Воспоминания мёртвого пилота
Шрифт:
Глава 16
Мой звонок на завод, где работал Марина, застал женщину врасплох. Приятно было услышать сбивчивую речь испанской красавицы, особенно ту её часть, где она сказала, что нас не только помнят, но и очень хотят видеть. Договорились о встрече у фонтана возле Большого театра. Когда мы приехали в назначенное место, девушки
В тот вечер показывали "Спартака". Или как говорят заядлые театралы давали "Спартака".
Пока гладиатор носился по сцене и сражался с римским полководцем Марком Крассом, я незаметно гладил Маринину ногу и думал: "Скорее бы в постель". По плану проведения нашей встречи, сразу же после балета, мы должны были ехать к ней на дружеский ужин.
Муж моей подруги, Пётр, каждую пятницу после работы отправлялся на два выходных дня в туристический поход по лесам Подмосковья. Он любил ночевать в палатке на снегу, сидя у костра петь песни под аккомпанемент гитары, пить чай из железной кружки, набирая в чайник снег вместо воды. Всё это рассказала мне Марина в театральном буфете во время антракта. Мы сидели у стойки бара на высоких стульях и под кофе с коньяком обсуждали хобби её благоверного. Я выражал глубокое сомнение по поводу правдоподобности его рассказов.
– Лежит сейчас твой Петя, где-нибудь в уютной квартире, в теплой ванной, - сказал я ей, - а какая-то крошка ласкает его под водой. И ночь он проведёт с ней под тёплым одеялом, а не в спальном мешке на снегу. А в воскресенье вечером, вернувшись из этого "тяжёлого похода", будет рассказывать тебе и сыну, как сырые дрова не хотели гореть в костре, и как волки выли всю ночь напролёт где-то недалеко от палаток, и что под утро в спальнике было очень холодно. И поэтому, он очень устал, хочет быстренько принять душ и лечь спать.
Слегка обескураженная моим богатым воображением, она ответила, безразлично пожав плечами:
– А мне, собственно, всё равно, в лесу он с друзьями или с любовницей в ванной. Лишь бы мне давал отдохнуть от своего присутствия. Хотя бы два дня в неделю.
Прозвенел "третий" звонок. Антракт закончился, и мы отправились обратно в зрительный зал.
Больше мы о Петре в этот вечер не вспоминали. Я подумал, что мне тоже абсолютно всё равно, согревает ли он своим дыханием коченеющее на морозе тело в спальном мешке или нет, а вот его жена всю предстоящую ночь будет своим прекрасным телом согревать меня. Пусть только Спартак допляшет.
Отзвучали заключительные аккорды балета. Рабы проиграли своё последнее сражение. Римляне, подняв на острия копий пленённого предводителя восставших, унесли его со сцены. Занавес опустился. Ожидаемого чуда не произошло и зло в очередной раз победило добро. Зрители долго стоя аплодировали танцорам. А мы, увлекаемые плотскими чувствами, спешно пробирались между рядами партера. Нам хотелось поскорее забрать в гардеробе театра свои вещи и как можно скорее оказаться в небольшой двухкомнатной квартире на окраине столицы.
Ужин
– Ребята, вы что, из голодного края? Вы же неплохо перекусили в буфете театра.
– Таня, - сказал Вадим.
– Мы не из голодного края, а из Приморского. Чем быстрее ты поешь, тем больше времени у нас с тобой останется, чтобы побыть наедине.
– Ну вот, - шутя, обиделась Марина, - Я готовила ужин, старалась вас удивить своими кулинарными изделиями, а у вас только постель в голове.
Но Васильев её уже не слышал. Он поднял миниатюрную Таню на руки и унёс её в комнату Марининого сына. Хозяйка квартиры хотела убрать со стола грязную посуду, но я взял её за руку и привлёк к себе.
– Брось всё так, утром будет время, тогда и помоешь.
Она села ко мне на колени, обняла руками за шею и тихо сказала:
Я и не думала, что увижу тебя ещё раз.
– А я был уверен, что мы обязательно увидимся, но боялся, что встреча будет прохладной.
Она поцеловала меня и ушла готовить постель.
Когда я после душа пришёл к ней в спальню, Марина, лёжа под махровой простынёй, смотрела телевизор. Увидев меня, замотанного в банное полотенце Петра, она рассмеялась, убавила громкость и приоткрыла простыню, приглашая присоединиться к ней.
Через полчаса я отправился в ванную комнату с твёрдым намерением полежать немного в горячей воде.
– Ты скоро вернёшься?
– сладко потянувшись, спросила Марина.
– Спи, когда приду, разбужу, и мы продолжим.
– Если я усну, то ты начинай, не буди меня. Если мне понравиться, я проснусь и присоединюсь к тебе, а нет, то утром расскажешь, как это было.
– Негодяйка, я так стараюсь, а ты издеваешься.
– А ты старайся ещё больше. В этом деле предела быть не может.
Наполнив горячей водой ванную, я выключил свет, задёрнул за собой занавеску и оставив на поверхности только свой нос, лёг на дно. Я напоминал сам себе подводную лодку, находящуюся в территориальных водах вероятного противника на перископной глубине. Продолжив мыслить по аналогии, я подумал, что эта лодка неожиданно влюбилась в чужой эскадренный миноносец. Как бы не попасться в противолодочные сети чувств. Интересно, что там делают Таня с Вадимом? Сходить, что ли, к ним?
Но не успел капитан моей подводной лодки принять окончательное решение, как открылась дверь, зажегся свет, и в помещение вошла Татьяна.
Не обратив внимание на закрытую полупрозрачную занавеску, она принялась внимательно разглядывать себя в зеркало, смывая следы своей губной помады с шеи и груди. "Штурман здорово постарался, - подумал я.
– Это же надо, какая липкая помада у Тани. Любопытно, как низко будет тянуться красный след васильевских поцелуев?"
Наблюдать за молодой красивой женщиной в ванной комнате доставляло мне огромное удовольствие. Уже забыв о том, что люблю Марину, я ждал, затаившись под водой, когда же Таня решит принять душ и найдёт меня здесь.