Воспоминания. Стихи. Переводы
Шрифт:
тарелочкой по мраморному столику, крича по примеру учителя:
— Банда мошенников, грабители! Гарсон, сюда!
Слово «банда» перекатилось по всем столикам. Начались невообразимый
стук и битье посуды. Наконец на террасе появился сам Либион.
— Что вы тут орете?! В чем дело? Вот я вас выпровожу отсюда!
— Меня выпроводить? — запальчиво отозвался Модильяни, — руки
коротки, старый мошенник!
У Поэта, недолюбливавшего скандалы, задрожало робкое сердце. Он уже не
рад был, что
выпутаться и поискать другого, более тихого пристанища. Но стиснутый между
Кислингом и Максом Жакобом должен был ждать дальнейшего развития
событий. А события не заставили себя долго ждать. Либион с помощью
высокого гарсона Антуана принялся изо всех сил выталкивать упиравшегося
Модильяни, на защиту которого стал Кислинг, тоже осыпавший Либиона
градом ругани. Неожиданно Кислинг схватил порожний Бокал и запустил в
Либиона. По счастью, бокал пролетел мимо хозяина кафе, разбившись
вдребезги о стену. Либион нахмурился, от гнева у него затрясся подбородок.
Он крикнул на помощь другого гарсона, Гастона. Начался один из тех обычных
скандалов, которые ничуть не удивляли завсегдатаев столь почтенного кафе.
87
Уронив по дороге салфетку, прибежал Гастон. Втроем они схватили
Модильяни и поволокли его при криках протеста, раздававшихся за столиками.
Музыка перестала играть, танцующие сбежались на любопытное зрелище.
— Негодяй, эксплуататор! Ты на нас нажил состояние! Банда мошенников!
— бушевал Модильяни, которого уже почти вытолкнули в дверь. Некоторые из
его друзей пошли вслед, стараясь урезонить Либиона. Но тот оставался
непреклонным.
— Ничего! — огрызался Кислинг, — завтра, небось, позовешь нас, старый
хрыч, плут монпарнасский!
— Ступай, бродяга, на все четыре стороны, вон отсюда! — и Либион дал
Модильяни такого пинка, что тот, еле державшийся на ногах, растянулся во
весь рост.
Поэту было жаль Модильяни, жаль себя. «Лопнул стаканчик абсента», —
подумал он и вновь, как сирота, двинулся, не зная, к какому столику
присоединиться, где бы, не имея ни гроша, залить тоску, мигом заполнившую
все его существо.
А праздник продолжался. О скандале с Модильяни и Кислин- гом вскоре
забыли. Кто-то хриплым голосом затянул, и все подхватили модную здесь
мюнхенскую песенку:
Alle Fische schwimmen,
Alle Fische schwimmen,
Nut die Backfisch
Schwimmet nicht...*
* С немецкого: «Плавают все рыбки, Плавают все рыбки, Только жареная Не
плывет...». Здесь игра слов: die Backfisch — 1) жареная рыба, 2) девочка-
подросток.
88
СТИХИ
Из
В ПАРИЖЕ
Нет у меня ни имени, ни отчества,
Среди чужих людей, в чужой стране,
Себя забыл я в горьком одиночестве.
Как холодно и неуютно мне!
В отеле грязном за холодным столиком
Сижу, гляжу на чуждый мне камин,
А в сердце ледяном и обезволенном
Читаю запись страшную: «Один».
И в маленьких стенах, стенами сдавленный,
Забыл, что счастье было. Навсегда!
И ты, единая любовь, расплавлена,
И от тебя ни пепла, ни следа.
Неотвратима горечь одиночества.
Я понял, сидя в четырех стенах,
Что у меня ни имени, ни отчества,
Ни радости, ни родины: всё — прах.
1913
89
СОН45
Мне снились степи кочевые
И разъяренная орда,
Кричали жены молодые,
В огне увидев города.
Взыграли коршуны на небе,
И зазвенели стремена.
Опять ты примешь страшный жребий,
Многострадальная страна!
Шеломы и щиты блеснули,
На лицах стариков — испуг.
По всей Руси сермяжной в гуле
Червонный загулял петух.
Мне стало душно. Выли жены
Под чингисхановой доской.
И вот, когда изнеможенный
Взирал я на татар с тоской,
Когда я плакал от бессилья,
Из слез моих, предсмертных слез,
Встал Странник, весь покрытый пылью:
— «Иду. Не бойся. Я — Христос».
1915
90
КАЖДЫЙ ДЕНЬ46
Пьеру ван дер Мееру де Вальхерну
I
Проигрался я в рулетку,
как последний черт,
и выпил за свое здоровье.
Не помню — сколько.
А знаю, что выпил.
Откуда ни возьмись, предо мною кто-то стал,
Кто-то сказал мне:
— «Ты — нищий!»
А другой, с ним шедший:
— «Ты — пьяница!»
Почему же я почувствовал,
что они сказали правду?