Война Доминантов. Раунд 4
Шрифт:
Она повернулась ко мне, и от выражения ее глаз мое желание усилилось. Я подошел к ней поближе, пока не остановился в нескольких футах от нее.
– Какое удивительное место для взросления, - сказала она.
– Мне жаль, что твой отец такой придурок, - пробормотала она, закатывая глаза с намеком на улыбку.
Я шагнул ближе к ней, и она посмотрела на меня, непринужденное выражение на ее лице медленно сменилось настороженным. Боль пронзила меня, и я посмотрел вниз, желая закричать. Я засунул руки в карманы.
– Спасибо тебе за...
– Я сглотнул, внезапно не зная, с чего начать.
–
– Что не так с этими обстоятельствами?
Я посмотрел на нее, чтобы прочесть, что скрывалось за ее небрежным тоном, и обнаружил эту непробиваемую крепость Тары.
– Ты злишься на меня.
– И я имею на это полное право.
– Я просто хочу, чтобы ты не злилась.
– Почему?
Я изо всех сил старался выбросить мысли из своего кровоточащего сердца, прежде чем что-то пойдет не так.
– Потому что... я люблю тебя и... хотел, чтобы это было незабываемым.
– Ты что, забыл... что это и есть твое «Доминирование над демонами»?
– И что?
– Я посмотрел на нее с безмолвной мольбой.
– Значит ли это, что я не могу рассчитывать на твою поддержку?
– Я поддерживаю тебя.
– Я имею в виду, любить меня, Тара, - прошептал я, и мой голос сорвался.
Она опустила голову, и мне было больно видеть, что она не может посмотреть мне в глаза.
– Я люблю тебя.
Я громко фыркнул на ее признание.
– Если я не могу получить всю твою любовь, я бы предпочел вообще никакой.
Она бросила на меня сердитый взгляд.
– Я бы сказала то же самое о тебе.
– У тебя есть вся моя любовь.
Тара ткнула мне пальцем в лицо.
– Ты хочешь сделать это здесь? Ты действительно хочешь обсудить все то дерьмо, которое проделал со мной? Здесь? Сейчас?
Я покачал головой.
– Это все, о чем ты можешь думать Тара? Неужели нет ничего более важного, чем это?
Она ахнула.
– Черт возьми, нет. Как бы ты хотел, чтобы я сказала все это твоему брату? Который, кстати, очень хорош собой. – Мои челюсти сжались от ярости, а она лишь улыбнулась и кивнула.
– Нет, понимаешь? Видишь, какой ты лицемер? При одном лишь упоминании об этом меня разрывает на части от гнева. Что ж, попробуй жить с этим.
– Она ткнула меня в грудь указательным пальцем.
– Хорошо. Ладно. Я сделал это. А как насчет других вещей, которые я для тебя сделал?
Она снова ахнула.
– Что? С тобой что-то не так?
– Она покачала головой и уставилась на меня.
– Я имею в виду... кто... ты?
– Кажется, мужчина, который любит тебя больше, чем ты когда-либо узнаешь.
Тара фыркнула и отвернулась.
– И знаешь, что ранит меня больше всего?
– Она снова посмотрела на меня, и от боли в ее глазах у меня перехватило дыхание.
– Ты даже... не сожалеешь.
– Мне жаль, что тебе больно. Меня убивает, когда тебе больно.
– Я не понимаю, Люциан. Помоги мне, пожалуйста. Почему ты так со мной поступаешь? С нами? Я думала... мы двигались в таком хорошем направлении? Это из-за того, что я что-то сделала?
Я притянул ее в свои объятия из-за надвигающейся угрозы от ее всхлипывания.
– Нет, детка, дело не в тебе. Я клянусь, что дело
– Это из-за моего прошлого?
– зарыдала она в мою грудь.
– То, как я обращалась с тобой? Тебя наконец-то это достало? Ты наконец-то понял, что я не такая уж и удивительная?
Я обхватил ее лицо руками и поцеловал с варварским голодом, чтобы уничтожить ее страхи. Она сдалась уже через несколько секунд, и я безжалостно воспользовался этим, запустив пальцы в ее волосы. Все, что я хотел сейчас, это заставить ее забыть обо всем, кроме того, кем я был для нее. Кем она была для меня.
– Каждая чертова вещь, - выдохнул я ей в рот, - ты для меня все.
Ее ногти отчаянно вцепились мне в шею, в волосы. Я одной рукой задрал ее тонкую голубую юбку, отказываясь отстраняться от нее, боясь, что потеряю тот огонь, который она зажгла в моей душе, когда мы поцеловались. Я скользнул под резинку ее трусиков, и она ахнула мне в рот, закинув ногу мне на бедро, когда я потянулся к ее пылающему лону, как будто это была последняя линия жизни. Накрыв ладонью ее киску, я понял, что Тара моя. Вот кем мы были, безрассудной страстью без смысла и названия, гоняющей нас по гребаной Вселенной. В этот момент, я не мог думать, я мог только существовать. С ней, в ней, Боже, так чертовски охеренно в ней.
Я руководил силой, входя и выходя из нее, пока она не была побеждена, так прекрасно исполняя свою песню. Мне было все равно, что она была слишком громкой, я был чертовски рад. Потеряйся для меня, любимая. Блять, потеряйся для меня.
Она изогнулась, чтобы прижаться еще ближе, и я приподнял ее, вынуждая обнять меня ногами за талию, и нашел ближайшую стену для поддержки. Держа мое лицо, она поцеловала меня в ответ, и это было так чертовски приятно, будто я был лучшим, что она когда-либо пробовала. Я боролся, чтобы высвободить свой член, пока она срывала с себя блузку и бюстгальтер.
– О, Боже, да, - выдохнула она, наблюдая, как я прижимаю ее к себе.
– Трахни меня. Прямо здесь, малыш, в твоей комнате.
– Я жестко вошел в нее до самого основания, и она закричала. То, как она бьется головой, пока я прижимал ее к стене, беспомощную, превратило меня в животное.
Я схватил ее за бедра, и она уперлась ступнями в мои ноги, предоставляя мне идеальный рычаг давления. Я посмотрел вниз между нами.
– Поиграй со своей киской. Ты кончишь жестко со мной.
Она зарылась пальцами во влажные складочки и начала быстро выводить небольшие круги на клиторе.
– Черт возьми, да.
– Я продолжал погружаться в нее и покачивал бедрами, наблюдая.
– Поиграй со своими сосками.
– Она повиновалась мне, сжимая тугие пики, затем провела пальцем по клитору. Почувствовав, как сжалось ее влагалище, я зарычал. – Да, вот так, детка. Я буду трахать тебя до тех пор, пока каждый в этом доме не узнает, что ты моя, и ты никогда, блять, не забудешь об этом.
Она захныкала и заерзала бедрами, ее крики достигли пика, пока она двигалась на мне. Как раз тогда, когда она была достаточно близко, я начал двигаться в ней, все быстрее и быстрее, пока ее восхитительные, блять, сиськи не отскочили от меня, а ее рука бесцельно искала опору, чтобы за что-нибудь ухватиться.