Воспоминания мёртвого пилота
Шрифт:
Эта стена называлась - часовой. Он стоял как монумент, как будто всю свою жизнь служил в роте почётного караула, охраняя мумию Ленина в Москве или Хошимина в Ханое. Если бы я не рассматривал его так внимательно, то не смог бы уловить едва заметное движение, которое он сделал. Ствол "калашникова" лишь качнулся в сторону моих завтрашних пассажиров, и они тут же отступили на пару шагов назад. Прямо как завороженные бандерлоги при виде удава. Я усмехнулся своему сравнению, вспомнив книгу Киплинга "Маугли".
Найдя в гостинице своего помощника Серёжу, я вывел его на улицу, показал на толпу сидевших на земле вьетнамцев и сказал:
– Составь
– Нет. Сколько пассажиров мы возьмём и по сколько денег брать с каждого?
– Они все такие худосочные, - я прикинул в уме, сколько они могут весить? В среднем получалось килограмм по пятьдесят, не больше.
– Думаю, человек тридцать в десятиместную кабину впихнуть мы сможем. Сколько денег взять с них за перелёт я не имею никакого понятия. На первый раз возьми столько сколько дадут, но не меньше, чем по двести тысяч донгов с носа. Ещё вот что, я выберу себе "обезьянку" посимпатичней, ты её в списки внеси, а деньги за полёт не бери. Она мне сполна собой заплатит.
– А мне можно?
– мечтательно спросил мой помощник.
– В другой раз.
Сергей ушёл в свой номер за чистым бланком пассажирского списка, а я пошёл к вьетнамцам ожидающим нашего решения. Как только мной была пересечена невидимая граница, они быстро поднялись на ноги и опять все разом загалдели. Я скривился как от зубной боли, а затем, заложил два пальца в рот и оглушительно свистнул. Толпа сразу притихла.
– По-русски понимаете?
– спросил я их.
Кандидаты в пассажиры дружно закивали головами. Кто-то даже попытался с жутким акцентом сказать: "Понимаема, понимаема, командира".
– Полетят тридцать человек. Кто? Решайте сами.
Я обвёл их взглядом, нашёл хорошенькую девушку, поманил её пальцем к себе. Она послушно засеменила в мою сторону, опустив взгляд на землю и держа в руках корзину со своими вещами.
– Студентка?
– спросил я её.
Она кивнула головой, продолжая смотреть себе под ноги.
– Хочешь поехать к маме на каникулы в Хошимин?
Вместо ответа она опять молча закивала. Я взял её за подбородок, поднял лицо кверху и внимательно его разглядел. По местным критериям девушку можно было назвать даже красивой. Единственное, что меня смущало, так это детский рост моей избранницы. Её макушка не доставала мне даже до плеча.
Подошедший сзади Серёжа сказал:
– Твои любовницы, командир, всё моложе и моложе. Ты так до детского сада доберёшься.
– Нет, Серёга, ты не прав. Я остановлюсь на школьницах.
Мой помощник в упор осмотрел девушку с ног до головы, обошел её вокруг и с завистью сказал:
– Ты правильно сказал перед этим. Обезьянка.
Мы оба рассмеялись.
Я положил свою ладонь на шею девчушке и тихонько подталкнул её. Она послушно встала передо мной.
Завтра утром она полетит с нами, - объявил я внятно.
Я не хотел начинать завтрешнее утро с разбора скандала между моими пассажирами. Вьетнамцы с пониманием загалдели на своём языке. А студентка упала на колени и схватив в свои ладони кисть моей руки, принялась её целовать. Я осторожно поднял её на ноги и, глядя прямо ей в глаза, тихо сказал:
– У тебя ещё будет время меня поцеловать и не только в руку.
Не уверен, поняла ли она смысл моих слов, но в знак согласия затрясла головой так энергично, что я подумал: "
Весь оставшийся вечер и первую половину ночи мы провёли с ней под противомоскитной сеткой, висящей над моей кроватью. А на утро я обнаружил её сидящей на земле недалеко от входной двери в гостиницу. Понимая, что мешать спать мне нельзя, она незаметно выскользнула из постели сразу же после того, как я уснул. Опасаясь быть неопознанной мной утром, девушка просидела остаток ночи у порога. Ну что ж, мы оба получили то, что хотели.
Я дождался Васильева и пошел завтракать.
Поглощая рис с мясом я философствовал на тему Вьетнамской войны, делясь своими открытиями со штурманом.
– Вадик, ты знаешь за что американцы погибали во Вьетнаме пятнадцать лет назад?
За идею, - жуя ответил Васильев.
Хрен ты угадал, - парировал я.
– За идею мы с тобой летаем. Понял?
Почему? Я например летаю за деньги.
Нашу зарплату деньгами назвать нельзя.
Рис был очень вкусным, но тема разговора казалась мне более привлекательной. Я отодвинул от себя тарелку, салфеткой вытер с губ жир неизвестного мне животного и продолжил:
– Я долго думал почему американские солдаты так самоотверженно сражались за правительство Южного Вьетнама. Какого черта им было это нужно? Понятное дело, когда сумасшедшие политики делают громкие заявления о борьбе демократии против коммунистической заразы во всем мире. В кулуарах они обсуждаю свой экономический интерес. Но вот что заставляло рядового Джона из Техаса или Майкла из Калифорнии бросаться с гранатой на пулемет в тропических болотах, до меня ни как не доходило. Они ведь не родную Миссисипи защищали от кровожадных русских, а вонючую Меконг, несущую коричневую воду с отбросами Таиланда, Лаоса и Камбоджи.
– И что, дошло?
– продолжая есть рис спросил Вадим.
Сегодня ночью дошло. Они сражались за свободный секс. Меня просто осенило, что здесь можно безнаказанно и бесплатно спать с несовершеннолетними девочками или чужими женами, что проститутка здесь стоит не дороже пяти долларов. Предложить девушке переспать столь же безопасно как спросить сколько время.
У нас тоже за это в тюрьму не посадят, - возразил штурман.
– В тюрьму не посадят. Это точно. Но каждая четвертая залепит тебе пощечину. Ещё две из четырех обидятся и молча уйдут или пошлют тебя подальше. И только одна даст тебе всё что ты хочешь. А это, друг ты мой, всего двадцать пять процентов. Не велика вероятность. При этом пол ночи ты будешь слушать её рассказы о том, что она не такая, как ты мог о ней подумать. И что ты, тот исключительный мужчина, которому она не смогла отказать. Но даже при таком положении вещей мы должны считать себя счастливцами.
Почему?
– Потому, что в штатах с этим делом просто кошмар. Там мужики бояться комплимент женщине сделать. Тамошние бабы чуть что сразу в полицию звонят или своему адвокату. Они это называют сексуальный харазмент. Жуткое дело.
А проститутки?
– Сто баксов в час. Не хочешь? Много ты нагуляешь при таких ценах? Так что я после этой ночи с местной девчушкой понял, что за свободный секс кровушку пролить не жалко. Мы ведь им в шестьдесят первом отрубили публичный дом мирового значения, под названием Куба. Они от злости готовы были третью мировую войну развязать. А потом ещё и Вьетнам. Представляешь какие потери? Как же они нас должны ненавидеть за это. А на идеи им плевать Вадик. Вот и получается, что бабы на первом месте, а Родина на втором.