Возгарка III
Шрифт:
— Яра! — крикнул я в запале, когда Шедль подхватил её за ткань бострога на груди и дёрнул к себе. Она успела обернуться, и я увидел сквозь пелену тьмы свет в её глазах. Совсем другой, не тот, что полыхал в глазницах всадника.
Пламя. Глаза девчонки горели огнём.
А ещё я отлично различил сияние внутри её торса за миг до того, как пламя зажгло ясные очи возгарки. Девочка определённо перенервничала. И магия отлично откликнулась на её эмоции. Даже не знаю, как правильно это описать. Обычно магия просто постепенно накапливается, собирается в тебе. Но сейчас будто само небытие пришло в движение. Даже лич как-то помедлил,
Девчонке я велел «расшевелить свой источник магии» вовсе не рассчитывая, что реально будет прок. Похоже, у прирождённых пиромантов всё работает попроще.
Ткань реальности напряглась и прокололась прямо внутри детского тельца, совсем не готового для таких испытаний.
И сила рванула в мир.
Ревущий глас разрушения снёс армию нежити.
Свет, жар и сокрушающая мощь, голод как основа и восторг как воплощение. Часть меня ощутила отголосок эмоций, которые испытала Ярочка, когда это произошло. Нет, наша ментальная связь не восстановилась, просто…
Меня сшибло раскалённой ударной волной.
Затем был полёт вместе с другой нежитью, плоть которой испепелялась, выгорала. Но моя — нет. Мы всё же последовали совету этого треклятого Сёмушки. Сейчас в моих жилах текла огненная кровь девчонки. Она придала мне гораздо больше сил, чем рыбья, а заодно подарила такую же способность не сгорать, как у самой Ярочки.
Я не стал вонзать клыки в девчонку. Поискав в закромах, нашёл медицинский ящичек: куча склянок с давно засохшими жидкостями и пожелтевшими наклейками. Там же хранилась жестянка с набором для трансфузии. Пара трубок из вилларийского каучука, иглы, флакон для забора крови и прочий инструментарий. Нам это не понадобилось. Я просто взял шприц, прокипятил в разобранном виде и приступил к делу. По факту даже такие предосторожности были лишними — пироманты не склонны заражаться не только вампиризмом, но и любыми другими инфекциями. Однако я не был уверен, далеко ли зашёл процесс изменений в организме Ярочки под проснувшийся талант, так что не хотел рисковать.
Я наложил жгут и велел поработать кулаком.
— А это тоже Северо Венченте изобрёл? — она с любопытством покосилась на медицинский инвентарь.
— Нет, по лекарской части у нас ведущий специалист Саварик.
— А кто это? Тоже вампирюга?
— Разумеется, — я усмехнулся. — Очень старый вампирюга — во всех смыслах старый. Не смотри, если страшно.
Она насупилась и собралась созерцать процесс из принципа, но когда игла коснулась кожи на сгибе её локтя, всё же отвернулась и сжалась. Когда венозная кровь начала наполнять шприц, я убрал жгут и велел девчонке разжать кулак. Процедура не заняла много времени.
— Ты пока иди, — велел я, отвинчивая иглу.
— Ну уж нет! — она мотнула рыжей косой. — Если вы собираетесь пить мою кровушку, я хочу на это посмотреть.
Пожав плечами, я открыл рот и, едко поглядывая на свою подопечную, надавил на поршень. Одним махом залил в себя всю позаимствованную у неё кровушку.
Зря я это сделал. Возможно, если бы по чуть-чуть… Но я проглотил всё сразу, как лекарство, даже не попытался распробовать. Именно потому, что опасался результата.
Мой организм не справился со скоростью высвобождения магии из этого божественного ихора. Огненная
— Рихард! — девчонка схватила меня за плечи, когда я рухнул на колени.
Жжение казалось невыносимым. Моя ротовая полость, глотка, а потом и желудок… Да я будто расплавленного свинца глотнул! Костенеющими пальцами я теребил завязки ворота, но не мог их распустить. Мне хотелось разодрать собственное горло, лишь бы прекратить это. Я дико скалился, клыки выскочили сами.
Затем получилось продохнуть и стало отпускать.
Я понял, что девчонка зовёт Войко в распахнутую дверь.
Страпом влетел с гулким топотом и тут же принялся помогать мне подняться.
— Ты чего с собой сотворил? — он усадил меня на стул.
Пока я ещё не мог ответить, горло казалось наждачкой, и проталкивать через него слова стало бы слишком больно. Я поднял глаза на юную пиромантку, та стояла рядом, тараща янтарные глаза и в ужасе хватаясь за рот.
— Всё нормально, — прохрипел я, чтобы не пугать ребёнка ещё сильнее.
Непривычное тепло растекалось по сосудам, заполняя меня изнутри отнятой магией. Закрыв глаза, я позволил себе насладиться этим.
— Рихард, — снова обеспокоенно позвала Ярочка.
Но я выставил указательный палец и качнул головой, давая понять, что не надо мне мешать. Потом протяжно выдохнул и открыл глаза. Улыбнулся, от чего ребята тоже выдохнули в унисон.
— О! Так ты уже её куснул, что ли? — на табурете сгустилось белёсое облачко и приняло облик мелкой паскуды. — Ай, молодца! Понравилось?
— Яра, если мне однажды снова придёт мысль послушать эту хрень рогатую хоть в чём-то, будь так любезна, сожги меня на месте. Нет, подожди, лучше его.
Тяжело поднявшись, я снял колбу с горевшей на столе лампы Венченте.
Два пальца коснулись пламени.
И то осталось равнодушным к мёртвой плоти.
Так что и сейчас, когда солнце моей жизни устроило полноценный бабах — причем второй за очень короткое время, да ещё более мощный, — я умудрился не сдохнуть в клокочущем жерле вулкана, в которое на миг превратилась лесная поляна с толпой нежити. Бешеное пламя разметало всё и вся.
Меня отшвырнуло далеко в кусты орешника, а когда я тяжело сглотнул и открыл глаза, вокруг всё горело. Кучу стволов вывернуло с корнем, будто по лесу прошёлся шквал. Вот только прошёлся он сразу во всех направлениях, и его эпицентром была маленькая девочка, которой я сейчас даже не видел.
Полыхающие кусты и кроны. Обуглившиеся стволы сосен… как же повезло, что меня не придавило. Я с трудом поднялся и похрустел шеей, вправляя позвонки на место. Отравленные иглы вошли поглубже. В ушах ещё звенело и всё тело ныло, будто по нему заехали крепостным тараном, но это быстро пройдёт.
Из плюсов произошедшего могу отметить, что воздух полностью очистился от клубящейся тьмы — теперь вместо неё огонь и дым. Намного, сука, лучше. И поголовье мертвяков сильно поредело. Однако возвращаясь к месту основных действий, я замечал шевелящиеся тут и там куски падали. Некоторые, которые сохранили не только башку, но и конечности при торсе, даже поднимались. Обожжённые, потерявшие ещё больше плоти, чем в результате гниения, они всё же вставали на ноги и двигались обратно, подобно мне. Другие просто ползли, влача за собой шлейф из мерзостных ошмётков одежды и мяса.