Возвращение к людям

Вольный Владимир Александрович

Второй, с покрытым оспинами лицом, явно не блистал эрудицией… Тот, кто в упор меня разглядывал, не скрывал иронии:

— Учиться надо было, чухонец! А не по форточкам конфеты тырить!

Тот обиженно засопел, но первый уже согнал улыбку с лица.

— Ты кто будешь?

— Разве в посёлке объявились новые хозяева, чтобы спрашивать имя гостя? — я сознательно нарывался на жёсткий разговор — намерения этих людей следовало проверить быстро, пока их не стало слишком много… Но я уже видел, что не ошибся — это были заключенные. Характерные, прошитые номера на обшлагах курток,

угрюмые физиономии, с неестественно землистыми, до бледности, лицами. Наколки на голых руках…

— Ого, какая речуха! Классно толкаешь, прямо, как по писаному!

Третий, рассматривающий меня с отсутствующим выражением на лице, как-то незаметно, стал уходить из поля зрения. Я мгновенно отреагировал, отступив назад на один шаг и вновь заставив их всех остаться перед собой.

— Ша, мальчики… Корешок не прост — уважаем…

— Ты не гоношись, зёма. Что друг другу фитиля ставить? Давай, познакомимся, что ли?

Возле нас образовался некоторый вакуум, было видно, что народ напуган появлением этих людей и не знает, как себя вести. Все ожидали развязки в возникшей ситуации. Салли, завидев, как синие обступили меня со всех сторон, незаметно скрылась за спинами…

— Мое имя — Дар. Кто вы?

Самый общительный весело улыбнулся, показав целый ряд золотых зубов.

— А мы не местные, а мы залётные… А мама нас рожала — три года дрожала! Я ей говорю — постой, а она — карман пустой! Вот и бродим, родимые, никем не судимые!..

Сомнений у меня больше не оставалось — эти пришельцы были из уголовников.

Как и откуда они появились — отходило на второй план. Их вызывающее хамское поведение, одинаковый наряд, характерные словечки — всё указывало на принадлежность пришельцев к блатному миру.

К нам приблизился Аптекарь. Он заискивающе посмотрел на молчаливого — я понял, кто тут, на самом деле, за главного.

— Вот, рыбок принесли… Менять будете?

Тот, с неожиданно злым выражением на лице, отпихнул Аптекаря в сторону.

— Какая мена, браток? Что менять-то?

Весёлый старательно изображал добродушие… Аптекарь развел руками:

— Ну как же… Вы ведь сами сказали — рыбку половить!

— Ааа… Насчёт водички, что ли? Так ты не так понял, мужик!

Он пригнул голову мужчины к себе, и что-то сказал ему на ухо. Аптекарь испуганно отшатнулся и сразу подался в сторону.

— Рыбку оставил, земеля!

Весёлый, с хохотом показал висящую у него в руках, связку, Аптекарь растерянно посмотрел на обрезанную веревку в своих ладонях… Народ стал хмуриться — отбирать чужое, было не принято в этой среде, хоть и далекой от прежних норм морали. Святоша, показавшись вдалеке, быстро юркнул прочь, за деревья.

— Верните рыбу.

Они разом посмотрели на меня:

— А то, что?

Вопрос был задан очень серьёзно. Меня проверяли — это было понятно. Вся затея с уловом Аптекаря была подставой. Чужаки хотели выяснить, кто я такой не меньше, чем я — узнать всё о них. Похоже, я слишком принижал способности людей поселка к преувеличению… Они знали меня заочно. Так же, как знала Салли. Но, если желания той были ясны и понятны, то намерения этой троицы пока оставались

скрытыми…

— У людей долины никто ничего не отбирает. Можно только менять. Или попросить…

— Ну, так я и прошу! Эй, кореш! Я ведь просил? Просил… Так что, шел бы ты своей дорогой, а мы — своей…

Они слегка напряглись. Я, предупреждая возможный выпад, снова отступил на шаг назад.

— Да что ты дёргаешься, корешок? Стой на месте — мы не кусаемся!

— Отдайте рыбу.

Мой тон не предвещал им ничего хорошего. Круг возле нас сузился еще плотнее. Что бы ни творилось в посёлке, но в минуты, подобные этой, вместе сплачивались все. Оставаться в стороне было нельзя — это понимали даже самые отъявленные трусы…

Весёлый согнал улыбку.

— Ну ладно, пошутили и будя… Возьми, землячок, рыбу. А жаль, — он причмокнул. — Вкусная, видать, рыбка!

И тогда я сделал непростительную глупость. Он так непосредственно протянул мне связку, что я инстинктивно вытянул руку, чтобы её забрать. Удар в бок я не заметил — их молчаливый главарь, все-таки улучил момент и саданул меня кулаком под ребро. У меня померкло в глазах — в кулаке ударившего находился кастет! Не давая мне опомниться, он снова поднял руку, и чей-то неуверенный возглас заставил его на миг задержаться.

— Эй, вы что творите?

Мне хватило этой секунды… Я не стал дожидаться следующего удара и, словно теряя сознание, свалился под ноги Весёлому. А потом, крутанувшись на утоптанной земле, подсёк ноги двоим ближайшим. Они упали в пыль рядом со мной. Остался только тот, кого звали Чухой. Он растеряно заморгал ресницами, я ужом выскользнул из-под тел и, выхватив меч, угрожающе поднял его над головой.

— Эй, приятель… Не шути так!

Весёлый попытался было перехватить мою руку. Я резко взмахнул. Он взвыл и отступил назад — ладонь парня была рассечена почти пополам.

— Ты что, мать твою?

Ещё один взмах заставил всех троих попятиться и упасть на колени…

— Кончай, зёма! Пошутили мы, понимать надо!

Из толпы донёсся ропот, со всех сторон на пришлых летели недружелюбные взгляды. Кто-то предлагал хорошенько проучить чужаков… Появился

Белоголовый и стал покрикивать что-то, отвлекая внимание собравшихся на себя. Весельчак поднялся и зло посмотрел на меня, он держался за руку, с которой стекала кровь… Я сурово произнес:

— В следующий раз — отсеку вместе с головой. Кто вы и откуда пришли?

Отвечайте! Быстро!

Старший угрюмо бросил:

— А тебе оно надо? Ты бы шел отсюда… неровен час, Сыч вернется. Тогда другой разговор будет.

— Кто вы? И кто такой — Сыч?

К нам подскочили Святоша и Белый — и Салли, стоявшая до сих пор, позади, совсем исчезла в толпе. Началась какая-то давка, шум, а монах с приятелем подхватили этих людей и стали бочком уводить в сторону. Несмотря на то, что я хотел понять все до конца, мне пришлось позволить им увести чужих, похоже, что Святоша не был заинтересован в том, чтобы я допрашивал уголовников… Связываться с лже-монахом мне не хотелось. Он и Белый быстро ретировались, прикрываясь за спинами своих приспешников, уводя всех троих.