременно подчеркнутой простотой обстановки. Огромный стол, длинный стол для заседаний, книжные шкафы с трудами классиков марксизма. Над столом портрет Ленина в простой рамке.
Сам хозяин кабинета сидел за столом, перебирая документы. Моя докладная записка лежала перед ним, испещренная пометками, сделанными характерным красным карандашом.
— Садитесь, товарищ Краснов, — произнес Сталин, указывая на стул напротив. Его тихий голос с заметным грузинским акцентом звучал негромко, но властно. — Прочитал вашу записку о «Втором Баку». Интересная работа.
Я сел, стараясь сохранять внешнее спокойствие, хотя сердце колотилось в груди. Встречи со Сталиным всегда действовали на меня именно так. Смесь напряжения и странного восторга от общения с живой легендой, которую в моем прошлом изучали только по книгам и кинохроникам.
— Двадцать миллионов тонн к тридцать шестому году, — задумчиво произнес вождь, постукивая карандашом по бумаге. — Смелый прогноз. Очень смелый.
— Основан на геологических данных и технических возможностях, товарищ Сталин, — ответил я. — Мы уже начали добычу в районе Ромашкино. Все данные подтверждают наличие крупного месторождения.
Сталин кивнул, не глядя на меня:
— А что с Японией? Вы ведь предсказывали их агрессивные действия в Маньчжурии в сентябре этого года. Повторяю, разведка не фиксирует подготовки к крупной операции. Вы точно уверены в своем прогнозе?
Я внутренне напрягся. Мои предсказания о японской агрессии основывались на знании будущего, но точные даты помнил с трудом. Существовал риск ошибки, а Сталин не прощал ошибок, особенно в таких серьезных вопросах.
— Японцы умеют маскировать свои приготовления, товарищ Сталин, — осторожно ответил я. — Но их стратегические планы неизменны. Ключевые факторы, экономический кризис, милитаризация общества, идеология расширения жизненного пространства, все указывает на неизбежность агрессии.