Воспоминания мёртвого пилота
Шрифт:
По рядам моих сослуживцев пополз сдавленный смех. Почти сотня коммунистов нашего полка, отложив в сторону журналы, книги и газеты, которые они собирались читать во время очередного нудного собрания, теперь уже с любопытством следили за развитием назревающего скандала.
Сидящий за моей спиной начальник связи нашей эскадрильи, сказал своему соседу:
– Опять Валера что-то отмочил.
– Посмотрим, как выберется из неприятностей в этот раз, - ответил тот.
Я оглянулся на говоривших, обвёл обоих презрительным взглядом и тихо сказал:
– Рано радуетесь.
А громко, не вставая с места, произнёс:
– Это ложь.
– Что именно ложь, товарищ Григорьев?
–
– Вы что, не говорили этих слов? Встаньте, пожалуйста, и расскажите собранию всё, что считаете нужным сказать по этому поводу.
– Ложь то, - начал я, вставая, - что я был пьян тогда, когда сказал эту фразу. Это было три недели назад, после нашего возвращения из Семипалатинска. Вы, парторг, были когда-нибудь в Семипалатинске?
– Вы же сами знаете, Григорьев, что не был. Я ведь профессиональный политработник, а не член лётного экипажа.
– Значит, вы спите всегда на своей кровати со своей женой и по нужде посещаете тёплый туалет с белым, чисто вымытым вашей супругой унитазом?
– заведённый собственными вопросами я уже не ожидал парторговского ответа и без паузы продолжил свою саркастическую речь.
– А я, поселясь в гостинице для прилетающих экипажей, не обнаружив посреди ночи туалет в здании, нашёл деревянную будочку в пятидесяти метрах от входа в наш одноэтажный барак. К ней вела протоптанная в полуметровом снегу такими же лётчиками как я тропинка. Света в будочке, конечно же, не было. Проводить электричество в деревянный туалет на улице это ведь роскошь. Так вот, открыв дверь, я при свете луны обнаружил пирамиду г...., торчащую из прорубленной в полу дыры. Понимаете ли, парторг?
– придал я голосу издевательский тон.
– При температуре окружающего воздуха минус тридцать градусов человеческие испражнения не успевают стекать вниз, а нарастают конусом вверх. Чтобы не поранить свой нежный, горячо мною любимый зад об этот конус, я справил нужду прямо на улице, перед деревянным туалетом и употребил снег вместо туалетной бумаги. Как Вы знаете у нас в конце двадцатого века с туалетной бумагой тоже большие проблемы.
– Подтёрся снегом?
– подал реплику полковой врач.
– Это полезно. Во всяком случае, геморроя не будет.
Коммунисты, сидевшие до этого момента тихо, дружно расхохотались.
– По прилёту, - продолжал я, не обращая внимание на шум в "ленинской комнате", - я рассказал об этом в кругу сослуживцев, один из которых меня любезно продал.
– Вы всё не правильно понимаете, - стараясь взять нити собрания в свои руки, сказал парторг.
– Да куда уж мне, с моим-то скудным умишком, - вставил я со своего места.
– Я не говорил ничего осуждающего о Вашем уме, Валерий Сергеевич. Но Вы взгляните на карту мира, и сами оцените обстановку, в которой находится наша страна.
Он подошёл ближе к политической карте мира, висевшей за его спиной. Взял в руку указку. И как хорошо подготовленный лектор принялся меня просвещать.
– Наша Родина временно переживает трудные времена. Она со всех сторон окружена врагами. На западе, - он обвёл указкой всю Западную Европу, включив в неё и Турцию, - мощная военная группировка стран НАТО. На юге - откровенно враждебный нам Афганистан и быстро прогрессирующий Китай. На востоке - Седьмой флот США и до сих пор не подписавшая мирный договор с нашей страной Япония, а подо льдами Северного Ледовитого океана на боевом дежурстве барражируют десятки американских атомных подводных лодок. И для стратегической авиации США северный путь самый короткий. Таким образом, мы находимся в кольце врагов. Партия и правительство неусыпно думает о безопасности
После пламенной, проникновенной речи "профессионального политработника" захотелось прослезиться, закричать: "Ура-а-а-а-а!" и застрелиться от позора. Но вместо этого я спросил:
– И как долго продлятся эти "временные" трудности? Когда доблестный Советский народ наконец-то заживёт по-человечески?
– Линия партии, направленная на разрядку напряженности в мире, обязательно принесёт свои положительные плоды. И тогда правительство сможет, сократив военный бюджет, пустить денежный поток на улучшение жизненного уровня народа.
Мне следовало бы промолчать в этот момент и, возможно, тогда парторг, удовлетворившись своей собственной блистательной речью, спустил бы моё "дело" на тормозах. Но какой-то бес непокорности сидел во мне, и я брякнул опять:
– Эх, дожить бы.
– Я вижу, Валерий Сергеевич, что Вы упорствуете в своих заблуждениях. Вам как командиру корабля, призванному воспитывать своих подчинённых, это вдвойне непростительно. Сегодня Вы дурно высказываетесь о правительстве, завтра скажете что-то подобное о партии, а послезавтра побежите в американское посольство с секретными документами или угоните самолёт в Японию, как предатель Беленко. Мы не можем этого допустить. Товарищи коммунисты, есть ли желающие осудить политически незрелые высказывания Григорьева?
Добровольцев плюнуть в меня осуждениями не нашлось. Но парторг не зря говорил, что он профессиональный политработник. Два заранее подготовленных техника, выросшие в деревне, принялись по очереди развивать "туалетную тему". Они рассказывали, в каких условиях живёт половина населения страны. О том, что люди моются в банях один раз в неделю. Что горячей воды нет не только в деревнях, но и в большинстве городов Советского Союза. Что женщины после стирки полощут бельё в прорубях в ледяной воде на озёрах и реках. Что туалеты у всего живущего в сельской местности населения, находятся на улице, именно в деревянных домиках, и ни чего в этом страшного нет.
"Какие же вы идиоты, - подумал я.
– Не о том шла речь. Знаю я, что большинство людей продолжают жить в восемнадцатом веке. И благодарят Ильича за проведённый свет в их дома. Знаю и то, что, выросши в обнимку со скотом, любая жизнь чуть-чуть лучше свинской, кажется им раем. А многолетнее стояние в очереди на получение квартиры воспринимается как короткий промежуток жизни между временными неудобствами и настоящим счастьем. Только за этот промежуток вырастают дети, играя в войну в длинных коридорах общежитий, а количество распавшихся из-за бытовой неустроенности семей превышает все мыслимые и немыслимые нормы. Всё это я знаю. Не вчера родился. Я хотел лишь сказать, кто ответственен за всё это. И только было, приоткрыл рот, как тут же получил по мозгам.
Вы, ребята, зубами готовы защищать парторга, - мог сказать я им.
– А ведь вам и в голову не приходило, почему он так рьяно защищает нашу с вами партию. И вы никогда не задумывались, почему износив по бетону стоянки не одну пару обуви, работая на авиатехнике и в зной и в лютый мороз, днём и ночью, сбивая костяшки пальцев о металл, пытаясь гаечным ключом открутить болт на авиационном двигателе, вы оба до сих пор снимаете чужие квартиры, платя за них чуть ли не половину вашей мизерной зарплаты. А он, не прослужив в полку и года, уже живёт в отдельной трехкомнатной квартире. И каждый год ездит в специализированный санаторий. Поправлять своё пошатнувшееся, в борьбе с всякими "недоношенными Григорьевыми", здоровье.