Воспоминания мёртвого пилота

Собещаков Юрий Михайлович

Я стоял над Зориным вместе с остальными членами команды и сокрушался по поводу такой нелепой травмы. Всё произошло так быстро и в такой куче людей, что восстановить картину происшествия никто не смог. Сошлись на том, что сухожилие просто не выдержало усталостной нагрузки. Из санитарной части прибежали врачи, осмотрев повреждение, они подтвердили мою догадку о характере травмы и её возможных последствиях. Два санитара положили Семёна на носилки и унесли для подробного осмотра в манипуляционную.

На обеде весь полк обсуждал это происшествие.

Коля Оноприенко сел за тот же обеденный стол, что и я

и, пока мы были вдвоём, тихонько сказал:

– Ну, ты и суров на расправу, командир.

– Я тут не при чём, - соврал я.
– Это чистое совпадение.

– Конечно совпадение. И причём абсолютно чистое, - улыбнулся он.

– Радуйся. Пока Зорин будет в госпитале лежать его Верка недели три одна будет дома сидеть. Вот уж ты душу отведёшь. Поплачьте там вдвоём над несчастным Семёном. Женщины любят, когда их мужей жалеют. Особенно, находясь в объятьях других мужчин.

Глава 20

События последних двух недель изрядно потрепали мои и без того расшатанные нервы. И я решил навестить свою жену и её замечательных родителей во Владивостоке. Предупредив их по телефону о своём приезде в субботу утром, я отправился в столицу Приморского края вечером в пятницу.

Света Мухина звонила мне в общежитие каждый вечер. Она проявляла ко мне почти материнскую заботу. Доходило порой до курьёзов, когда Светка спрашивала: "Хорошо ли я поужинал?" Или: "Не холодно ли у меня комнате?" Возможно, она ненавязчиво намекала, что неплохо бы пригласить её в гости на пару дней. Но я притворялся идиотом и на её прозрачные намёки не реагировал. Для полного счастья не хватало только семейных скандалов. Как будто мне было мало служебных. Нет, Светочка, не выйдет. Персонал гостиницы должен знать только одну жену, законную. Никого я в свою холостяцкую нору не водил и водить не буду. А вот сам в гости - это, пожалуйста. Принимай меня, хозяюшка. Я пришёл с цветами, шампанским, коньяком, конфетами, ну и со всем, что там у меня есть ещё. Пользуйся неограниченно, но в пределах отведённого тебе времени.

Конечно же я ничего этого ей не сказал. Тем поздним вечером, когда приехал к ней из Артёма на последнем рейсовом автобусе. А она ни о чём и не спросила. Просто открыла дверь сразу же, как только я позвонил в электрический дверной звонок.

Я стоял в полутёмной прихожей её квартиры с традиционным набором джентльмена: букетом алых роз и бутылкой шампанского, и смотрел на неё. Каштановые волосы обрамляли её лицо - лицо, которое чаще других женских лиц приходило ко мне во сне. Она с улыбкой разглядывала меня. Её светло-зелёные озорные глаза и влажный чувственный рот притягивали мой взгляд.

Я сказал спокойно - так, как будто не было этих нескольких недель ожидания встречи:

– А вот и я.

Секунду она стояла неподвижно, потом ответила нежным голосом:

– Ну наконец-то, я снова вижу тебя.

Затем уткнулась лицом в мою грудь и её руки сплелись у меня за спиной под лопатками. Я крепко сжал её в объятиях. Возможно я сделал ей больно, но она не попыталась отстраниться, а лишь подняла голову и подставила губы для поцелуя.

После

официальной церемонии встречи мы перешли в кухню, где меня ждал ужин. Но романтически начавшаяся встреча быстро переросла в обыкновенное застолье, и даже свечи, освещавшие Светланину кухню, не смогли удержать нас от разговора о повседневной жизни.

Пожаловавшись друг другу на превратности наших непутёвых судеб, мы изрядно напились и завалились спать. Именно завалились, потому, что, проснувшись утром, обнаружили, что вечером даже не разделись. Наши отношения давно переросли из постельно-любовных в дружеские. Порой для нас было важнее увидеться и излить друг другу душу, чем банально переспать.

– Раздевайся, давай. Я твою одежду поглажу, - сказала мне Света, когда я открыл утром глаза.
– Ты не можешь в таком виде появиться перед адмиральской дочкой.

– Меня лучше погладь. Ты же видишь, как мне плохо.

– Не надо было мешать шампанское с коньяком. Такую ночь загубил, - ворчала она, стягивая с меня носки.

Пока я принимал душ Мухина отутюжила мои брюки и рубашку, и пришла ко мне в ванную в тот момент, когда я стоял перед зеркалом и кисточкой с мыльной пеной покрывал выросшую на лице за сутки щетину.

– Ты уже помылся?
– спросила она, хитро улыбаясь.

– Угу, - ответил я, натягивая кожу на щеке для более гладкого бритья.

– А ещё хочешь?

– Не-а, - ответил я, перейдя к шее.

Она дождалась, пока я опущу бритву под струю воды и, запрыгнув мне на спину, сказала:

– А придётся.

Я, полностью поглощенный бритьём своей физиономии, даже не заметил, как она сняла за моей спиной свой халат. Её большая грудь, твёрдо упёрлась в мои лопатки. Обвив меня выше бёдер ногами и обхватив шею руками, она сказала:

– Капитан Григорьев, Вы должны доставить раненую вами в сердце телефонистку прямо в ванную и опустить её на пол, только под струёй теплой воды.

Приятно осознавать, что есть ещё на Земле люди с таким весёлым нравом. Пришлось полностью подчиниться раненой телефонистке и для облегчения страданий разбитого сердца усиленно лечить её под душем.

В квартиру контр-адмирала Капустина я позвонил точно во время моего предполагаемого прибытия. Едва я переступил порог Оля обхватила мою шею руками и принялась целовать меня в щёки и губы, не скрывая радости встречи.

"Хоть один человек может выражать свои чувства открыто. Счастливая девочка. Не надо фальшивить, притворяться, лгать, выкручиваться. Живёт себе и радуется жизни. Ну, может чуть-чуть, иногда переживает за мужа: всё-таки лётчик. Профессия опасная. Да и то, наверно, только тогда, когда подружки-однокурсницы спрашивают её обо мне".

Я поставил свой портфель на пол, взял её за "осиную" талию, приподнял от пола и поцеловал в ответ.

"Это тебе не Мухинские семьдесят килограмм, Валера. У твоей супруги, пожалуй, и пятидесяти нет", - невольно сравнил я, пока держал Олю на весу и вспоминал, как всего два часа назад, в ванной комнате был оседлан пышнотелой Светланой.

– Хватит целоваться, - сказала тёща, выходя из кухни.
– Завтрак готов. Валера, наверно, на казённую еду и смотреть уже не может. Как бы хорошо повара в лётной столовой ни готовили, а всё равно их стряпню с домашней пищей не сравнить.