Возвращение к людям

Вольный Владимир Александрович

— Сову уже не найти. Он сам придет к нам, если будет, куда приходить… Девушек нам не выручить — чужаков слишком много и они тоже имеют стрелы. Без помощи со стороны мы не выдержим и часа. Нужно отыскать

Черепа, Чера и Шейлу. Опасность, в первую очередь, угрожает им. Они еще не знают о чужаках, а вот те, по-моему, со слов Святоши знают о многих…

— Когда ни будь, я сама всажу ему в брюхо стрелу! — Элина сверкнула глазами.

— Я не стану тебе мешать. Но сейчас — мы идем к нашим скалам, домой.

Прошло много времени с тех пор, как мы его покинули. Туда должен прийти

Сова,

когда поправится настолько, что сможет отправиться в путь. Нам понадобится каждая рука, которая будет способна взяться за оружие. И пусть это будет опытная рука — скальпы на его плаще говорят об этом…

Ната тихо произнесла:

— Как быстро сбываются пророчества Вороны…

— Она перестанет каркать, когда повстречается со мной! — очень зло и жестко заявила вдруг Элина.

— Оставь это на потом. А пока — в путь!

* * *

Против моего ожидания, нас никто не тревожил. Прошло уже три недели, как мы вернулись, но ни один из чужаков не объявился возле скал. Появление таких людей, какими являлись пришельцы из-за гор, не было по нраву ни мне, ни Сове. Что до жителей посёлка, или других людей, населявших степи и окраины долины, то, по редким встречам с ними, я мог судить о том, что наше убеждение разделяют многие. Но, в открытую, выступить против многочисленной и наглой оравы, никто не решался. Поведение бывших заключенных не оставляло сомнений в том, что они не потерпят ни малейшего несогласия со своими, пока ещё неясными нам, планами. Злобное и жестокое выражение глаз чужаков на рынке, я запомнил очень хорошо… Мне казалось, столкновение будет неизбежным, и нам в нём ничего хорошего не светило. Они не могли оставить без последствий мое появление в поселке, и я ломал себе голову, над тем, почему до сих пор ничего не произошло? Их было слишком много, и они являли собой организованный, сплочённый, если можно так сказать, коллектив, которым управляли с жестокостью, не признающей разногласий. И Сова, и я были уверены в том, что чужаки начнут прибирать долину к рукам… Противостоять им было, почти, некому — мы вдвоём, женщины не в счёт, были слишком малой величиной, чтобы встать на их пути.

Я начал подумывать о том, что эта земля становится слишком тесной. Сова — индеец пришел к нам чтобы поговорить и узнать все новости — настроенный более решительно, уходить никуда не хотел.

— Я умею не только носить одежды своих предков, но и знаю, как воевали мои предки! Прерии велики, а томагавк Белой Совы давно не пробовал крови человека…

— Ты что, серьёзно?

— Сова не умеет шутить, когда говорит о войне!

Зорька, пришедшая с индейцем, только покачала головой:

— Сова, это все же слишком… Одно дело, убивать зверей — нам не прожить без их мяса и шкур. Совсем другое, поднять руку на человека. Неужели из-за того, что они бывшие зэки, мы не сможем найти общий язык? У них появилась возможность жить по-новому, так зачем же им в этом мешать?

— Они не будут жить по-новому… — я угрюмо поворошил костёр наполовину обгоревшей веткой. — Они хотят жить так, как жили. Ты не видела их лица,

Ясная Зорька. В них нет того, что присуще всем остальным… Того, пережитого всеми нами, ужаса, за судьбу погибших родных, друзей или знакомых.

Ужаса за судьбу нашей страны, или, даже, всей земли. Я вижу только одно — они, волею случая, получили свободу. Они убили уже многих, начав с того охотника и Карги на холмах. Они убили охотника в поселке, это рассказывал мне Чер. Искалечили двоих мужчин в дальнем стойбище.

Надругались, над почти половиной девушек поселка. И теперь, организованные в жёсткую группу, с паханом, каковым является этот Сыч, станут — и очень скоро! — диктовать свои условия всем остальным! Но ни я, ни Сова не хотим быть зависимы от воли уголовников…

— Что же остаётся? Уходить? Но куда?

Что я мог ей ответить? Путь на север не преграждали гиблые развалины бывшего города- это было легко — но за ними начинался большой провал.

Спускаться туда, навстречу неведомо чему? На западе, любая дорога упиралась в непреодолимую водную гладь Синей реки. Если идти по ней к югу

— мы упёрлись бы в сначала в предгорья, а потом и вовсе поднялись в горы.

Где-то там, по рассказам очевидцев, находились очень крутые и гиблые склоны, под большим углом спадающие прямо в реку. По ним пройти было нельзя — малейшее движение вызывало каменный шквал, сносивший все на своём пути. А прохода в самих горах пока ещё никто не находил — если не считать появления самих уголовников. Даже если мы найдем то место, где они исхитрились попасть в долину — что это даст? Не встретят ли нас там такие же, как и те, от кого мы собрались уходить? На северо-востоке сплошной полосой шли болота, между которыми никто не знал безопасных проходов -

Салли и Бен не в счет. Они прошли случайно, и вряд ли смогли бы повторить свой маршрут по новой. А про гибельные, желтые земли востока, и вспоминать не хотелось. Уж где-где, но там любой поход заведомо был обречён на гибель

— страшные пески и чудовищные насекомые расправлялись с каждым, неосторожно ступившим на ту территорию. Нет, бросать все наши припасы, с таким трудом выстроенный дом, удобное и защищенное от непогоды место было жаль… Но то, что предлагал Сова, у меня в голове не укладывалось вовсе.

Случай со спасением Элины был единственным, когда я поднял руку на человека с определённой целью — убийства! Но ведь он и был, именно такой случай, когда промедление могло стать роковым для нас всех. Сова истолковал моё молчание по-своему и вновь предложил:

— Сова, умеет убивать не только зверей. Он покажет своему другу, как нанести смертельный удар врагу. Два охотника, знающие степи долины, будут выслеживать чужаков поодиночке и постепенно уменьшат их число… Тогда те, кто останутся, будут сговорчивее. Или мой друг Дар ждёт, когда люди Сыча придут в его дом и лягут на его постель?

— Сова, что ты несёшь? — Элина возмущённо вскинула голову.

— Белая Сова не несёт, а говорит то, что думает и то, чему его учит и учила жизнь. Сила любит покорность, а если сила злая и чуждая, она станет добиваться покорности любой ценой. Вы знаете, что я не хотел и не хочу, чтобы в долине кто-то стал командовать волей других людей. Наша судьба сделала нас свободными от прошлых законов, от прошлой морали, от того порядка, который мы, хотели того или нет, но должны были придерживаться.