Возвышение падших
Шрифт:
— Условие?
— Если ты выберешь второй исход, то тебе придется немедленно начать усиленные тренировки в боевых искусствах. Мягкотелая и изнеженная принцесса мне не нужна. Я иду на войну. В Греции закуплю новых кораблей для своего флота, а после отправлюсь на Геную и верну себе законное право власти.
Эдже непонимающе нахмурилась, а после растерянно опустила глаза, чувствуя, как душа разрывается на части. Одна отчаянно желала последовать за Рейной, куда она прикажет, а вторая держалась за султанство и Топ Капы, что она должна будет оставить.
—
Эдже растерянно покачала головой.
— Я… подумаю. Это очень важное решение и я не могу так сразу ответить.
— Конечно, — улыбнулась темноволосая сеньора. — Но времени почти нет. Решай, Эдже. Твоя судьба в твоих руках.
Дворцовый лазарет.
Зейнаб-хатун отчаянно пыталась успокоить рыжеволосую госпожу, льющую горькие слезы на подушку в душераздирающем плаче, но та отказывалась слушать ее и пить какой-то дурно пахнущий отвар.
— Молю Аллаха, успокойтесь, госпожа. Вы еще не совсем здоровы. Вам нельзя так волноваться!
— Оставь меня, — сквозь слезы прошептала Гюльхан. — Это все она.. Она меня отравила! Шах Султан!
— Что вы такое говорите? Побойтесь Аллаха, госпожа. Вы сами испили яду, потому и потеряли ребенка и возможность впредь иметь детей.
Слова о потере ребенка ударили снова по слуху Гюльхан и та, чувствуя, как от осознания этого боль и негодование расстилается в душе, с новой силой бросилась в отчаянные рыдания.
Двери лазарета со скрипом распахнулись и в комнату вошел взволнованный Сулейман, который, увидев, как мать рыдает в постели, мрачно насупился.
Лекарша, поклонившись, отступила в сторону.
Медленно приблизившись к кровати матери, Сулейман осторожно опустился на ее край и от созерцания ее страданий что-то неприятно защемило в его груди.
— Валиде?
Гюльхан вздрогнула от звука его голоса и стихла, но головы от подушки не оторвала и осталась неподвижно лежать, словно вместо выплеснутого отчаяния пришла душевная пустота.
— Аллах не оставит вас. Вы поправитесь… Не печальтесь об утраченном. Я и Зеррин все еще рядом с вами. Думайте о том, что мы у вас есть и очень вами дорожим.
Тяжело вздохнув, рыжеволосый Шехзаде наклонился к лежащей на кровати бледной руке матери и почтенно поцеловал ее.
— Госпоже нужен покой, — осторожно проговорила лекарша.
Понимающе кивнув, Сулейман направился к дверям и, выходя, бросил на страдающую мать беспокойный, сочувственный взгляд.
Спустя
Покои управляющей.
Заботливо склонившись над лежащим на руках маленьким Абдулбаки, темноволосая Шах Султан непрестанно улыбалась.
Дети привносили в ее жизнь светлую радость, которая, словно луч солнца, пробивающийся сквозь сгустившиеся тучи, освещала ее дни.
Фериде-калфа, вошедшая в роскошную опочивальню, почтенно склонилась перед сидящей на тахте госпожой и не сдержала умиленной улыбки, взглянув на маленького Султанзаде.
— Госпожа моя. Есть новости.
Та неохотно перевела взор темно-карих глаз к своей калфе.
— Говори.
— Мне удалось узнать о том, что вчера Повелитель расторг помолвку Севен Султан с Касимом-пашой.
— Что..? — изумленно переспросила Султанша и, подозвав к себе служанку, бывшей няней младших детей, отдала ей Абдулбаки, а после поднялась с тахты и подошла к калфе. — Зачем это понадобилось?
— Оказывается, Султанзаде Османа, сына Хюмашах Султан, и Севен Султан вот уже два года связывают романтические чувства. Они об этом поведали Повелителю и тот немедленно расторг помолвку Султанши. К тому же, господин вызвал к себе после Хюмашах Султан. Говорят, она так гневалась, так кричала, что стены сотрясались… Заявилась после в гарем и направилась прямиком в покои Севен Султан. Насколько мне известно, Хюмашах Султан очень злилась на своего сына и госпожу.
— Аллах милостивый… — ошеломленно выдохнула Шах, а после задумчиво ухмыльнулась. — Вот уж не думала, что такое возможно. Севен всегда казалась мне такой чистой и непорочной, что и мысли о том, будто она за спиной династии тайно встречается с кем-то, а уж тем более с Османом, не могло возникнуть в моем разуме.
— Верно, госпожа, — согласилась Фериде-калфа. — И я была удивлена. Но это еще не все новости…
— Что еще?
— Повелитель объявил Хюмашах Султан о том, что ее никях с Феридуном-беем состоится в скорейший срок.
Шах Султан улыбнулась шире и довольно кивнула темноволосой головой, отчего ее высокая драгоценная корона сверкнула в солнечном свете.
— Навестим-ка нашего Повелителя. Нужно кое-что уладить, раз все так удачно складывается…
Гарем.
Проходя мимо распахнутых дверей гарема, царственная Шах Султан увидела, как темноволосая и худощавая Артемисия, стоя в окружении нескольких наложниц в золотисто-бежевом нежном одеянии, о чем-то с ними разговаривала.
— Фериде, пусть Артемисия подойдет ко мне.
Калфа, покорно склонив голову, пошла к фаворитке и вскоре Артемисия, обернувшись к ожидающей ее госпоже, приблизилась к ней и почтенно поклонилась.
Наложницы, которых она покинула, завистливо переглянулись между собой.
— Тебе удалось удержать Орхана этой ночью в султанских покоях, как я и просила, — довольно отозвалась Шах, оглядывая молчаливую девушку, которая смотрела ей прямо в глаза. — В который раз ты удивляешь меня своей сообразительностью и преданностью, Артемисия.