Возвращение
Шрифт:
Бабушка узнать обещала, так ведь это пока еще узнается…
Страшно.
Получить новую жизнь – и снова всех подвести? Этого Устя боялась больше всего. Даже больше смерти…
Глава 8
Из ненаписанного дневника царицы Устиньи Алексеевны Соколовой
Бабушка уехала.
Мне страшно.
Мне ОЧЕНЬ страшно.
Одно дело – предполагать. Другое – понимать, что действительно что-то происходит, что-то надвигается на нас. Какой-то враг существует.
Если вспомнить мою жизнь…
За
Я даже не задумывалась.
И их место заняли… кто?
Правильно, храмы.
Что происходит в Россе? Что не так?
Что вытесняет нашу веру? Веру, в которой спокойно уживаются храмы и капища, мужское и женское начала? Кому это надо?
Когда я пытаюсь припомнить…
Фёдор даже слышать про Живу не мог, его всего трясло, корчило, но… ко мне-то его тянуло! И теперь понятно, почему так.
Спящая сила тем не менее способна на многое. Бабушка мне объяснила.
Сила, даже когда она не проснулась, все равно есть в крови. Даже просто так… я бы спокойно носила и рожала детей, любые хвори обходили бы меня стороной, случись эпидемия, я бы пережила ее спокойно. Сила притягивает мужчин, делает меня привлекательной в их глазах.
Именно сила.
Это как запах у цветка, его не увидишь, но он есть.
С другой стороны…
Я не выносила малыша.
Я часто болела, пока жила с Фёдором. Болеть я перестала в монастыре.
Фёдор отослал меня, когда нашел себе ту иноземную девку. Кажется, из Лемберга. Истерман ему помог…
Значит ли это, что из меня тянули силу?
Может быть, какая-то сила была и у той девки? Только меньше, чем у меня. Или иная?
Но как это могло происходить?
Я спрашивала бабушку, почему женщина, обладающая силой, может скинуть ребенка. И получила внятный ответ – ребенка убили. Еще в ее утробе.
Да, и такое бывает.
Мы получаем свою силу от Рода и Живы. Мужчины от Рода, женщины от Живы, мы рождаемся и живем с ней. Будем мы ею пользоваться или нет, проснется она или останется спящей, то никому не ведомо.
А вот когда человек силой не обладает, а ему хочется…
Есть волхвы, есть ведуньи, а есть и ведьмы-колдовки. Это те, кто заключил сделку с Рогатым и силу от него получил. Да не задаром та сила получена. И что человеку надобно делать…
А с каждого свой спрос.
Одной женщине надо было первенца в жертву принести, второй по ложке крови в день пить. Человеческой. Третьему раз в месяц надо было убивать. Не важно кого, лишь бы убить. У четвертого все дети безумными рождались. Много таких примеров, и думать о них страшно.
А еще ведьмы и колдуны люто ненавидят таких, как мы. Нам сила от рождения дана, а они страшную цену платят. Понять, что сила дается не просто так, что с ней и ответственность приходит, – это они не в состоянии.
Да не о том речь.
Могло ли так быть, что с ведьмой я встретилась, сама того не понимая? И стала одной из жертв?
Я не могу найти ответа.
Те годы я жила как
Не было ничего ТАКОГО!
Никто у меня кровь не брал, никто со мной никаких ритуалов не проводил.
Никто…
Да что ж происходит-то?! Жива-матушка, вразуми, дай понять! Помоги разобраться!
Только бы слишком поздно не было…
Ох и страшно было Фёдору! И чтобы развеять свой страх, решил он поехать поразвлечься.
Куда?
А на Лобную площадь.
Есть такое страшненькое место в Ладоге. Есть [32] .
32
Автор в курсе истории Лобной площади в Москве. И Болотной тоже. Но здесь все-таки Росса. И Ладога.
Раньше несколько таких мест было, на которых людей казнили, сейчас одно осталось. Приказал государь Иоанн Михайлович еще лет двадцать назад, дабы людей криками и прочим не отвлекать сверх меры, а преступников через половину города не возить – устроить все в одном месте. Тут тебе и Разбойный приказ рядом, и Пыточный. Вышел за ворота, пару шагов прошел – и на плахе.
Или на колу.
Или…
Много разных казней придумано, и мучаются люди страшно. А Фёдор…
Смотрел на него Михайла – и тошно парню становилось. Мерзостно как-то.
Наслаждается он? Любопытствует?
А ведь и верно.
Чужой боли радуется, сосет ее, ровно клещ громадный, соками наливается. Вот и румянец на щеках заиграл, глаза заблестели.
А Лобная площадь же…
Несколько помостов пыточных, люди ходят вокруг, палачи своим делом заняты. На одном помосте кнутом секут кого-то, на втором плаха от крови алая, видно, только что кого казнили, рядом на колу человек корчится – уж и не человек. Так, остаток жизни в нем теплится – и все.
Фёдор мимо прохаживается, палачей подзывает, любопытствует, сам к кнуту примерился, удара не нанес, но задумался.
Михайле на то смотреть страшно и тошно было.
Омерзительно.
Сам там очутиться мог бы, сложись судьба чуточку иначе.
Нет? Повезло?
А ведь мог бы. И под кнутом, и на дыбе, и каленым железом… Михайла-то все это и видел, и дружки его так заканчивали. Любоваться?
Да его б воля – все б он тут под корень снес! Камнем закатал! Чтобы и думать о таком забыли, чтобы все казни за стенами высокими проводились и были быстрыми да безболезненными. Отрубили голову – и все тут. Мигом единым [33] .
33
Михайла был не в курсе исследований и не знал, что мозг-то погибает не сразу.