Возвращение
Шрифт:
– Мы как лучше хотели, сынок.
– Знаю. Только впредь так не делайте никогда.
Любава и не собиралась. Из этой беды выбраться бы.
И с Руди она поговорит. О таких вещах она знать должна! Обязана!
– Уверен ты насчет Устиньи, сынок?
Фёдор еще раз кивнул:
– Матушка, я потом пробовал… не важно. Такое у меня, только когда я понимаю, что обмануть меня хотят. Что не она это, а кто-то под нее подделывается. А когда я знаю, что не Устинья это, все в порядке. Мы с Руди проверяли.
Счет
– Феденька, мы сейчас никого звать не будем. Ты себя как чувствуешь?
– Лучше. Эта хоть руки мне не подрала. И то радует.
Руки и правда были целы. На груди пара царапин, но это так, мелочи.
– Тогда одевайся, Феденька… то есть одежду поправь и иди с дядей. Помоги ему тело вынести, да и возвращайся.
Фёдор кивнул, послушно подтянул штаны, затянул ремень и отправился вслед за боярином. Тело и правда надо убрать.
А царица, оставшись одна, упала на колени перед иконами.
– Господь наш, Творец и защитник… [38]
Как-то молиться было тяжеловато.
Мысли кружились и вспыхивали огнями. Обжигали и замораживали одновременно.
Неужели это за ТОТ грех?
Неужели это расплата?
Глава 10
Из ненаписанного дневника царицы Устиньи Алексеевны Соколовой
Я сделала все, что могла.
Фёдор меня видел и заинтересовался. Бывшего мужа я знаю. Когда б я ему глазки строила да хихикала, он бы ко мне мигом интерес потерял. Не нужно ему то, что легко достается.
38
Вольная импровизация автора, не начало молитвы.
Ему то подай, что просто так не получишь.
Когда б он от меня отказался и ушел, я бы порадовалась. Но и в этот раз события не изменились.
Почему я его привлекаю?
Сейчас я могу предположить, что его привлекает моя сила, моя пробужденная кровь. Она его и тогда привлекала, чуял он во мне скрытое, но кровь так и не запела, не проснулась. Фёдор разочаровался и отослал меня в монастырь.
Может быть.
После смерти любимого я не жила, я существовала. Какая уж тут сила…
Сейчас я более привлекательна для Фёдора. Ежели его дядя, боярин Раенский, об отборе для невест царевичевых заговорил… смотрины мне устроил. Сначала он.
Потом царица Любава.
Дрянь мерзкая!
Вот кому бы я зубами в горло впилась, не пожалела. Она заговор устроила, она моего любимого в могилу свела, ее руками все сделано было. А не руками, так задумками.
Что уж теперь…
Тогда я ей подходила как невестка.
Глупая, покорная, спокойная – чего еще желать? Чтобы Фёдор при моей
Фёдор все же срывался, уходил с Истерманом, с дружками… потом возвращался. А она правила Россой в свое удовольствие. Она и ее семейка.
Твари жадные!
НЕНАВИЖУ!!!
Сейчас я сделала что могла. Фёдору я по душе пришлась, он меня в палаты тянуть будет. На отбор, в невесты. Так что попаду я, куда мне надобно. Хотя и ненадолго, да мне надолго и ни к чему. Тут уж либо пан, либо пропал.
Царице я, напротив, не по душе. Она все сделает, чтобы Феденьку своего обожаемого от меня отвернуть, другую ему подсунуть.
А и пусть.
Мне главное в палаты царские попасть. А потом… потом я разберусь уже, что делать. Найду тропиночку. Пролезу, гадюкой проскользну, на брюхе проползу. Ничего не побоюсь, ни осуждения, ни проклятия, лишь бы ОН жив был.
Даже не со мной!
Даже сам по себе, но пусть жив будет! Пусть радуется новому дню, пусть улыбается, пусть живет, встречает рассветы и провожает закаты.
Даже если без меня – не важно!
Лишь бы жил!
А я буду дышать одним воздухом с НИМ, оберегать любимого и буду тем счастлива.
Замужество?
Да и пусть его! Прабабушка меня поддержит, отец с ней спорить не насмелится! Обойдусь! На капище уйду! Волхвой стану!
Лишь бы жив был!
Первые шаги я сделала. Посмотрим, к чему это приведет…
– Боярышня, поговорить надобно.
Настасья мимо тенью скользнула.
С помощью Устиньи из дома ее убрали, перевели к швеям, так что боярину она на глаза не попадалась. Одна беда – у всех на виду.
Устя только веки опустила:
– Ночью буду ТАМ ждать.
И это было понятно.
Там – за сеновалом, больше они с Настасьей нигде не виделись. Ладно, коли надобно, Устя придет. Хоть и не до того ей. Хозяйство заботы требует, маменьке она помогает всерьез, та наконец продохнуть смогла.
Батюшка снова по делам уехал, Илюшка… то ли увлекся кем, то ли еще чего…
А и ладно! Пусть гуляет, кровь молодая, чего ему еще? А самой Усте надо дождаться ночи.
– Что скажешь мне, Велигнев?
Агафья явилась за ответом через месяц, как и сказал волхв. И сейчас с ужасом смотрела на давнего знакомого.
Не были они друзьями, но силу волхва она признавала, а то и побаивалась немножко. Сейчас страх на лицо выплеснулся, не совладала она с собой.
Если раньше волхву никто бы и пятидесяти лет не дал, то сейчас…
Стоит перед ней скелет, кожей обтянутый, глаза запали, щеки провалились… хоть ты бери, да и Кощея Бессмертного с него рисуй.
Но стоит прямо, глаза сверкают нехорошим стальным блеском…