Время жнецов
Шрифт:
— Прекрасно, коллега. Будем работать. Предварительное впечатление у меня уже сложилось, теперь я стану задавать вопросы, а вы — удовлетворять мой профессиональный интерес, затем я сам произведу осмотр тел и ознакомлюсь с результатами ваших исследований, — ответил Вяземский и повернулся к телу первой жертвы.
— Когда оно обнаружено, где и кем? — таким был первый вопрос консультанта.
— Ночью 12 мая на набережной Фонтанки у Обуховсковского моста. Лежащее тело заметили из проезжающей мимо пролётки. Я сам проводил осмотр на месте
— Бельё, одежда, обувь? — коротко спросил Вяземский.
Карл Альфредович указал на соседний стол и добавил:
— Одежда и нижнее бельё разрезаны от ворота до талии одним махом, вместе с передней брюшной стенкой. Внутренняя поверхность платья и нижнего белья пропитаны кровью. Направление тока — от живота к спине, сверху вниз. Это свидетельствует о том, что удар режущим предметом был нанесён жертве в положении лёжа. На каблуках обуви жертвы обнаружены вертикальные следы грязи и пыли, а на месте преступления — следы волочения, ведущие из подворотни к набережной.
— Наружный осмотр одежды и белья? — таким был следующий вопрос Петра Апполинарьевича.
Карл Альфредович с того же, вспомогательного стола взял закрытую стеклянную чашку Петри и протянул консультанту:
— Человеческий волос средней длины, светлого цвета, соответствующий владельцу среднего возраста.
— Следы насилия? — продолжал Вяземский.
— Двумя стандартными методами не обнуружены, — доложил Карл Арнольдович.
— Следы сопротивленния? — задал очередной вопрос Вяземский.
— Не обнаружены. И это говорит о том, что жертва активного сопротивления не оказывала, — уточнил Штёйдель.
— Драгоценности, украшения или их следы? — таким был очередной вопрос Вяземского.
— Не обнаружены, — коротко бросил Карл Альфредович и тут же добавил. — На этом теле. На соседнем — следы осаднения на левой стороне шеи, что говорит о наличии у жертвы драгоценного укращения, возможно, золотой цепочки, которую преступник снял не без усилий. Но это совсем не ограбление, Пётр Апполинарьевич, ведь так?
— Нет, целью преступления ограбление не являлось. Преступник лишь желает, чтобы все так считали. Однако, коллега, вы тщательно осмотрели пальцы первой жертвы? — спросил Вяземский, а его вгляд коснулся грязных кистей жертвы и пальцев со сломанными ногтями.
— Кроме грязи и пыли вы там ничего не найдёте, — с лёгкой ноткой упрёка пояснил Штёйдель.
— Ну-ну, подайте-ка лупу, Карл Альфредович, — спокойно попросил Вяземский и, получив необходимое, долго изучал пальцы кистей первой жертвы, а потом привлёк к этому и Штёйделя. — Что видите, коллега?
— Белёсый след кольца средней ширины на левом среднем пальце, — смущённо, как школьник, не справившйся с заданием, произнёс Карл Альфредович. — Характер следа указывает на то, что кольцо носили только
— Нет. Убийца достаточно опытен, чтобы не оставлять на жертвах вещей, которые могут указать на него самого, разоблачить его — стать вещественными доказательствами преступлений, — терпеливо пояснил Вяземский. — А теперь, Карл Альфредович, подайте, пожалуйста, спиртовый тампон.
— Значит, существует большая вероятность того, что эти украшения находятся в розыске, — будто не слыша Вяземского, продолжил Штёйдель, а потом спохватившись, подал Петру Апполинарьевичу требуемое.
Вяземский, обрабатав подушечки пальцев трупа, передал лупу Штёйделю со словами:
— Ну-ну… А что вы видите теперь, коллега?
Присмотревшись, Карл Альфредович ответил:
— Кожа на большом и указательном пальце правой руки темнее, чем на других, имеются следы омозоления… На этих же пальцах наблюдаются продольные белые бороздки. На большом пальце левой кисти вместо бороздок — точки. Ниже первой фаланги левого указательного пальца — кольцевидный след омозоления. Цвет подушечки обычный и она чистая. Но, что всё это значит?
— Это значит, что жертва занималась ручной работой, — ответил Вяземский. — Об этом позже. Теперь доложите о времени смерти.
— От 22:00 11 мая до 01:00 12 мая, — чётко ответил Штёйдель.
— Содержимое желудка? — таким был очередной вопрос Вяземского.
— Осетрина, грибы жареные, мясной фарш, печёное тесто и засахаренные фрукты. Всё в стадии переваривания. Лакмусовая проба положительная, что говорит об употреблении сухого вина, предположительно сорта «Брют», — без всякого промедления ответил Карл Альфредович.
— Ну-ну… И что это значит, коллега? — спросил Вяземский без тени иронии.
— Что убийство совершено не более чем через два часа после ужина, — также чётко отетил Штёйдель.
По мере общения с Штёйделем, Вяземский нахадил, что этот судебный врач импонирует ему всё больше и больше: по-немецки скрупулёзен, точен в деталях, выдержан внешне и внутренне, крайне работоспособен. Не всем своим коллегам Пётр Апполинарьевич смог бы дать такую лестную оценку.
— Орудие убийства? — после короткой паузы Вяземский возобновил опрос. Не срывая тени недоумения на лице, Штёйдель ответил:
— Узкий средней длины предмет с очень хорошей односторонней заточкой. Предположительно нож, похожий на наш секционный, только короче. Разрез произведён одномоментно и с такой точностью, что не задел ни один орган брюшной полости. Но, позвольте, Пётр Апполинарьевич, разве кровоподтёки на подбородке и шее не указывают на смерть от удушения?
Хмыкнув про себя, Вяземский с большим интересом посмотрел на коллегу, а потом произнёс:
— Смотрите, Карл Альфредович, хрящи гортани и трахея не повреждены. А вот о чём говорит масса кровяных сгустков в брюшной полости и специфическая пропитка брюшной стенки кровью изнутри?