Восточная Пруссия глазами советских переселенцев
Шрифт:
принес домой. Конечно, я понимаю и тогда понимал, что их сняли не с раненых...
Но благодаря этим сапогам я, бабка и мама всю зиму проходили в обуви.
Люди имели только самое необходимое. Выходной, праздничной одежды у
многих не было.
«До 50 чел. юношей из ремесленных училищ ходят босиком, т. к, ботинки,
выданные им при выезде в Пруссию, совсем разлезлись, а на дворе уже
холодно».
49
Из письма члена Военного совета
Куликова в ЦК ВКП(б). 29 сентября 1945 года.
ЦАМО. Ф. 358. Оп. 5938. Д. 177. Л. 401.
— Мы бедно тогда жили, — рассказывает Маргарита Серафимовна
Золотарева, — по теперешним понятиям — совсем нищие. У меня было
коричневое школьное платье, черный фартук и белый фартук для праздничных
случаев. В этом я ходила в школу из года в год. На школьные вечера — тоже в
школьном платье, но с белым фартуком. И в этом
случае вместо коричневой ленты в косы вплетались красные. Белых
ленточек у меня не было, это была моя мечта. Многие дети вообще почти не
имели теплой одежды. Моя мама была председателем родительского комитета и
вместе с другими родителями ходила по домам и собирала одежду для таких
детей. Мальчики одевались в самодельные курточки, суконные. Если у кого была
вельветовая курточка, считалось, что он богач, франт. Учителя тоже одевались
очень просто, незамысловато. Хотя, как я теперь понимаю, подавляющее
большинство наших учителей были молодые женщины и женщины среднего
возраста, тем не менее они никогда не щеголяли нарядами. Скорее всего, их
просто не имелось. Что касается обуви, то это были простые, на низком каблуке
туфли и ботинки в осенне-зимнее время, для лета и теплой весны — матерчатые
босоножки, которые мы мазали зубным порошком, так они лучше выглядели.
Никто из наших учителей не делал каких-то замысловатых причесок: либо гладко
зачесанные волосы и сзади пучок, либо, как тогда считалось модным,
шестимесячная завивка. Школьницы ходили все с длинными волосами,
заплетали их и косы; а мальчиков стригли под нулевку, оставляя только
крохотный чубчик.
Свадьбы — и те справлялись скромно.
— Наряды на свадьбу были из вышитых самотканок. Самотканое полотно,
юбка с оборочками, кофта, жилетка. На выход имели хромовые сапоги. А в
рабочие дни ходили в лаптях. У меня на свадьбу было платье штапельное,
голубенькое, красные туфли и фата из марли, — вспоминает Софья Дмитриевна
Гущина из поселка Желудево.
Судя по многочисленным воспоминаниям, к всевозможным нехваткам и к
отсутствию красивой одежды переселенцы относились терпимо. Об этом говорил
Юрий
— Люди не гонялись за роскошью. Об этом как-то не думали. Было больше
работы, а достатка у людей было меньше. Зарплата была не такая высокая,
покупали только по своим возможностям, не гнались за дорогими вещами. Если
замечали, что человек приобретал много вещей — это у всех вызывало
негативное отношение. Не случайно именно в тот период появился термин
«вещизм». Люди старались жить одинаково, одинаково бедно.
«Одинаковая бедность»
«Улица Кутузова, там, где кинотеатр “Победа”, была перегорожена. Туда не
пускали: там жили военные. Хорошие особняки только им и были» (Нина
Моисеевна Вавилова). «Район улиц Кутузова, Нахимова, Чапаева, Энгельса был
весь целый. Там жили военные. В районе, что примыкал к вагонзаводу —
рабочие. В поселке Воздушном — военные
и обкомовские, на Офицерской и Коммунальной — тоже обкомовские. Там
была чистота, улицы в полном порядке. Жилье распределялось несправедливо.
Старшие офицеры располагались в шикарных квартирах или особняках, где были
целы обстановка, мебель, даже хрусталь. С жильем в городе было плохо, но
уплотнения этой категории жильцов не проводилось» (Нина Андреевна Маркова).
50
Мария Ивановна Самойлюк во время выборов 1947 года была агитатором,
приходилось много ходить по домам. У всех было примерно одно и то же:
скромный, даже убогий послевоенный быт. И вот однажды, где-то в районе улицы
Тельмана, она зашла в дом, который поразил своим богатством:
— Не могу даже сказать, что именно меня поразило. Наверное, мебель,
ковры... Но особенно запали в память статуи, которые стояли в углах. Такой
роскоши я никогда не видела. Это, наверное, была квартира военного.
Гражданские не могли так богато жить. И, наверное, такая квартира была не одна.
Говорили, что на улице Тельмана раньше жили одни эсэсовцы. Одним словом, я
растерялась и только сказала девочке, которая меня встретила, чтобы она не
открывала дверь чужим.
А вот рассказ Галины Павловны Р о м а н ь, тогда — восьмилетней девочки:
— На улице Кутузова есть особняк, который до сих пор в народе называют
дачей Баграмяна. В этом доме я была в сорок седьмом году. А произошло это
таким образом. Мы жили на улице Минина и Пожарского, окна нашего дома
выходили во двор этой дачи. Там жил генерал с молодой женой. Самого генерала
я так ни разу и не видела, а вот за его женой часто наблюдала из окна. Она