Возвышение падших
Шрифт:
Русоволосая Нельхан-хатун, испуганно вздрогнув от слов госпожи, поймала на себе настороженные взгляды одалисок, которым именно она и рассказала о болезни Шах Султан.
— Знайте, что я здорова и власть моя в гареме будет длиться долгие годы, не сомневайтесь. Если я узнаю, что столь нелицеприятные слухи витают в гареме снова, то не поскуплюсь на наказание. А сейчас… Фахрие-калфа!
Седовласая женщина подошла к Султанше и поклонилась.
— Слушаю.
— Нельхан-хатун посадить в темницу на неделю. Пусть одумается
— Нет, госпожа! — испуганно вскрикнула девушка, схваченная на глазах у всех охраной. — Пожалуйста!
Ухмыльнувшись прямо ей в лицо, Шах гордо вздернула подбородок и, окинув испуганных наложниц надменным взором, покинула гарем, шелестя подолом своего роскошного изумрудно-зеленого платья.
Дворцовый лазарет.
Хмурый и настороженный, черноволосый Орхан неспешно вошел в небольшое помещение и огляделся.
Бледная рыжеволосая Гюльхан недвижимо лежала в постели, отрешенно смотря в одну точку.
Лекарша Зейнаб-хатун, увидев султана, испуганно поклонилась и отступила в сторону.
— Каково состояние Гюльхан Султан? — мрачно осведомился Орхан, не отрывая тяжелого взора от жены, которая, услышав звук его голоса, встревоженно оторвала голову от подушки и растерянно на него посмотрела.
— Госпожа, к сожалению, потеряла ребенка, но поправляется. Яда уже нет в ее организме.
— Оставь нас, — сухо бросил султан.
Зейнаб-хатун покорно покинула лазарет, в дверях беспокойно обернувшись на мрачного господина.
Насупившись, Гюльхан села в постели и опустила голову, будто была не в силах выдерживать осуждающий и тяжелый взор султана.
— Как ты до такого опустилась? — непонимающе проговорил Орхан, разглядывая женщину и пытаясь отыскать в ней ту, что когда-то давно любил. — Что стало с тобой, раз ты пьешь смертельный яд, ожидая ребенка, и покушаешься на чужие жизни?
Вспыхнув от его слов, рыжеволосая госпожа, наконец, подняла синие и затуманенные от боли глаза.
— Что вы говорите..? Я не пила яда! И не убивала никого…
— Довольно лжи и лицемерия! — гневался черноволосый султан, прожигая жену глазами, полными осуждения и негодования. — Мне опротивели твои извечные капризы и низкие поступки.
Вздрогнув, словно от болезненного удара, Гюльхан качнула головой в каком-то неверии и разочаровании.
— Я едва не погибла, Орхан. Потеряла нашего ребенка… А ты такие слова говоришь мне прямо в лицо, не щадя?
— Больше слушать ничего не желаю, — выдохнул он, хмурый и мрачный. — И видеть тебя не могу. Как только поправишься, то немедленно покинешь Топ Капы и вместе с Сулейманом отправишься в санджак, что я ему определю.
Развернувшись, Орхан размашистыми шагами покинул лазарет, а Гюльхан, растерянно проводившая его взглядом, бессильно упала на подушку и в тысячный раз разразилась плачем.
Султанские покои.
Светловолосая Дэфне Султан, облаченная в нежно-голубое изысканное
Вскоре двери со скрипом распахнулись и вошел мрачный и явно чем-то огорченный Орхан, который, заметив Дэфне, шумно выдохнул то ли от раздражения, то от облегчения.
Обернувшись к нему лицом с приветственной улыбкой, на нем застывшей, женщина почтенно поклонилась и поспешила подойти ближе.
— Орхан. Прости, что без твоего разрешения вошла…
— Ничего, — сухо кивнул тот, устало опускаясь на тахту и жестом приглашая жену сесть рядом с ним. — Что такое?
— Понимаю, что мне не стоит в это вмешиваться, — осторожно начала она, опустившись на тахту подле Орхана и воздев к нему свои пронзительные серые глаза. — Но Баязид мне покоя не дает, да и мне, признаться, тяжело находиться в гареме Топ Капы. Здесь все чуждо, непривычно. Людей больше беспокоит власть, чем что-либо другое. Эта атмосфера убивает меня и душит…
— Если пожелаешь на время уехать и отдохнуть, то я не против, — заботливо отозвался Орхан, рассматривая явно волнующуюся в его присутствии Дэфне, чего он раньше за ней не замечал.
— Это не совсем то, о чем я вас хотела попросить… Не угодно ли тебе назначить нашего Баязида санджак-беем в подходящую провинцию? Я бы отправилась следом за ним, оставила позади и Топ Капы и… все, что здесь произошло.
— Признаюсь, что я и сам давно думал об этом. Ты права, Дэфне. Впрочем, как всегда… Мои сыновья уже выросли и им пора набираться опыта и начинать самостоятельную жизнь. Баязид давно рвался в санджак, я знаю.
— И каково же будет твое решение?
Вздохнув, Орхан решительно кивнул головой самому себе, будто одобряя принятое решение.
— Я в ближайшее время назначу своих Шехзаде в подходящие провинции и вы с Гюльхан отправитесь их сопровождать.
— Благодарю вас, господин, — прошелестела Дэфне, скрывая свою боль из-за того, что он так легко соглашается расстаться с ней и с подобным безразличием отпускает от себя.
Покои Эдже.
Размышляя над судьбоносным предложением Рейны, темноволосая госпожа задумчиво восседала на тахте и без особого интереса листала скучную книгу, когда в опочивальню вошла ее служанка — Гезде-хатун.
Подняв на нее взгляд изумрудно-зеленых глаз, Эдже вопросительно вскинула изящные брови.
— Для вас послание, госпожа. Передал какой-то ага гарема.
Вспыхнув от догадки, Султанша помедлила с тем, чтобы брать послание в руки, но все же решившись, она аккуратно его развернула.
«Госпожа,
С каждым днем я больше возгораюсь всеобъемлющим пламенем любви к вам.
С каждой ночью страдания все сильнее сжимают меня в своих смертельных объятиях.
Ваш прекрасный светлый лик — спасение для меня, а глаза — исцеление».