Всего лишь измена
Шрифт:
Мы остались вдвоём. Я пожала плечами:
— Чай будешь?
Костик разулся, прошёл. Он выглядел очень неплохо. Чего нельзя было сказать обо мне.
— Ты хотя бы сказал, что придёшь, — бросила хмуро, — Я бы хоть голову помыла.
На голове у меня «чёрт копейку искал». Рыжие пряди, как змеи, укрощённые лентой, торчали хрен знает, куда. Футболка до самых колен, с парой видимых пятен. Я в ней ходила по дому, спала. В целом, мне было плевать в тот период, как я выгляжу! Перед кем красоваться?
—
— Молодец, — отозвалась, совсем равнодушно.
— Вит, ты как? — его голос, такой озабоченный, вызвал желание плакать от жалости. Жалость к себе тяготила меня. Было больно повсюду! В груди, в животе, в голове.
— Я нормально, — мой односложный ответ прозвучал слишком резко.
Шумилов поник. Я налила ему чай и поставила рядом корзиночку с сушками.
— Извини, ничего больше нет. Мать, как всегда, на диете. А я…, - я запнулась.
— Так я же принёс тебе трюфельный торт, твой любимый! Сейчас, — спохватился он.
— Кость! — попыталась препятствовать этому бегству.
Но он уже смылся в прихожую. И вернулся оттуда с пакетом. Маленький трюфельный торт, извлечённым им, выглядел так вызывающе вкусно. Но я понимала, что съев, заработаю новый желудочный спазм.
— Я попозже, окей? — улыбнулась ему через силу, — А ты налегай! Тебе можно.
— Да я…, - он вздохнул, — Не хочу.
Мы помолчали. Какая-то тяжесть висела над старым кухонным столом. Словно туча. Из которой того и гляди ливанёт!
Костик шумно сглотнул. Произнёс:
— Вит, я хотел…
— А? — подняла я усталые веки. Ночами почти не спала! Одиночество болью струилось по венам. Лишь только закрою глаза, вижу сны.
Он сунул руку в пакет, что лежал у него на коленях. В котором был торт. Но кроме торта, оказалось, там было ещё кое-что.
— Выходи за меня? — протянул мне коробочку.
Я не стала брать. Он приоткрыл и поставил на стол. Изнутри на меня посмотрел милый перстень. Отточенный глаз уловил яркий всполох.
— Бриллиант? — усмехнулась.
— Он маленький, но настоящий, — Шумилов смутился, — Я заработаю, больше куплю.
Я понимала, на это кольцо он потратил стипендию. Как потом оказалось, не только её! Пару месяцев Костик работал. После учёбы шёл в цех. У отца на подхвате трудился механиком. Хотя это поприще было вообще не его.
— Зачем? — удивилась.
— Ну, как же? — пожал он плечами, убрал белокурую чёлку со лба, — Ребёнку нужен отец…
Я подскочила:
— Ребёнку? Так ты… Ты знаешь?
Он, пребывая в смятении, только и смог, что кивнуть.
— Это мама тебя позвала? Это она? — у меня не хватало слов, чтобы выразить, как же я ей «благодарна».
— Она просто сказала. Я сам! — упорствовал Костик.
— Да что ты? — всплеснула руками, — Захотелось прослыть
Он покачал головой:
— Ну, зачем ты так, Вит? Ты же знаешь, что я к тебе чувствую?
— Господи, Костя! — схватилась за голову, и, погрузив пальцы в волосы, почти простонала, — Найди себе девушку! Нормальную девушку, без проблем! Женись на ней, детей заведи. Своих! Не нужно чужих. У тебя должны быть свои дети.
Но Шумилов упорно не шёл на контакт. Он покачал головой, по лицу было видно, что он не свернёт с этой узкой тропы:
— Я люблю тебя, Вита! Я буду ребёнка растить, как своего. Вот увидишь, я буду хорошим отцом.
— Да не будет ребёнка, — шепнула ему.
Повернулась к окну и взглянула на улицу. Мороз нацарапал узоры на стёклах. Зима была в самом разгаре. А я была, точно снежинка, которую ветер несёт неизвестно, куда…
— Почему? — он мучительно выдохнул это короткое слово. Как будто его жизнь, а не жизнь эмбриона, оборвётся спустя пару дней.
— Потому, что так надо, — сквозь зубы ответила я. Мать права! Я всегда поступаю по-своему. И опять поступлю. В тот момент я была абсолютно уверена в этом.
Глава 19
Костик часто приходит домой позже обычного. Особенно, в пору экзаменов. Поначалу я ревновала его, на полном серьёзе! Мало ли чем они там занимаются? Что, если он принимает зачёты у отдельных студенток в режиме тет-а-тет? Глупо, конечно! Я понимала, насколько. Женским чутьём ощущала, что он не способен вот так изменить. Всегда говорила ему: «Уж если полюбишь кого-то, приди и скажи».
Но сегодня он что-то особенно долго. Написал:
«У Зарецкого горе. Схожу, поддержу».
Анатолий Зарецкий — его давний друг. Они вместе прошли долгий путь от студента к профессору. Вернее, ещё продолжают идти! Тот тоже преподаёт, но только в другом ВУЗе. Уж если эти двое встречаются, то разговор превращается в лекцию. И у тех, кто далёк от понятия рыночной экономики, в голове начинается бум.
Я написала:
«Какое горе? Кто-то умер?».
На что муж ответил:
«Нет, я потом расскажу».
«Ну, потом, так потом», — решила я, и накормила себя и Антошку. Оставила папе на ужин, вдруг он голодный придёт?
Он заявился, когда я читала в постели. Тоха, как и обычно, играл за стеной. Я разрешаю ему поиграть перед сном, раз уж это — его основная забава. Но, если щелчки не смолкают до того, как ложусь спать сама, то посылаю к нему Константина. Чтобы тот сказал своё «папское слово» и топнул ногой.
— Рыжик, не спишь? — заползает он в комнату.