Возвышение падших

Saltwater Marina

Непонимающе нахмурившись, Персея-хатун промолчала и всё же следовала за Миршэ-калфой. Когда они вошли в покои султанши, то девушка ощутила прилив волнения и страха, вызванного неизвестностью.

Дэфне Султан восседала на тахте и вышивала, но, посмотрев на Персею-хатун, отложила вышивку и степенно сложила руки на коленях. Её светлые волосы покрывала седина, а когда-то красивое лицо испещрили морщины, но в целом султаншу можно было назвать красивой. В ней виделись спокойная властность и изящество, напоминающие об её венецианском происхождении

и образованности, полученной в богатой и знатной семье.

— Султанша, — поклонилась Персея-хатун.

— Мой лев пожелал, чтобы я отправила тебя к нему этой ночью, — произнесла та, спокойно рассматривая девушку. — Прежде я тебя не замечала, потому как привыкла не обращать внимания на слуг. Но ты приковываешь взгляд своей красотой и молодостью. Я понимаю, почему шехзаде Баязид выбрал тебя. Но не понимаю того, как спустя годы он смог увидеть кого-то, кроме Филиз Султан.

— Вы не позволите мне отправиться к шехзаде? — осторожно спросила девушка, не понимая причины этого разговора.

— Я не могу этого сделать. Всего лишь хочу предупредить. У моего льва уже есть семья. Её даровала ему Филиз Султан, став его женой и матерью его детей. К сожалению, у него есть гарем, и, как видишь, он всё-таки вспомнил о нём, но это не меняет одной истины. Его любовь — Филиз Султан. Ничто и никто этого не изменит. Теперь можешь идти.

Поклонившись, Персея-хатун в сопровождении Миршэ-калфы покинула покои, не зная, что думать и чувствовать после услышанного. После, представ перед шехзаде Баязидом, она обо всём этом благополучно позабыла.

Дворец санджак-бея в Манисе. Покои Айсан Султан.

Айсан Султан казалось, что она возродилась из пепла и наконец-то зажила полной и счастливой жизнью. Возвращение сына Орхана и отобранного имущества, примирение с Сулейманом, после возвращение дочери Фюлане, а также весть об убийстве Гюльхан Султан — всё это делало её счастливой и свободной.

Она сознавала, что больше нет женщины в этом дворце и в этом гареме, способной её подавлять или унижать. Айсан Султан облачилась в чёрные траурные одежды, а сама наслаждалась происходящим. Её счастье достигло апогея, когда этим вечером шехзаде Сулейман распорядился, чтобы впредь делами гарема ведала Айсан Султан.

Касим-ага, которому было поручено об этом объявить султанше, в настоящее время стоял перед сияющей улыбкой Айсан Султан, неприязненно хмурясь.

— Сообщи об этом всей дворцовой прислуге, а также объяви в гареме, — распорядилась Айсан Султан, посмотрев на евнуха своими серо-зелёными глазами.

— Как прикажете, — отозвался Касим-ага. — Только не думайте, что все разделят вашу радость. Этот гарем не желает знать иной управляющей, кроме Гюльхан Султан. Да покоится она с миром.

— Сомневаюсь, — усмехнулась женщина. — Гарем её терпеть не мог, а из слуг только ты, да Джихан-калфа ею были довольны. Но всё изменилось. Теперь я — управляющая, а Дильшах-хатун — хазнедар. Объяви и об этом. Если ты

забудешь о Гюльхан Султан и станешь служить мне, то останешься на своём посту. Если нет, и тебе найдётся замена.

Касим-ага тяжело взглянул на султаншу, а после поклонился и ушёл. Вздохнув, Айсан Султан со счастливой улыбкой на лице повернулась к детям и Дильшах-хатун, сидящей рядом с ними.

— Хазнедар? — ошеломлённо переспросила женщина, оставив детей и подойдя к султанше.

— Я обещала, что за свою службу ты получишь достойное вознаграждение. Особенно за то, что ты… сделала.

Дильшах-хатун, вспомнив о чём-то, тут же помрачнела. Айсан Султан, заметив это, поджала полные губы и прикоснулась рукой к её плечу.

— Эта смерть на моей совести. Не на твоей. Я отдала приказ.

— Но я её отравила! — горячо прошептала Дильшах-хатун. — На моих руках кровь Хельги-хатун и её ребёнка…

— Никто и никогда об этом не узнает. Все подумали, что её кровотечение и смерть были вызваны родами, потому как я велела отравить её непосредственно перед родами, когда до них оставалось всего ничего. И мы забудем об этом, верно?

— Да, султанша.

Прервав их разговор, в покои вошла Элмаз-хатун и, поклонившись, подошла ближе.

— Султанша, шехзаде вызвал к себе Зеррин Султан и Эсен Султан. Похоже, что шехзаде считает, будто Эсен Султан виновата в смерти Гюльхан Султан, потому как, проходя мимо его покоев, я услышала его обвинения в адрес султанши.

Айсан Султан изумлённо вскинула брови, а после напряжённо переглянулась с Дильшах-хатун.

Дворец санджак-бея в Манисе. Покои шехзаде Сулеймана.

— Я знаю, что это сделали вы, — с холодной ненавистью процедил шехзаде Сулейман, пронзая синими глазами стоящую перед ним Эсен Султан, хмурую и тяжело дышащую от возмущения. — И сколько бы вы этого не отрицали, я знаю правду.

Зеррин Султан, стоящая словно тень за спиной старшего брата, со злорадством и той же холодной ненавистью созерцала происходящее.

Посмотрев на неё, Эсен Султан горько усмехнулась.

— Чью правду вы знаете, шехзаде? — стараясь оставаться спокойной, воскликнула она. — Правду Зеррин Султан, которая во всём меня обвинила?

— Обвинила? — переспросила та. — Не делайте из себя жертву. Жертва — моя мать Гюльхан Султан, которую вы обманули и опорочили, а после организовали её убийство.

— Гюльхан Султан — жертва? — скептически повторила Эсен Султан. — Эта женщина была жадной до власти и почестей, жестокой и бессердечной. Она была кем угодно, но не жертвой.

— Не смейте так о ней говорить, — вмешался шехзаде Сулейман, зло сверкнув синими глазами. — Какой бы она не была, не заслуживала участи, которую вы ей обеспечили.

— Вы хотите, чтобы я призналась в том, что я организовала убийство Гюльхан Султан? — потеряв над собой контроль, вскрикнула Эсен Султан. — Тогда я признаюсь. Это правда. Я организовала то нападение.