Возвращение к людям

Вольный Владимир Александрович

— Оставь палку в покое, — я спокойно убрал в сторону его руку. — Я не враг. Я — друг. Салли знает меня, и могла бы рассказать тебе обо мне. Ты Бен?

Он кивнул. Салли, справившись со слезами и шмыгнув носом, произнесла:

— Я говорить Бен о тебе. Бен — это есть Дар. Он есть друг Сова. Он хороший человек. Он жить в город, потом уйти к река. Правильно?

— Почти. Наша землянка находится возле скал за Черным лесом, — я ее поправил.

Салли утёрла лицо куском грязной ткани и продолжила:

— Дар сказать, нам

надо умываться… Я стать такой неряха, что забыть об этом много дней. Но так на Салли не смотреть чужой люди…

— Салли, расскажи мне о них!

Она кивнула:

— Они прийти вчера вечером. Вначале ходить везде — смотреть, кто есть, где жить и что иметь. Потом искать ночлег, мы видеть, как они идти все вместе к хижине Белый голова.

— Белоголовый? Они ночевали там?

— Я не знать, точно. Мы все спать.

— Сколько их пришло в поселок?

Салли задумалась и что-то спросила у негра. Тот горготанно ответил.

— Вечером прийти восемь. Утром стать меньше — кто-то, уйти — Черный лес.

Быть больше, так говорить те, кто их видеть в прерии. Они ко всем подходить, кто есть в посёлок, вечером. Мне говорить… — она взглянула смущённо, на переминающегося с ноги на ногу, Бена. — Что я идти с ними.

Тогда мне будет очень хорошо и не надо больше голод. Но я должен буду за это платить.

— Чем?

— Ты не спрашивать больше, Дар…

Я понял. Намерения пришлых, были более чем ясны. Если верно то, что высмотрела Ульдэ, в их отряде не было ни одной женщины. Участь той, которая по своей воле или, не по своей, пошла бы туда, не могла стать хорошей… Нравы и обычаи этих ублюдков не оставляли бедняге никаких шансов. Салли, по-видимому, этого не знала, раз говорила об том так спокойно.

— Ты отказалась?

— Да. Они сказать, что прийти еще раз. Тогда Салли измазать себя грязь…

Я усмехнулся — нет, она вовсе не так проста, как мне показалось!

— А они видели Бена?

— Нет. Он сидеть в землянка — чинить удочка.

— Ну ладно… Спасибо за информацию.

— За есть что?

Я вынул из мешка шкуру и отдал ее молчавшему Бену.

— За просто так. Берите — обменяете на рыбу, или мясо. Если хотите, оставьте себе.

У Салли загорелись глаза, она благодарно кивнула. В землянке у иностранцев было, хоть, шаром покати…

— А он у тебя не умеет разговаривать?

— Он всё понимать, но сам плохо говорить. Со временем, быть может лучше…

Я осмотрелся.

— А где ваш мальчик? Я слышал, вы привели с собой ребенка?

— Он на речка. Смотреть, как ловят взрослые люди.

— Смотрите… Там водятся такие рыбки — сами могут его проглотить! Не оставляла бы ты его одного.

— О, нет! Он есть очень верткий!

— Как к вам здесь относятся?

Салли пожала плечами:

— По-разному. Нас не трогать…

Этот ответ многое пояснял. Они, действительно, были чужими.

И, если сама Салли еще могла привлечь чье-то внимание — если бы привела себя в порядок! — то негр был чужаком изначально. Они были здесь лишними, такими же, каким стал Сова. Но если индеец считался таковым из-за своих убеждений, то это были просто чужаки, может быть, даже более чем появившиеся, невесть откуда, уголовники. У меня начала вырисовываться смутная идея…

— Они появятся снова… Салли, если вдруг я тебе понадоблюсь — приходите.

— Спасибо, Дар! — Салли удивлено вскинула глаза и поблагодарила: — Мы, как ни будь, навестить ваше жилище!

— Ты не плохо говоришь на нашем языке. — похвалил я женщину.

Покинув их, я направился к площади. Там вовсю обсуждалось сегодняшнее событие. При моём приближении, разговоры умолкли. Святоша, только что, решительно что-то доказывающий, угрюмо насупился и отошёл в сторону. Он не хотел со мной общаться, а вот я, напротив, собирался поговорить с ним очень серьезно…

— Что с ним?

Пузырь, подкатившись откуда-то, сбоку, пояснил:

— Да все тоже… Он говорил, что это очень плохо — спать сразу с двумя несовершеннолетними. Грешно…

— Грешно? Несовершеннолетняя только одна, да и та может дать фору своей головой многим умудренным! Две? А сколько, лично, перепортил сам монах?

Хоть он и Святоша…

— Дар, тебе лучше уйти…

Я повернулся к нему всем корпусом:

— Почему?

— Дело не в девках, к этому все привыкли и не считают чем-то, особенным.

Люди боятся, и Святоша играет на этом.

— Бояться кого?

— Ты не понимаешь? Ты, при всех, их оскорбил… Опустил, как они выражаются.

Я криво усмехнулся, улавливая недружелюбные взгляды.

— Вот оно что… Ты знаешь их терминологию?

Пузырь вздохнул:

— А я не вчера родился. Что это за типы — все понимают. Только твои новые знакомые — негр с этой бабой, может, не совсем. Святоша уверил всех, что они придут в большом количестве. И кому-то придется отвечать за твою выходку на площади. Мог бы и не обнажать свой меч…

— Я — не единственный мужчина в прерии, а вы — кто? Умеете только рыбу ловить? Помниться мне, здесь были скоры за расправу с чужаками… Или синих не считают ворами? Но что-то это не вяжется с тем, что я о них успел услышать. И с гибелью людей, на холмах — тоже. А это были ваши люди,

Пузырь, отсюда, из поселка!

Пузырь принизил голос, уводя меня от площади…

— Ты взрослый человек, Дар. Пойми же… Толпа хороша, когда ее много против одного. А против другой толпы — она и есть, толпа. С синими, не хотят ссориться. Кого интересует Карга? Ее и так половина людей ненавидела. А охотник — он в поселке всего месяц, к нему и привыкнуть не успели… Кроме того — это твои слова, не более. Никто не видел их трупов, никто не видел, что это сделали именно пришлые…