Возвращение к людям

Вольный Владимир Александрович

Прошло несколько дней после возвращения. Ничто не указывало на то, что Сыч собирается выполнить свою угрозу. Потихоньку я стал надеяться, что он решил оставить нас в покое — зачем бандиту лишние жертвы в его окружении?

Но счет шел не в его пользу — мы убили уже двоих и ранили столько же. Но я не мог даже представить, каким способом Сыч захочет уравнять шансы…

Ульдэ, решившаяся после нашей встречи у типи индейца, поселиться в форте окончательно, пришла на день позже. Мы только обрадовались ее приходу. Она могла в одиночку выследить и подстрелить крупное животное, а у меня, благодаря этому, появилось больше свободного времени. Увы, но как охотники, ни Стопарь, ни

Бугай не годились. А Бен был занят тем, что укреплял и возводил стены вокруг форта. Туча заведовала припасами. А Ната

— лечебными травами, которые собирала всюду, где они ей попадались.

К нам пришел Док. Мы даже удивились, потому что после посещения Черного леса Сычом, никто больше не рисковал нарушать незримую границу, отделявшую людей озера от опального и мятежного лагеря, каковым являлся наш небольшой поселок.

Док принес некоторые известия, как из своего поселка, так и из других стойбищ, становищ и отдельных семейств. Сыч не ограничивал свободу передвижения людей, но ставил непременным условием одно — дань. Введенная им система действовал четко и отлажено, и нарушить ее могли только те, кто не имел никаких привязанностей, или близких людей — в случае неповиновения или бегства, заложник умерщвлялся беспощадно… Но, даже если и не имелось никаких близких, по приказу бандита убивали любого. И тогда уже сбежавшему начинали угрожать те, у кого убили родственника, не принимая в расчет того, что в смерти, все-таки, виновен не беглец, а те, кто накидывали удавку на шею несчастного… Таким образом свершились несколько показательных казней. Этого хватило, чтобы сломить всех остальных и принудить их следовать указаниям Сыча, на всей территории долины. Святоша продолжал заигрывать с бандой. Его не трогали. Сыч, дальновидно рассудив, что людей надо завоевывать не только физически, но и морально, предоставлял ему полную свободу в пределах читаемых монахом, проповедей.

Что и говорить, о чем в них упоминалось… Мы с удивлением и недоверием слушали, как Док монотонно повторял основные тезисы Святоши, настолько извратившиеся в последнее время. Не убий, превратилось — не убий зэка.

Подставь щеку — ну, это и не требовало пояснений, кому… Особенно часто повторялось, что есть господа, а есть все другие. И господами, естественно, признавались синеблузые… А самого Сыча и его приспешников даже замечали крестящимися, что, однако, не добавляло им святости.

В самом дальнем, к юго-востоку, селении объявились новые звери, и Док подозревал, что слова Совы о непроходимости в горах сильно преувеличены.

Но проследить, откуда они пришли, желающих не находилось — путь в горы был труден и опасен, а наша встреча с медведем, унесшая жизнь Угара и Чаги, до сих пор у всех была на устах. Удивительно было другое — их пытались приручить!

— И как?

— Пустое… Там есть какая-то девчонка, вроде Ульдэ. Такая же дикая, и бесшабашная. Она даже оседлала одного из животных, не надолго, правда. Но те за ней ходят, как собака за хозяином. Прозвище у нее, вроде, как у зверя. Пума, кажется. Синие ее пару раз уже пытались изловить — не удалось. Скрывается в горах, вместе с Клешней и еще парочкой, таких же… Так что, вы не одни такие, непокорные! Попробуй, отыщи иголку в стоге сена — для прочесывания гор надо человек с тысячу. А у Сыча и сотни не найдется.

— Но ее хватает для того, чтобы держать в подчинении более чем пятьсот жителей длины!

Док искоса взглянул на меня.

