Возгарка III
Шрифт:
Со своей любимой булавой с наварными лопастями. Тяжеленной, как наковальня.
И сейчас он этой наковальней ловко размахивал, сокрушая недобитых мертвяков. Мышцы великана бугрились, а завязки красного платка развевались позади его бородатой головы. Удар — и нет верхней половины мертвяка. Одни ножки с тазовыми костями остаются. Причем ещё немного бродят. Удар — и ещё один мертвяк ищет собственную голову. Войко бил и бил, а я поудобнее перехватил Ярочку и поспешил ему навстречу.
— Живая? — обеспокоенно бросил он, нанося
— Да, — быстро бросил я.
Всё это время мы с ним периодически выходили на связь. Я координировал, хотя по устроенному Ярочкой светопреставлению и так было очевидно, куда курс держать. Мы с девчонкой забрали ялик, но на борту ещё оставался маленький тузик, которым мы обычно не пользуемся. Вот и пригодился.
На широкой груди моего помощника болталась подкова — на всякий случай. Вряд ли бы она действительно помогла, но я велел ему нацепить эту штуку. Хорошо, что сейчас вокруг уже не так сильно припекало. Хотя потел Бронислав отлично: как от жара, так и от куража.
Пернач совсем перепачкался мертвечиной, когда Шедль всё же собрал косточки и снова попёрся к нам. Глазницы его полыхали багровой яростью, как и шпинель на грудине. Однако дымки вокруг почти не было.
— Ты, — он упёр палец в великана. — Ты заплатишь за это, ублюдок.
— Ох, Шедль, что ж так банально? — я вздёрнул губу, обнажая клык. — Придумал бы менее избитую фразу. Ну, типа, «ладно, плевать, я не за тобой припёрся в такую даль». Или «блин, какой ты здоровенный, давай не будем ссориться».
Лич не слушал, просто летел на нас.
И огрёб со всего размаху булавой.
Она не была заколдованной, но и лич сейчас был в плохой форме, так что всё отлично сошлось. А если точно: то металл сошёлся с костью. Последняя поддалась. Мертвого колдуна мотнуло и уронило, а челюсть он вправил на место уже рукой.
Войко светился отвагой и неистраченной силушкой богатырской. Он занёс пернач и опустил его туда, где только что был лич. Этому гаду пришлось скользнуть прочь, утечь чёрным ворохом рванья и костей. Как же я в этот момент гордился своим отпрыском.
Заставить страх и ужас Варнахары в панике текать от тебя…
Эх, жалко Ярочка не видит. Уж кто-кто, а она бы до конца дней восхищалась дядей Войко. Но ничего ей потом расскажем. Кстати, из-за выпитой крови, я немного ощущал эмоции девчонки. Но это несопоставимо с полноценной ментальной связью, которую мы утратили.
«Сзади!» — мысленно крикнул я Брониславу, тот мгновенно развернулся и встретил проклятого лича ударом наотмашь. Мертвец ускользнул. Он пытался прорваться ко мне, точнее к ноше на моих руках, но не мог обойти моего помощника.
А затем… затем после очередного удара, Войко схватил его свободной рукой.
Тут же бросив булаву, он воспользовался и второй рукой — та сцапала череп, — развернул лича лицом от себя и басовито крикнул:
— Давай!
Из теней между устоявшими деревьями вылетела стрела.
На
Стрела мурадца со свистом рассекла воздух и ударила в камень на грудине лича.
Яркая вспышка заставила меня зажмуриться.
Когда я проморгался, а Войко разжал пальцы, на выжженную землю рухнули просто кости и ворох тряпья. Будь Шедль в форме, у нас бы ничего не вышло. Черный дым с красными разрядами защищали его от таких неурядиц, но выдохшийся лич проиграл, был унижен и растоптан. Как я всегда и мечтал, если честно.
Бронислав тяжело провёл тыльной стороной ладони по лбу, утирая испарину.
— Умаялся я за ним бегать, — посетовал старпом. — Шустрый гадёныш.
На поле брани вышел Демир. Он предусмотрительно наложил ещё одну стрелу на тетиву, но не натягивал сильно. Озирался — нет ли недобитков?
Но после гибели Тотншедля все поднятые им мертвяки перестали подавать признаки жизни. И подползавшая к моему сапогу отрубленная кисть замерла, так и не добравшись до цели. Я с наслаждением припечатал её подошвой, как здоровенного паука.
— Ну, вроде всё, — выдохнул Войко, подобрав пернач.
Разумеется, именно в этот момент с неба гарпией спикировала одна из феечек.
Растрепанные волосы, дикие глаза, случайно обнажившиеся сиськи…
Даже немного жалко было, когда ей между рёбер вошла стрела — прямо в печень, если у зелигенов она есть. Кусок металла в виде наконечника попал в её организм, тут же прервав полёт и вызвав чудовищные муки.
— Войко, — я кивнул ему, чтобы старпом добил её.
По лицу богатыря было видно, что этот замах дался ему нелегко. Да, всё-таки женщина, пусть и нечисть. Тем временем пожар набирал силу, лес полыхал.
Демир перевязал повязку с головы на подбородок, чтобы не дышать дымом.
— Возвращаемся, — скомандовал я и первым развернулся в сторону бухты.
Войко ещё немного с сожалением поглядел на добитую девицу, забросил булаву на плечо и последовал за мной. Как всегда.
Ночь. Морской берег. И зарево пожара.
Опять сплошная поэзия.
Глава 8
Вальдемар фон Шнайт
Луна уже совершила половину своего пути по небу, а турнир даже не думал завершаться. Каждый удар, сломанный доспех и брызги крови сопровождались восторженным рёвом толпы зевак. Ночь освещали пылающие угли в жаровнях, а бессмертные мерялись непоколебимостью воли и грубой физической силой.
Вот и сейчас на засыпанной песком арене сошлись два рыцаря-вампира, закованных в броню. Поверх кирас красовались гербы на сюрко, а на шлемах вычурно изгибались соответствующие им фигуры из папье-маше с яркой росписью и позолотой. Победа засчитается тому доблестному воину, кто ухитрится снести такую фигуру с головы противника.