Возвращение к людям
Шрифт:
Они спешно пересекли оставшееся расстояние между зарослями травы и нашим домом. Здесь не было богатой растительности, глинистая поверхность была усеяна мелкими камнями и только кое-где пробивался колючий кустарник.
— Дар! Где вы есть? Мы прийти сюда!
Кричала Салли, а Бен лишь тревожно озирался. Я заметил, что он сжимает в руках древко с насаженой на него костью, в виде наконечника. В нее были вставлены несколько блестящих осколков, видимо, острых камней. Да, умением изготавливать более грозное оружие в посёлке владели не все… Я сказал
Элине, чтобы она оставалась в укрытии, а
— Что вы хотите?
Салли, оправившись от испуга, быстро затараторила:
— Дар! Мы есть здравствуй! Мы искать твой хауз, спрашивать люди, бежать через лес и трава! Мы есть торопиться — сильно!
— Зачем?
Бен что-то произнес. Салли, отмахнувшись, попросила воды. Я указал ей на ведро. Лук я держал в руке, опустив его вниз. Они не внушали мне опасений, но одни ли они пришли из леса?
— Мы есть с мальчик. Он быть больной… — Салли, слегка успокоившись, стала говорить более внятно. — В поселке говорить — твой иметь лекарство. Твой поможет мальчик?
— Вы оставили его одного, в поселке?
— Нет, мы вести его с собой, но на той опушке, среди лес, оставить. Он устал, а нести его тяжело. Через траву ходить трудно, а мы не знаем другой дорога. Теперь вижу — можно было пройти по краю.
— Оставили? Там?
Я повернулся и громко произнёс:
— Лина!
— Да! — Оба гостя изумлено задрали свои головы — голос девушки донесся до них с вершины скалы.
— Посмотри в сторону леса, что там видно?
— Ничего нет… Нет, вижу… Кто-то сидит на поваленном дереве… Это ребёнок!
— Больше ничего не видно?
— Вроде, нет…
Я обернулся к Салли и Бену, которые не могли понять, с кем я разговариваю.
— Хищников здесь нет, но оставлять ребёнка одного, очень неосторожно…
Пошли.
Я не стал вызывать Нату — пусть ожидает до последнего, пока я не буду на все сто процентов убеждён в том, что они пришли только с этой целью, а не как разведчики враждебных нам сил. Но я уже был уверен в том, что это не так — иностранцы не походили на пособников бандитов, ни в коей мере…
Мальчик был действительно болен. На его ноге вздулся большой нарыв, покрасневший по краям. Я подивился — такие раны мог бы врачевать и Док.
Внешне ребенок выглядел не плохо и встретил наше появление радостным мычанием — говорить он так и не начал. Но у него уже начала подниматься температура. Я осмотрел ногу и решил вести его к нам — нарыв нужно было вскрыть.
— А к Доку, почему не обратились?
— Это есть кто?
— Ну, к доктору…
— А… Доктор сказать, что нужно мазь и повязка, у него нет. Он назвал имя… имя мазь…
Салли с трудом произнесла выученное наизусть название. Девушки, уже появившиеся перед нашими гостями, приготовили горячую воду и выделили чистый бинт.
— Будет немножко больно, но ты же смелый мальчик, да? Потерпишь, зато потом ножка перестанет болеть… — Ната уговаривала ребёнка, испуганно сжавшегося, при виде того, как я тщательно промываю нож в кипятке. Отточен он был у меня более чем хорошо, разве только что бриться я им пока не пробовал…
— Это есть ваш национальный продукт? Как вкусно! Мы есть, совсем обрадован! Как это сохранить? Такой жизнь — трудно…
— Угощайтесь, — Ната подложила еще. — Просто, случайно нашли баночку…
— Мы давно не есть такой пища… Только коренья и иногда, мясо. Кого есть, совсем не понимай…
— Да ты не волнуйся, — я протянул Салли лепёшку.
Она, чуть не застонав от восторга, вцепилась в неё зубами. Мальчик, почувствовав небольшое облегчение, тоже стал уплетать предложенное угощение, а Бен, пытаясь сохранить достоинство, старался есть аккуратно, хотя по его глазам мы видели, что спокойствие даётся ему с трудом…
— Я благодарить вас! И Бенедикт тоже!
— Бенедикт?
— Да! — Салли вытерла рот и, привстав в полупоклоне, представилась:
— Мое имя — Саломея Вандерхольт! Четыре языка, немножко, плюс ваш. Высшее образование, водительский права, курсы медсестёр, курсы выживания, диплом бакалавра искусств, пять лет стаж работы переводчиком при нашем торговом представительстве, в Африка. Мне есть тридцать два лет. А его зовут
Бенедикт Эудженио Сулавайо Н,Гобо Мери. Он инженер, но быть и искусство… Учитель народный танец свой страна и у вас находиться по приглашению, выступать с творческим… творческим… — она запнулась, подбирая слово. Элина быстро подсказала:
— Коллективом!
— О, да! Коллектив! Я быть у него переводчиком, и, во время памятный нам всем дня, мы одни остаться в живых… все кататься в загородный поездка.
Они сгореть, не успев выскочить из машина. Мы долго скитаться по горящей земля. Много голодать, много убегать от страшный звери и люди…
— Как к вам попал мальчик?
Ната уложила сытого ребенка на шкуры, и тот, утомлённый долгим переходом и сытным обедом, прикрыв глазёнки, начал засыпать, не выпуская из своей ладошки её палец. На лице моей жены было что-то очень мягкое, нежное и печальное, одновременно. Она вздохнула:
— У них, в семье, ты помнишь? Я говорила… тоже был мальчик, совсем ещё маленький. Четыре годика всего. Как жаль…
— Мы нашли его мать, — Салли отвечала на её вопрос, уловив мой взгляд в сторону Наты. — она умирать от голода. Она сказать, что их было несколько, но все погибли. Она — последний и её сын. Он тоже был совсем плохой…
Бенедикт дал ему все, что у нас было — мы нашли хлеб, грязный и сгоревший.
Мать мальчик умереть вечером, и мы её оставить, у нас не было сил хоронить… А мальчик оставаться с нами. Он с тех пор не говорить.