— Хватает… А как сопротивляться, когда за неповиновение есть только одно наказание — смерть? И не для провинившегося — его то, как раз, может и не тронут. Но любого другого — в отместку. Поневоле станешь паинькой,

когда из-за тебя, кого ни будь, потащат живьем в землю закапывать! Или, того хуже… У нас, не изнасилованных женщин, совсем не осталось, и по несколько раз. Дошло до того, что и молодых ребят стали в кусты таскать — у них есть и такие любители… А Сыч не всесилен — банда понемногу рассыпается на самостоятельные отряды. Но пока слушаются. С вами бы давно покончили — на штурм идти не хотят. Весь поселок гудит о том, что вы сделали с охранником

— теперь стали поспокойнее, и так не лютуют. Но, все равно, плохо… Вы бы уходили в предгорья — и всех делов.

— А восстать не пробовали? Вы могли бы уйти сюда, в форт!

— Ты не расслышал? Сыч запретил уходить без его разрешения… Если кто-то осмелиться, его семье — смерть. Они привязали одного из охотников, когда его друг пропал в прерии больше, чем на пять дней, возле мест, где водятся свинорылы и слегка порезали ему руку. Перевязать он ее не мог — руки стянули за спиной, а самого — по пояс… Понимаешь, что там потом случилось, когда запах крови был учуян? То-то… Девушка одна отказалась их обслуживать — сам знаешь, как. Так они ее сестру привязали возле муравейника и налили на промежность сироп. Знаешь, какие сейчас стали муравьи? Она кричала так, что еще одна женщина сошла с ума! Утром остался один скелет… А сестра теперь ходит по землянкам бандитов и сама себя предлагает, в любом виде. Иначе, ещё одну так же положат…

Док замолчал. Он согласился переночевать и остался в доме Ульдэ, та была в разведке, далеко от форта. Она следила за достаточно редкими животными, и я ждал результатов ее поисков.

Утром, вместе с вернувшейся северянкой, и Натой, мы прошли до самых верховьев Синей реки в предгорьях — девушка заметила стадо больших коров.

Это были редкие представители исчезнувшего вида, как раз из тех, какие на удивление, остались прежними. Я хотел поймать хотя бы одну, чтобы иметь возможность получать молоко.

— Дар может послать Ульдэ одну, — она прищурила свои, и без того узкие глаза, отчего они стали похожи на две щелочки.

— Нет. Ты вернёшься в форт. Пришли к нам Элину. Я вместе с девушками послежу за животными и вернусь, когда найду удобное место. В форте нет охотников, кроме нас, а ты сумеешь найти и предупредить меня, если вдруг появится банда.

Девушка согласилась, и, вскоре, её силуэт исчез среди колышущихся на ветру трав. Ната посмотрела ей в след:

— Ты никогда не хотел переспать с ней, Дар?

— Что? Нет. Глупо, в самом деле, видеть во всех женщинах, прежде всего тех, кто может составить вам конкуренцию в постели!

— А мне казалось, что ты смотришь на неё, не только, как на охотницу…

Я пожал плечами — ей действительно, только казалось! Редко улыбающаяся и почти никогда не смеющаяся Ульдэ была полной противоположностью моим подругам и совершено не возбуждала во мне никаких желаний… Порой казалось, что она сделана не из того же материала, из которого были созданы девушки — женской мягкости в ней не было и в помине! Сильная, ловкая, смелая и совершенно не женственная… Ей бы родиться парнем, а не девушкой!

Элина, присоединившаяся к нам, сказала, что Док, узнав о том, что мы идем за коровами на восток в направлении леса, спешно простился и ушел. Стадо уходило все дальше к скалистому озеру, и это ломало все наши планы. Но, охотиться мы не собирались — нас не прельщало мясо.

— Узнаёшь?..

Ната показала мне рукой. Я кивнул. Где-то, недалеко отсюда, было место, где мы устроили последнюю стоянку, перед тем, как забраться в предгорье в поисках тех самых орехов, и заплатили за них слишком большую цену…