Всё разрушающий прибой
Шрифт:
Я поерзала на кровати, чувствуя себя перегревшейся от своих мыслей и живой печки, прижатой ко мне.
Осознав, что я медлю, я вернула свое внимание к учебе, только чтобы почувствовать тяжелый груз ужаса, распространяющийся по груди. Я вскрикнула, когда уставшее лицо мамы появилось в моем сознании. Призрачное прикосновение к задней части моей шее подняло крохотные волоски там. Слабое чувство поцелуя коснулось моей щеки. Затем это все исчезло, ужас и призрачные прикосновения, оставляя за собой пустоту, которую я не понимала.
— Мам.
Всепоглощающая
— Мама, — закричала я, распахивая дверь. Она ударилась о стену.
Бабушка стояла у лестницы с пораженным выражением лица.
— Где мама?
Ее губы шевелились. Рука взлетела, чтобы прикрыть рот.
— Молли. — Мое имя было приглушенным криком вырвановавшимся из ее горла.
Я взбежала по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, и остановилась в дрерях родительской спальни. Она лежала на коленях у моего отца. Ее глаза были открыты и пусты. Насыщенные красные и синие овальные пятна покрывали ее шею. За ними на кровати валялся открытый чемодан, наполовину заполненный мамиными вещами. Одежда вываливалась из комода, ящики все еще были открыты, как будто мама собирала вещи в спешке.
— Что ты сделал? — Мой голос получился высоким и тонким.
— Молли? — вскинул голову отец.
Я зашла в комнату.
— Что ты сделал?
Его рот несколько раз открылся и закрылся.
— Это… это несчастный случай, — пробормотал он. — Ты должна мне поверить.
Глубокая, мучительная печаль быстро пронзила меня, почти подкашивая колени. Задыхаясь, я прижала ладони к груди, прямо над дырой, где раньше было мое сердце. Мой отец только что вырвал его из груди.
— Ты убил ее.
— Я не хотел. У нее было виденье обо мне. Она сказала мне об этом, и она не переставала говорить. Она говорила, и говорила, и говорила. — Он мельком взглянул на женщину, которую, как он утверждал, любил. — Она все не замолкала. Я только хотел, чтобы она заткнулась. — Он погладил ее по щеке.
— Не трожь ее! — заорала я.
— Это сделала ты. — Его лицо снова повернулось ко мне, и он прищурился. — Ты заставила меня сделать это.
— Это твоя вина. — Он быстро встал. Безжизненное тело мамы рухнуло на пол к его ногам. Он переступил через нее, указывая пальцем на меня. — Ты сделала это с ней. Ты заставила меня убить твою мать своими мысленными трюками.
Камни упали в мой желудок. Ладони увлажнились от пота.
— Я этого не делала. Меня даже не было здесь.
— Это твоя вина, не отрицай. — Он пересек комнату, тряся своим пальцем. — Твоя вина!
Он поднял кулак, заводя назад руку.
Я выпучила от удивления глаза и отступила назад. Жар поднялся по позвоночнику. Сила дико заискрилась у меня во рту: — УБИРАЙСЯ! ПОШЕЛ ВОН ИЗ ЭТОГО ДОМА. ОСТАВЬ НАС В ПОКОЕ. УХОДИ! ПРОСТО УХОДИ!
Он так и сделал. Его рука упала, и он прошел мимо меня, как марионетка на ниточках, покидая комнату. Я следовала за ним до лестницы, наблюдая. Он спустился по лестнице, подобно призраку,
На этот раз он не вернулся.
Глава 20
Вторник, ночь.
Оуэн наклонился вперед, уперев локти в бедра, зажав ладонями нос и рот, глаза широко открыты от шока. Мы перебрались на диван. В какой-то момент моего признания он плеснул нам бурбона на два пальца. Несмотря на пару глотков, хрустальные бокалы для виски стояли нетронутыми на кофейном столике.
Когда стало очевидно, что я закончила свою историю, он нахмурился и тряхнул своей головой.
— Я не куплюсь на это.
— Ты не веришь мне? — Мой голос прозвучал грубо и скрипуче, подобно наждачной бумаге по дереву.
— Нет, не то. — Он опустил руку на мое плечо, затем прикоснулся к щеке. — Я имею в виду, что я не верю, что ты убила его.
— Он был под моим влиянием, Оуэн.
— Как долго продолжается эффект? Несколько минут, секунд?
— Где-то так, — медленно кивнула я, до конца не уверенная.
— Где был убит твой отец?
— Угол Третьей и Центральной. А что?
— Это, как минимум, в пятнадцати минутах ходьбы отсюда. Твоё влияние спало бы уже к тому моменту. — Он махнул рукой, чтобы подчеркнуть свою точку зрения. — Он был, скорее всего, пьян, и он только что убил твою маму. Думаю, он был в бегах.
Мой подбородок задрожал. Я прижала руку к своему животу и потрясла головой, все ещё отрицая, как бы мне ни хотелось верить его точке зрения. Господи, как же хотела верить его доводам.
— Я знаю, Молли. Это больно. Но давай обдумаем это.
— Его бы не было там, пересекающего ту улицу, если бы я не послала ему принуждение покинуть нас первым делом, — возразила я.
— Ты не знаешь этого. Есть большая вероятность, что он специально вышел перед той машиной.
— Ты думаешь, он покончил с собой?
— Не думаю, что ты должна исключать это, — пожал он плечами. — Также не думаю, что ты должна винить себя в его смерти. Здесь присутствует слишком много посторонних факторов. Также как… — Он замолчал, и уголок его рта приподнялся. Он похлопал по своей груди. — Также как и я, наверное, не должен винить себя в смерти Энрике. Он хотел зайти в воду, и не имеет значения, как сильно я следил не ним, он бы нашёл способ, как сделать это.
— Но все равно больно.
— Да, это так.
— Когда-нибудь ты станешь прекрасным отцом, — сказала я ему честно.
Его брови приподнялись.
— Ты так думаешь?
— Да. Мой отец… он был ужасным человеком, но он не заслуживал такой смерти.
— Он убил твою мать.
— Я знаю, и он должен был сесть в тюрьму за это.
— Мэри ведь не знает об этом, не так ли? — Оуэн приподнял мою руку и прижался губами к костяшкам пальцев.
— Не думаю. Вот почему я держала свой разум закрытым от неё все эти годы.