Всадники Одина Цена человечности
Шрифт:
Он видел, как несколько раз зацветала и увядала пустыня: всего на несколько дней она покрывалась целым океаном цветов, потом все исчезало. Раньше Ян не обращал внимания на подобные вещи. Теперь же его ломало и перекручивало. С каждым убитым ему все больше хотелось завыть. Будто бы он жил на берегу спокойного залива, и в один прекрасный момент все смыло цунами. Нет, он не потерял своих навыков. Он продолжал убивать недрогнувшей рукой, но по ночам... Все, о чем он мечтал, — чтобы кошмары закончились. Он надеялся, когда они с братом выберутся отсюда, то осядут где-нибудь на тихой спокойной планетке. Где будет не нужно убивать...
Сегодня остался последний. Иман Ван-Кувера, прятавшийся вместе с семьей от разящего клинка Визиря за высокими стенами загородной резиденции. Но когда это убийц останавливала вооруженная
План предельно прост: под покровом ночи уничтожить всех, кто окажется в резиденции, за исключением йольфов. Не щадить никого: ни женщин, ни детей. Как всегда. И легче от этого не становилось.
Прибыв в столицу крабьим караваном, они взяли лошадей и снова отправились в пустыню. Им предстояло найти среди белых песков оправы оазис, скрывающий имение. Нужно было успеть. Ведь каждое утро из города к Иману приезжал гонец, докладывающий ситуацию в столице. В случае непредвиденных обстоятельств (как появление в городе группы неизвестных воинов), в любое время дня и ночи. Ян перехватил гонца, поэтому Иман не получил новость. Но наверняка он насторожится, если поутру не обнаружит у ворот свою персональную «Александрийскую панораму»[4].
Они нашли дворец незадолго до того, как пустыню полностью окутала тьма. Лошадей пришлось оставить, дабы не выдать себя раньше времени. И они: сорок бархов и один модификат, укутанные в белые плащи с головы до пят, бесшумными тенями заскользили по барханам.
Утопающий в зелени дворец, обнесенный высоким кованым забором, в свете луны выглядел эфемерно. Высокие башенки, воздушные арки и переходы. Все стерильно белое, без единого намека на грязь. Тишина, нарушаемая лишь стрекотанием ночных насекомых и… храпом стражников. Смешно. В попытке не привлекать внимания в своем бегстве из столицы, Расин прихватил далеко не самых старательных подчиненных. Чем собственноручно и вырыл себе могилу.
Они пробрались внутрь без каких-либо осложнений. Стража осталась лежать на том же самом месте, где несла караул. Навечно.
Нападающие разделились. По десять человек на крыло дворца. Ян направился прямиком в опочивальню главного заговорщика.
Коридоры и лестницы мелькали перед глазами, сливаясь в единое белое ничто. Он бежал, перепрыгивая через ступени, а то и целые лестничные пролеты. Редкие стражники падали замертво, окрашивая кипенные стены в алый. Беззвучно. Тихо. Быстро. Никто не успевал среагировать.
Последняя дверь. Ян распахивает ее пинком ноги, бегло оглядывает. На большой кровати лежат трое. Черный мужчина и две молодые женщины. Рабыни.
— Как ты смеешь врываться в покои Расина Эр Фарх!.. – ревет мужчина и захлебывается, не договорив.
Ян вытирает меч о шелковую простыню, не отрывая взгляда от перепуганных девушек. Те прижались друг к другу, не в силах даже пискнуть, не то что закричать.
Ему было жаль их. Они ведь ни в чем не виноваты. Всего лишь оказались не в том месте и не в то время. И к его кошмарам добавятся новые глаза – небесно-голубые и черные. Позади раздается негромкое хныканье. Ян оборачивается, едва сдержавшись, чтобы не выругаться. Ребенок.
Ему не больше семи. Совсем недавно начавший жить, малыш с серебристыми глазами. Он непонимающе смотрит на неподвижные тела в постели, на окровавленные простыни. И на Яна, застывшего соляным столбом напротив, еще не успевшего убрать меч в ножны.
– Иди… сюда. У меня для тебя кое-что есть. – Ян опускается на корточки и пытается придать лицу хоть какое-то подобие дружелюбия.
Не выходит. Дети чувствуют ложь. Он начинает отступать. Мальчик спотыкается, падает, плачет, громко, пронзительно. Этот крик вспарывает ночную тишину, как нож — обнаженную глотку. Яну кажется, что эта глотка — его. Он не может двинуться, пошевелить даже пальцем. А ребенок рыдает, захлебываясь слезами.
– - Какого дьявола тут происходит, Ян?! – на пороге появляется Айрэн, метис из его отряда. – Ты чего малявку не пришил?
Он замахивается кривым мечом, а Ян сам не понимает, как оказывается рядом, как голова барха падает на мраморный пол, как лицо орошает кровь.
