Всеблагое электричество
Шрифт:
— Занятная перспектива, — пробормотал я. — Надо полагать, в библиотеке вы уже смотрели?
— Не нашел ничего подходящего, — признал сиятельный. — Где она?
Я ухватился за дверной косяк, не без труда поднялся на ноги и заглянул в библиотеку. На полках не осталось ни одной книги, все они лежали на полу, составленные в неровные стопки.
— Все проверили? — спросил я, гадая, каким именно образом сиятельный устроил обыск, не зная ровным счетом ничего о книге, которую намеревался отыскать.
— Все, — подтвердил старик.
—
— Выбросьте нож! — потребовал он.
Я безмолвно выругался, достал титановый клинок и кинул его на пол.
— Идите первым! — приказал сиятельный, снимая с дверной ручки пиджак. — И без глупостей!
Мы двинулись к лестнице, поднялись на третий этаж, а в коридоре меня вновь скрутил сердечный приступ. Пока корежили судороги, старик первым прошел в спальню, огляделся и вышел обратно.
— Ее там нет! — с нескрываемой злостью обвинил он меня во лжи. — В комнате нет ни одной книги вовсе!
— Ну разумеется нет! — прохрипел я, понимаясь с колен. — Там есть увеличительное стекло, идиот!
— И что с того?
— От безденежья, — поморщился я, массируя ладонью грудь, — пришлось распродать часть библиотеки букинистам. По частям. Кому именно что досталось — помню только я. Так что поаккуратней с вашим талантом. И если думаете, что достаточно будет просто узнать название, то смею заверить — в разных изданиях одной и той же книги текст мог претерпеть определенные изменения. И уж точно изменялась разбивка по страницам!
Прозрачно-светлые глаза старика загорелись недобрым огнем, но от новой экзекуции он воздержался и лишь указал на дверь:
— Проходите!
Я зашел в спальню, сел за письменный стол и попытался открыть его верхний ящик, но рука вдруг обвисла безвольной плетью. Старик сам открыл его, достал увеличительное стекло и принялся разглядывать фотокарточку.
— Ничего не разобрать! — заявил он.
— Старость не радость, — ухмыльнулся я в ответ.
— Не все до нее доживают, — парировал сиятельный.
Намек был прозрачней некуда, и я потребовал:
— Дайте мне.
Получил фотокарточку и лупу, присмотрелся и вдруг неким наитием угадал, что за книгу держала тогда мама в руках.
Не колебался ни мгновения. Быстро сунул пожелтевший снимок в рот и принялся пережевывать его, стремясь измолоть жесткую бумагу зубами, а лучше — проглотить и оставить сиятельного в дураках.
Не успел. В глазах вдруг помутилось, я соскользнул с кресла и бухнулся на пол. Старик присел рядом и без особых церемоний разжал мою челюсть клинком перочинного ножа. Вынув измусоленный и промокший от слюны комок, он выпрямился и с раздражением выкинул его в дальний угол.
— Зачем вы это сделали, виконт? — с досадой спросил сиятельный, нервно пройдясь по комнате.
Онемение понемногу отступило, и я прохрипел:
— Без меня не расшифровать…
— Бросьте! — отмахнулся старик. — У вас даже
Я оторвал голову от пола, пригляделся и с нескрываемым удивлением обнаружил, что сиятельный неведомым образом раздобыл копию не только моей карточки, но и ее оторванной части.
— У вас нет книги! — выдал я тогда и попытался подняться с пола.
— В самом деле? — ухмыльнулся старик и взял с кресла оставленный там лепреконом томик «Приключений Алисы в Стране чудес». — Сдается мне, все же есть.
Сиятельный уселся в кресло, выложил на широкий подлокотник оба фотоснимка и принялся листать любимую книгу мамы, поочередно выписывая что-то из нее в свой блокнот.
— Вы крайне самонадеянный молодой человек, виконт, — бормотал он между делом себе под нос, — видно, пошли в деда. Эмиль отличался изрядной взбалмошностью, вечно витал в облаках и строил прожекты. Он дополнял брата, но без него ничего собой не представлял. Заурядная личность, склонная к необдуманным авантюрам.
Я осторожно наполнил легкие воздухом и позволил себе неудобный вопрос:
— Что же вас всех так заботят секреты этого ничтожества?
— Ничтожества? Вовсе нет, — возразил старик. — Он был по-своему неплохим человеком, душой компании и любимцем женщин. Бездарным он не был, всего лишь непредусмотрительным. В карты играл замечательно, но продумывать партию на несколько ходов вперед не умел. Это его и сгубило.
— Свой секрет он запрятал просто отлично.
— Это не его секрет! — рявкнул вдруг сиятельный. — Это наш секрет, наш, общий! Эмиль шантажировал нас, втянул в свою нелепую интригу, подставил под удар! Все последние годы мы жили с зависшим над шеей топором, но теперь все закончится! Теперь все закончится!
Все закончится? Боюсь, что так.
Досадно. Умирать не хотелось ни капельки.
— Крепко он держал вас за причиндалы, — усмехнулся я, желая хоть немного отвлечь сиятельного и потянуть время, но тот вдруг вскочил с кресла и в недоумении уставился на запись в блокноте.
— Этого не может быть! — прошипел он, побелев, словно мел. — Этого просто не может быть! Немыслимо!
Старик подошел к столу, налил себе воды из графина, выпил, прошелся по комнате, вытирая платочком вспотевшее лицо.
— Не может быть! — упрямо твердил сиятельный, старея буквально на глазах. — Чертов недоумок! — выругался он, пошарил по карманам брошенного на кровать пиджака, достал из него коробок спичек и запалил фотокарточки. — Гореть тебе в аду, Эмиль! Гореть в аду!
Взгляд бесцветных глаз сиятельного остановился на мне, и, не желая подыхать на коленях, я поднялся с пола и навалился на спинку стула, не в силах сделать и шага. Старик с неприятной улыбкой вытянул вперед пустую руку и сжал кулак. Я вздрогнул, ожидая хлесткой боли, но нет — боль навалилась медленно, давая прочувствовать каждый свой укол, каждую искру.