Всего лишь капелька яда
Шрифт:
Я тоже так подумала.
— Думаю, что это именно она спровоцировала сердечный приступ. Витя был добрым парнем, вполне возможно, что он расстроился из-за того, что не смог помочь Эмме. Ведь он в свое время очень любил ее…
— Наташа, расскажи, что между ними произошло.
Она сжала кулаки и ударила ими по своим коленям, это был жест досады.
— Черт!.. Все получилось так по-дурацки. Ко мне приехала подруга, очень красивая девочка. Из другого города. А в это самое время к нашим родителям из Риги прилетели друзья,
Она замолчала на некоторое время.
— Эмма застала их?
— Вот именно. Увидела все своими глазами. А ведь я знаю Витю, он не такой… Просто случай. Он мужчина, и этим все сказано. Но она ему не простила. А буквально через месяц вышла замуж за Липкина.
— Наташа, то, что ты мне сейчас рассказала, очень важно. А не знаешь ли ты, с кем встречалась Эмма до Вика?
— Знаю. Я видела ее с нашим соседом, Сашкой. Похоже, она работала у него секретаршей или кем-то вроде этого.
— Адрес можешь назвать?
— Пролетарская, 7, квартира. 56. У нас 55, а у него 56. Но это мать его там живет, а он сам бизнесменом заделался, купил квартиру… Я его уже давно не вижу. Высокого полета парень. А мы с ним в детстве вместе на велосипедах путешествовали — до вокзала и обратно…
…Я вышла из квартиры с омерзительным чувством человека, который, пользуясь ситуацией, потрошит людей в поисках информации. Ситуация — информация.
Но, прежде чем ехать на Пролетарскую, я заглянула к Левке Медвянникову. Он подтвердил, что сперма, обнаруженная на трусах покойного Липкина, соответствует той, которая была в презервативе, найденном мною в Кукушкине. И ее же следы были обнаружены на белье Алины. Круг замкнулся. Они были любовниками: Липкин и Алина. Что и требовалось доказать.
— Левка, на мои деньги ты обязательно в этом сезоне достроишь дачу, — смеясь, сказала я, протягивая ему пакет с трусами Фионова. — Держи.
Он без слов взял пакет и деньги, посмотрел на меня, вздохнул приличия ради и развел руками:
— Считай, что кирпич у меня уже есть. Адье!
Я поехала на Пролетарскую. Позвонила в пятьдесят шестую квартиру. Дверь открыла женщина.
— Проходите, пожалуйста, — сказала она, беря меня за руку и просто затаскивая за собой в квартиру. — Я жду вас.
— Меня? — удивилась я. — Но как вы могли узнать о моем приходе?
— Вы же Таня?
— Да, я Таня. Уверяю вас, вы что-то перепутали.
— Вы от Клавдии Петровны?
— Нет, извините. А что случилось?
Лицо ее перекосилось, словно от боли. Она закрыла его руками.
— Посидите, пожалуйста, со мной. Хотя бы до прихода той Тани. Я не могу подолгу оставаться одна. Понимаете, у меня позавчера были похороны… Я лишилась своего единственного сына, Сашеньки.
Я собралась
— Как фамилия вашего сына?
— Вальтер. Александр Вальтер. Может, слышали?
Еще бы. «…Третий — Александр Вальтер…» — вспомнила я голос Янтарева. Вот и соединились наши списки: живых и мертвых. Кто бы мог подумать, что Эмма как-то связана с Вальтером?
Я помогла несчастной женщине скоротать двадцать минут до прихода моей тезки экстрасенса, которая должна была помочь ей избавиться от последствий стресса. Я вышла от нее и, сев в машину, достала список умерших молодых мужчин, который дал мне Янтарев.
Козырев Виталий. И я вспомнила, где уже слышала эту фамилию. «…знакомого поминаем… Козырева Витальку… Представляешь, мужику двадцать пять лет, а у него инфаркт…»
Знакомый патологоанатома Толика Агапова.
И я поехала в морг.
От Толика слегка несло водочкой. По-моему, он вообще не просыхал. У него даже кончик носа был красный. (А вообще-то, он весь был в красно-белых тонах: кровь на медхалате.)
— Толик, ты сейчас очень занят?
— Нет, а что? Мои клиенты — народ терпеливый. Умеют ждать. Тем более что им теперь некуда торопиться.
— Мне надо с тобой поговорить.
Он провел меня в крохотную комнатку, в которой помещался лишь столик да два белых табурета, не считая омерзительного, с облупившейся краской гинекологического кресла.
— А кресло-то зачем? — отвернулась я от этой каракатицы, которую вернее было бы назвать дыбой.
— Ну, как же… Устану вот, лягу, отдохну. Такие дела.
— Слушай, Толик. Ты на днях поминал Виталия Козырева. Кто это такой?
— А-а… Дружбан мой. Вместе учились. Он был директором коммерческой фирмы.
— Ты что-нибудь, кроме этого, о нем знаешь?
— Конечно, знаю. Он иногда приглашал меня к себе на дачу… Там такая дачка, прикинь…
Терпеть не могу этот жаргон.
— Я не про дачку. У него есть семья?
— Конечно. Жена и двое маленьких детишек. Мальчик и девочка.
— А ты не можешь дать мне их адрес? Мне надо поговорить с его женой.
— Исключено. Там, скажу я тебе, такая мамзель, к ней ни на какой козе не подъедешь. Она не станет с тобой разговаривать.
— Но ведь ты же не знаешь, о чем я буду с ней говорить.
— Все равно. Крутая баба. Без предварительной договоренности, без рекомендации — даже дверь не откроет.
— А ты с ней разве не знаком?
— Знаком. И очень даже близко. Тебе что, устроить встречу?
Вроде бы не бестолковый, да и на жирафа не похож…
— Слушай, я тебя сто лет знаю, чего ты придуряешься? Мне надо выяснить, как прошел последний день у этого Козырева и что спровоцировало его смерть.
— Это и я могу тебе рассказать, потому что Нинка ничего не знает. Виталька умер на даче, в аккурат — в обед.