Крик обрывается. Ян молча подхватывает мальчика на руки и идет к выходу. Бархи знают свою работу – справятся и без него.
– Мы закончили.
– Потери?
– Семеро, командир.
– Тогда уходим. Проследи,
Ян устало прикрывает веки и тянет руку к пульту. Один клик, и он слышит нарастающий гул, напоминающий далекие раскаты грома. Ян смотрит, как дворец Имана внезапно схлопывается, рассыпается, как карточный домик от удара кулаком по столу. Кулаком одного аса, вздумавшего поиграть в Бога.
Мальчик у него на руках негромко всхлипывает во сне. Ян невесомо гладит его по светлой макушке и смотрит на горизонт. Занимается рассвет. Пора отправляться к брату. Домой.
***
Ларсен думал. Прошел почти год. Он снова встретил Его. Снова жил с Ним, в Его доме. Снова было, как раньше. Почти как раньше. Вот именно, что почти... Интересно, счел ли Лохаль ту историю предательством? Он ведь так ничего и не сказал. Да что там... Он вообще не показался. Говоря по чести, Ларсен думал, что Ас давно уже покинул мир, растворился в призрачных далях ирреальности, которую звал космосом, и о которой сам Ларсен имел представление весьма смутное. Но нет... Как оказалось, он все это время был здесь. Скрывался в Диадеме, самом неподходящем для Аса месте. Рад ли Ларсен его снова встретить? Без сомнения. Он... любил его... Насколько вообще это слово может быть применимо к Создателю. Но... что-то неуловимо изменилось, будто исчезло нечто важное. Они так же вели беседы вечерами, как и раньше, Лохаль даже делился своими планами. Однако Ларсен смотрел на это как бы со стороны. Он понял, что больше не чувствует прежнего трепета перед своим Богом.
Он, несомненно, разделял взгляды Лохаля на реформацию политического и социального уклада Диадемы Има. Однако ему казалось, что дело здесь было не только в йольфах. Чего же тот добивался? От всех вопросов на тему, как он сюда попал и почему именно Диадема, а не Север, где было бы значительно безопаснее, Лохаль отмахивался, переводя разговоры в иное русло.
Еще эта непонятная связь с Яном. Ларсен был не в курсе подробностей, знал только, что тот выполняет для Лохаля какую-то очень грязную работу. Впрочем, Ян не появлялся во дворце уже восемь месяцев. Почти год... Ас отправил его куда-то вглубь страны. Ларсен не знал большего, и ему совершенно не нравилась подобная скрытность. Впрочем, он догадывался, что это как-то связано с подавлением бунтов против Великого Имана, попеременно разгоравшихся в разных камнях. Ситуация с каждым днем усугублялась сильнее и сильнее. Тут и там он слышал перешептывания, чувствовал злобные взгляды в спину. А месяц назад Ларсен вовсе перестал выходить с дворцовой территории, потому как услышал разговоры, что, дескать, неплохо было бы отловить визиревых рабов. Да и самого Визиря поджарить, как раньше жарили клятых йольфов. Люди были недовольны реформой.
Ларсен понимал, что те люди в толпе вряд ли рискнут нападать в открытую, однако все же предпочел не нарываться. Йоргу с Таной настоятельно рекомендовал тоже сидеть во дворце и за воротами не показываться. Тана, конечно же, послушалась. В последнее время они с Ларсеном неплохо сблизились. Она частенько захаживала к ним с Дриной. Они пили тий и разговаривали, ждали вестей от Яна или от хозяина. Впрочем, второй предпочитал их игнорировать. А от первого никаких вестей не приходило. Девчонка сильно из-за этого переживала, она очень боялась, что с Яном что-нибудь случится. Ларс и сам этого опасался. Но боялся он не сколько за самого Яна, сколько за Лохаля. Конечно, он всемогущий Ас. Но даже Асы не бессмертны, и кто его знает, к чему приведет вся эта ситуация. Что касалось Йорга, то его, похоже, уже ничего не беспокоило. Совета Ларсена он не послушал и продолжал днями и ночами шастать по библиотекам, борделям и кабакам, периодически доводя себя до невменяемого состояния. Тана несколько раз пыталась с ним поговорить, но тот отвечал ей очень грубо, порой скатываясь в откровенную нецензурную брань. Ларсен вмешался в одну из ссор, высказав ему все, что он думает о подобных грубиянах. После чего Йорг вообще прекратил всякое с ними общение. Чему Ларсен даже обрадовался. Йорг – неприятный человек, выставляющий напоказ все то темное и мерзкое, что нормальные индивидуумы предпочитают прятать как можно глубже. Ларсен славился своим терпением, но даже оно сдавало при общении с Йоргом. И он не понимал, как с таким братом, как Ян, Йорг сумел вырасти, прости Создатель, этаким засранцем.